Возле ног женщины сидел белокурый ребенок одних лет с Енифар и сосал палец.
— Подойди, — обратилась к Енифар женщина, показывая свое рукоделие. — Посмотри, что у меня есть. Я приготовила это для моей дочери.
Енифар переступила порог и уселась рядом с женщиной. Девочка осторожно коснулась кончиком пальца чудесных бусин, разложенных так, чтобы удобнее было вышивать узор.
Троллиха принялась распутывать пыльные волосы Енифар.
— Ты полюбуйся только, — приговаривала она, — как ладно у меня получилось вышить этих Зверей! Я сама придумала, какими они должны быть, и вот это — Зверь Лесной, а это — Зверь Степной, а вон тот, который наблюдает за схваткой, готовясь наброситься на победителя, — это Зверь Домашний, самый свирепый и кровожадный из всех.
— Был еще тролль, который стравил их всех, а потом ухитрился завладеть ими всеми и подчинить их своей власти, — сказала Енифар.
— Этим троллем будешь ты, когда убор украсит твою голову, — засмеялась женщина.
Енифар взяла ее руки в свои, всмотрелась в прекрасное лицо, затуманенное дымкой расстояния… и проснулась.
А сказки продолжали бродить по трем мирам: по миру троллей, миру людей и миру большого города. Они перебирались из комиксов в сновидения, из сновидений в карту города и схему метрополитена, из карты и схемы — в мечты и мысли, а из мыслей — в жизнь, и где граница между ними — не определил никто: ни девушка, которая до сих пор ищет правильную ветку метро, ни юноша, который спасает людей из завалов, ни девочка, которая сажает растения, ни мальчик, который рисует комиксы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});