Первые несколько мгновений ничего не было видно, а после на балконе, который от комнаты отделяла стеклянная дверь, прикрытая прозрачной занавеской, зашевелилось что-то темное и объемное. Медленно скрипнула ручка балконной двери и так же медленно приоткрылась сама дверь.
— Познакомься с Тэяном, принцем Грома и Молний, — устало промолвил отец, когда укутанная в черный плащ фигура ступила в комнату. — Твоим будущем мужем.
Фигура одним широким движением сбросила плащ, который с душераздирающим в наступившей гробовой тишине шуршанием соскользнул к его ногам.
— Макс? — с нарастающей болью в груди, прошептала я и попятилась.
— Ди, — протянул ко мне руку человек, которому я доверяла, как себе. В которого верила, как в себя. — Мне нужно многое тебе объяснить.
А я лишь трясла головой и пятилась назад, не в силах вымолвить и слова. И во все глаза глядела на того, кого считала другом. На того, кто теперь выглядел незнакомцем. Потому что выяснилось, что он и был для меня незнакомцем.
Краем сознания, той частью себя, которая оставалась хладнокровной и рациональной даже в самые тяжелые времена, я вдруг осознала, что в начальнике что-то неуловимо изменилось. Что-то, из-за чего он выглядел вроде, как и прежде, но при этом как-то совершенно иначе. Не знаю, что было тому причиной. Может быть, изменившееся выражение лица, которое стало уверенным, властным и даже где-то жестким. Может быть, взгляд, в котором читалась решимость и нетерпимость. Может быть, разворот плеч и осанка, которые вдруг показались до боли похожими на отцовские, свойственные тем, кто с детства привык носить расшитые золотом и драгоценными камнями, а потому невероятно тяжелые, парадные костюмы и королевские мантии. А может быть…
Может быть он просто перестал притворяться? Притворяться тем, кем никогда и не был.
— Этого не может быть, — с надломом в голосе вырвалось у меня. — Этого просто не может быть…
— Ну, я вас оставлю, а вы поговорите, — засобирался вдруг отец.
— Сидеть! — рявкнула я.
Папа тут же уселся обратно, сложил ручки на коленях и лишь после осознал, что сделал, а потому возмутился:
— Диаманта!
— Нечего тут на меня глаза пучить! — я развернулась и пошагала к двери, боковым зрением отметив притаившуюся за углом с видом заправского партизана бабулю, не решающуюся вмешиваться в то, что происходило в стенах её собственного дома. — Ты этого женишка мне сосватал, ты с ним и беседы беседуй!
Уже стоя на пороге, я обернулась, посмотрела в Максу в глаза, узнавая в его лице одновременно и знакомые черты, и абсолютно ранее мной не замечаемые. И заявила:
— Кстати, я увольняюсь, расчет можешь оставить себе.
Он ничего не ответил, лишь протянул руку в мою сторону, и я ощутила, как по коже прокатилась чужая сила, чужая магия. Мощная, неудержимая, рвущаяся броситься в бой. Голова тут же сильно закружилась, колени подкосились, а в ушах гулко зазвучали удары. Уже падая на пол, я поняла, что это был стук моего собственного сердца.
Удар, еще удар, и еще один.
Сердце замедлялось, подчиняясь чужой воле. Сильной воле. Страшной воле. Медленнее и медленнее, затихая, словно прирученный щенок. Или обузданная лошадь.
И тут глубоко внутри меня зашумело море. Сначала тихо, словно пробуждаясь ото сна, а после сильнее и сильнее. И я увидела его перед глазами. Бескрайний бездонный простор и стремительно собирающиеся над темной неспокойной водной поверхностью густые влажные грозовые облака. Дунул сильный порыв ветра и вот поднялась первая волна, набежала на берег и с грохотом разбилась об утес с острыми, опасными выступами и крутыми неприступными склонами. Следом за первой поднялась вторая волна, преодолела тот же путь и обрушилась на берега. А потом еще одна, и еще одна, и еще одна. С раскатистыми шумом, напоминающим звон разрываемых цепей, волны взмывали вверх, словно солдаты, встающие на защиту своей земли. И вот уже одна за другой они бились и бились об берег, не оставляя его в покое ни на минуту и так до тех пор, пока перед моими глазами не прояснилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тьма отступила, я моргнула и увидела, что полулежу на коленях у бабушки, которая сидит прямо на полу, укачивая меня в объятиях и о чем-то споря с отцом, нависающим над нами. Тут же находился и он. Сложив руки на груди, он мрачно разглядывал моё лицо, а потому первым заметил, что я пришла в себя.
