— Мрачновато здесь, — отметил Евтихий.
Они остановились на площади, окруженной галереей. Одна из улиц, выводящих с площади, круто забирала вверх: дальше начинались холмы, застроенные домами причудливой архитектуры. Крыши поднимались по склону террасами; иногда видны были деревья или вдруг в провале блестела вода: через город бежала речка.
— Нам туда, — сказал Авденаго без особой уверенности и показал на склон.
Евтихий не стал спорить. Ему было безразлично.
— Мне почему-то казалось, — признался Авденаго, — что в Калимегдане должны жить тролли.
— Почему? — удивился Евтихий.
— Потому что Джурич Моран — тролль.
— Может быть, здесь и живут тролли, — сказал Евтихий. — В каком-нибудь своем квартале. За стеной, чтобы посторонние к ним не шастали.
— Мы должны добраться до кхачковяра, — сказал Авденаго. — А тролли… — Он покачал головой и засмеялся. — Что ж, тролли! Скоро я не буду видеть вокруг себя никого, кроме троллей!
Путники поднимались все выше и выше по склону. Дома становились все меньше, и постепенно они перестали напоминать городские; началось предместье, которое, точно море, плескалось вокруг скалы — замка с тонкими белыми иглами-башнями. Твердыня Мастеров, их обитель.
Теперь на улицах чаще попадались жители. Как и говорил Авденаго, это были по преимуществу люди. Не тролли, не гномы. Эльфов здесь тоже не было и в помине.
— Найти бы таверну, что ли, — мечтательно протянул Авденаго.
Евтихий хмыкнул.
— А в Гоэбихоне не было постоялых дворов и таверн, — вспомнил он. — Потому что в Гоэбихоне не терпели пришельцев. Никакого праздношатания! Любой гость прибывал в этот город только по делу.
— Ага, очень умно, — подхватил Авденаго, — и где теперь Гоэбихон? Ф-фу-у… — Он дунул, показывая, как разлетелся город, уничтоженный Евтихием и Деянирой. — Ничего, скоро все переменится.
— Может быть, нам следовало уничтожить пергамент где-нибудь в лесу? — предположил Евтихий. — На безопасном расстоянии от… от Калимегдана.
Авденаго приостановился, уставился на своего спутника подозрительно.
— Это ты о чем?
— Если мы сожжем пергамент прямо здесь, может начаться… что-нибудь опасное для людей, — пояснил Евтихий.
— А мы с тобой — что, не люди? — удивился Авденаго. — Я, положим, не человек, но все равно не заслуживаю мучительно и безвременной кончины. Какого бы ты ни был мнения на сей счет.
— Не притворяйся, — сказал Евтихий. — Ты понимаешь, о чем я говорю.
— Понимаю, но мне от этого не легче… Пусть пергаментом занимается кхачковяр.
— Странно, что ты так доверяешь предводителю гномов, — произнес Евтихий.
— Он единственный в состоянии принять верное решение, — ответил Авденаго.
— Почему? Потому что он нейтрален в войне Серой границы?
— Нет, — сказал Авденаго, — потому что он добрый.
Дорога, ведущая через предместье, закончилась у высоких медных ворот. Авденаго протянул руку, схватился за тяжелый молоток и постучал. Гул разнесся по всему мощному телу ворот, и створки медленно начали открываться.
Оба путника отступили на несколько шагов, глядя, как растет перед ними просвет, откуда изливалось сияние. Сперва это была совсем тонкая полоска. С каждым мгновением она становилась шире и шире, а свет, поначалу нестерпимо яркий, начал бледнеть, и наконец перед глазами молодых людей проступил город.
Не такой, как тот Калимегдан, в который они вошли в начале дня. Этот напоминал смятое кружево. Каждое строение было окружено своего рода резным каменным чехлом. Тончайшие узоры создавали впечатление изысканной хрупкости; даже прикасаться к такому зданию было страшно, чтобы не сломать или не запачкать какой-нибудь завиток.
Двое стражей ожидали чужаков у раскрытых ворот. Авденаго не мог отвести глаз от их лиц: матово-смуглые, удлиненные, с крупными, чуть раскосыми глазами и сплошной линией бровей. Эти существа точно не были людьми… И вдруг Авденаго понял, что до своего изгнания Джурич Моран был похож на них. Его лицо и сейчас повторяло их черты, только в карикатурном, искаженном виде.
Тролли из высших смотрели на пришельцев и безмолвно ожидали, когда те заговорят.
А Авденаго не мог вымолвить ни слова и только рассматривал их широко раскрытыми глазами.
Тогда Евтихий чуть выступил вперед и проговорил:
— Я — Евтихий, свободный человек, а это — Авденаго, выкормыш и холуй Джурича Морана. Мы принесли пятую вещь из тех, что Моран оставил в Истинном мире после своего изгнания. Нам нужно видеть кхачковяра.
* * *
Резиденция нового правителя Калимегдана фасадом выходила на улицу и со стороны тротуара воспринималась как еще один огромный дворец. Но если войти в прохладное, облицованное светлым камнем помещение и миновать несколько комнат, обставленных с какой-то отрешенной роскошью, то можно очутиться в саду, среди деревьев. Второго фасада дома попросту не существовало: жилые покои выходили на открытую галерею, а та, в свою очередь, распахивалась на вольный воздух. Дальше начинались деревья, кусты, оранжереи, клумбы, дорожки…
Страж ворот — тролль из высших — вошел в дом правителя запросто, даже не постучав. Кхачковяр считал недостойным запирать двери своего жилища.
В одной из комнат они увидели гномов: два низкорослых широкоплечих типа резались в кости и при этом немилосердно ругались, потрясая над столом крашеными бородами. На пришельцев гномы не обратили ни малейшего внимания. Смысла отвлекаться от игры на чужаков — никакого, ведь тех сопровождает страж.
Неожиданно Авденаго понял, что, несмотря на всю эту демонстративную открытость, жилище кхачковяра представляет собой замкнутый и довольно таинственный мирок. Здесь слишком много комнат и переходов и большинство из них остаются скрытыми от постороннего взгляда. Гостям показывают лишь то, что следует, по мнению кхачковяра, показывать: мраморный вестибюль с золотыми вазами в нишах, гномов-стражников, поставивших алебарды в угол и поглощенных азартной игрой (как без этого?)… Очевидно, посетителям предстоит еще миновать пыльный будуарчик с диваном и столиком, на котором скучно засыхают булочки и поблескивает кувшин с выдохшимся вином (угощайтесь, гости дорогие!).
Авденаго попытался представить себе, какая жизнь на самом деле кипит в недрах этого гигантского дворца. Как работают у себя в мастерских гномы-ремесленники, как читают и разбирают книги библиотекари, как кхачковяр в своем кабинете изучает и сводит воедино все действующие в Истинном мире законы в попытках выработать единую, универсальную юридическую систему… «Здесь, наверное, здорово», — подумал Авденаго. На миг ему захотелось стать гномом и остаться в Калимегдане… Но это было невозможно. Он все равно долго не выдержит. Сидеть в четырех стенах? Когда на свете существуют троллиные телеги, плотоядные лошади, ветер в лицо и другие компоненты истинного счастья? Увольте, господа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});