— Сволочь, — хрипло проговорила я, а после представила, как хватаю его за волосы и вместе с ним ныряю в тот океан, что шумел у меня в груди. Теперь уже чуть менее зло и чуть более успокаивающе, словно пытаясь убаюкать свою блудную дочь, которая постоянно пыталась от него отказаться, но в моменты опасности, в моменты слабости и беззащитности продолжала обращаться к беспощадной стихии.
Не знаю, на что я рассчитывала. Наверное, мне просто хотелось сделать ему также больно, как и он мне. Но это сработало. Макс рухнул на колени, прекрасный в своем черном с рубиновой оторочкой камзоле, хватаясь за горло, которое булькало так, словно он действительно тонул.
А я со стоном и хрустом в явно пострадавших костях, поднялась, встав сперва на колени, а после и выпрямившись в полный рост.
— Ди, — позвал меня отец, расширившимися глазами глядя на принца, который с жуткими хрипами выплевывал мутную морскую воду с кусочками водорослей, содрогаясь при этом всем телом. — Что происходит?
— Меня этот вопрос тоже интересует, — с трудом выдохнула я, брезгливо наблюдая за мучениями бывшего босса.
Но долго наслаждаться сценой не стала и поковыляла к двери, не слушая возмущенные возгласы отца, причитания бабули и надсадный кашель бывшего друга. Держась за трещащие на каждом шагу ребра, я спустилась вниз и похромала в сторону остановки городского транспорта. Машину, отданную мне Гришей, я попросила Макса отогнать к тому на работу, а потому у меня было только два варианта, как добраться домой — на такси или на автобусе. Я выбрала второй вариант и уже сидя в салоне, в окружении хмурых, уткнувшихся в запыленные окна пассажиров, сообразила, что домой сейчас отправляться опасно. Вынув телефон, набрала номер Нисы. Та ответила практически сразу.
— Я к тебе сейчас приеду, ты не против? — спросила я, пересаживаясь на освободившееся сидение поближе к двери.
— Нет, — протянула подруга и тут же поспешила спросить: — Что-то случилось?
— Приеду, расскажу, — ответила я и убрала телефон в карман.
Подружка жила к бабуле ближе, чем я, а потому уже через двадцать минут я шагала в направлении её дома. А еще через десять минут, преодолев подъем на горку, звонила в дверь. Ну, как звонила? Я просто уперлась ладонью в звонок, надеясь, что не рухну прямо на крыльце небольшого двухэтажного домика.
Глава XXVIII
— Ахренеть ты страшная, — выдала подруга, едва узрев мой светлый лик. И повела в дом.
— Дай попить, а? — попросила я, практически без сил падая на пуфик в прихожей.
Из кухни, вытирая руки кухонным полотенцем, вышла Ната и увидев меня тут же кинулась на помощь.
— Что с вами? — испуганно спросила девчонка, подхватывая меня за талию, когда я попыталась подняться, но тут же стала заваливаться в сторону из-за подогнувшихся коленей.
— Ты что, повстречалась с Кинг-Конгом? — хмуро поинтересовалась Ниса, разглядывая моё лицо.
— Да уж лучше бы с ним, — простонала я, стараясь не дышать глубоко. — Он будет поприятнее, чем мой папочка.
Поддерживая с обеих сторон, Ната и Ниса повели меня в одну из спален и сразу же уложили в кровать, за что я была безмерно благодарна, наконец, почувствовав себя в безопасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ната метнулась на кухню и принесла стакан воды, который я тут же осушила, а она помчалась наполнять его еще раз.
— Тебя что, отец так избил? — Ниса достала из шкафа сложенное покрывало и заботливо укрыла меня, подоткнув края.
— Нет, — я провела рукой по лицу, скрывая проступившие слезы. Большие девочки не плачут, а я всегда была большой девочкой. — То, что ты видишь — результат встречи с Лозовским. А потом пришлось увидеться с папулей, и, кажется, эта встреча меня добила.