о себе.
На одно плечо Котя повесил рюкзак с водой и небольшим количеством провизии. Свет везде погашен, только холодильник продолжает работать. Портал к друзьям из квартиры он открывать не хотел. Не по причине безопасности. Котя хотел пройтись по миру Теи. Пусть сто шагов, пусть десять, но побыть свободной жаждала каждая его клеточка.
Переговорный камень Котя обвязал проволокой и повесил на шею с помощью куска бельевой веревки. Как только он нагонит друзей, то обязательно попросит Машку оформить его подобающе и вообще придумать что-то с этим камнем. А пока что в нелепом плаще поверх доспехов, в кроссовках и с давящим в грудь камнем Котя зажег свечу и начал спуск по винтовой лестнице. По пути к железной двери в мир Теи, Котя заглянул в темницу и проверил заперты ли камеры и клети.
Он сдвинул пару засовов двери на Тею, сделал шаг и прикрыл за собой дверь. Подойти к ней могут только они пятеро, не говоря уже чтобы ее открыть.
На Тее стояла ночь. От земли шло дневное тепло и стрекотание местных кузнечиков. Спутник Теи Эос взошла уже давно и теперь пугала своими непривычными габаритами. Котя вышел на дорогу и шел вперед, сильно запрокидывая голову, рассматривая спутник. Эос была красивее всех вместе взятых картинок космоса, что можно найти в интернете.
— Шайтанамана… — протяжно выругался на такую красоту Котя, он даже споткнулся пару раз.
А вот и уничтоженный Стихией лес. Кое где поблескивают потерянные клинки и металлические латы. Лошади давно разбежались или стали добычей хищников. Здесь же есть хищники? Котя не знал. Но они должны быть, если есть травоядные; иначе те размножатся, и не останется от природы ничего. Или в магическом мире Теи все не так? Коте со всем этим предстояло разобраться.
Выйдя из остатков леса, Котя снял плащ, Илюшу и рюкзак. Он достал катану и принялся за обучение в свежем ночном воздухе, под мерцающими звездами и в приятных запахах прибрежной степи.
Сегодня меч давал уроки по ведению боя лидирующей левой рукой. Котя был правша и ему такие тренировки давались натужно. Пока меч был ведущим, Котя наслаждался плавностью и естественностью движений, при замахе в ударах меча ощущалась могучая сила, но при таких же по расстоянию ударах самого Коти, весь выхлоп шел в трубу, что говориться.
“Дубина стоеросовая, что я тебе говорю! Не руками руби, а лезвием. Болван, ты не топор держишь, меч — это твоя кость, а мышцы твои крепятся к самому кончику!”
Котя постепенно ощущал, что руки его удлинились, он стал немного чувствовать смысл слов Катаны.
“Уже лучше, но тело твое движется, как дерьмо в проруби. Не мотыляй задом, ты, баба дряблая!”
— Сама ты баба дряблая! — обиженно сказал Котя вслух женскому голосу Катаны, у которой к тому же имелся дикий и жесткий японский акцент.
Котя как раз следил за своей дряблой задницей, чтобы та не оттопыривалась, как меч прилип к его ладоням, что твой язык к железу на морозе. Коте почудилось, будто сейчас ему преподадут новый урок, и он расслабил тело, чтобы лучше воспринять навязанные движения.
С недостижимой доселе скоростью катана промелькнула перед его лицом, послышалась непривычная отдача в руках и металлический звук. Что-то было отбито почти у самой головы.
Котя оказался продолжением и заложником своего меча. Смысла наседать мышцами не было никакого. Он наслаждался своими пируэтами, пока у противника не закончились дротики.
Затем в ход пошли стрелы. Катана их рубила, как бабки щелкают семечки на лавках. Десяток стрел было пропущено — враг явно окружал и делал это тихо, профессионально.
Броня с ведьмиными чарами что бетонная стена против теннисного мячика. Катана в каком-то смысле зря старалась.
“Кретин блондинистый, куда зенки вылупил, я кому показываю?”
Котя проснулся от убаюкивающего танца.
“Или ты сам хочешь управлять ногами?”
Котя нифига такого не хотел в сложившейся ситуации.
— Я здесь, учи, учитель.
Когда у противника закончилось оружие дальнего боя, он встал из засады и пополз на Котю полукругом, оттесняя его от замка.
Долю секунды катана думала. Кувырок, прыжок и вот уже Котя мчится к правому флангу противника. Сзади слышится робкий топот окружения.
Трое, обнажив клинки, стали в защитную стойку.
Катана легкая, прочная, длинная и… Машкина магия. Клинки же короткие и почти без магии. Если бы за поединком следила ведьма, или Котя принял бы немного того чудного напитка, что позволяет несколько минут созерцать суть и смысл, то он бы увидел, что его катана светится алым и огонь ее стойкий, как и алая аура его самого. Оружие противника едва мерцает желтым.
Тройной щелчок! В руках отважных воинов культа Герметистов по осталось по стальному обрубку.
“Накуси-выкуси!” — смеялся ужасным японским смехом меч.
Присест с разворотом — шесть хрустов. Катана со сверхзвуком перерубила шесть ног. От такой скорости вращения у Коти перемешались кишки и завихрились мозги.
Надрывный пронзительный крик троих инвалидов кольнул сердца остальных нападающих. Шелест их ног затих. По славной традиции запугивания, катана вспорола брюха каждому. Коте приходилось нагонять и переворачивать на спину расползающихся, как жуков безногих убийц. С хрустом катана вонзалась сквозь латы в животы жертв.
На несколько секунд меч застывал в телах и словно пипетка вздрагивал, натягивая Котю энергией падших, из которых уходила жизнь.
Теперь и Котя знал, что такое питание. Ему не приходилось поедать своих жертв, как Пантере. Ему не приходилось поджаривать их, как Забойщику, ему не нужно измельчать их на атомы, как Стихии. Котю насыщала Катана.
В момент первой трапезы он до конца понял, что Катана ему рассказывала про единение с оружием. Меч — это жало, а он — шершень. Комар. Вампир. Скорпион. Как паук пьет размягченную плоть, так и Котя насыщался дополна жизненной силой падших воинов.
— Пипеточка ты моя… — ласково он похвалил свою Катану.
“Тише, ты, мешок с костями, не то Ведьма тебе яйца открутит, а Кошка их сожрет. Наелся хоть?”
— О, да. Что дальше?
“Дальше — сам, дряблый твой зад!”
Котя вскинул руки с мечом вверх, магическая энергия вспыхнула ослепительным светом на конце Катаны.
“Да есть же! Вон они, руби, руби, руби, руби…”
Все то время, как Котя исполнял воздушные пируэты, рассекал спины, лишал рук и голов, повергнутых в безуспешную защиту, катана подначивала его ритмичными криками. Последних Котя шинковал, танцуя под этот первобытный ритм.
С каждым ударом воздух наполнялся красным туманом брызг, возбуждая его первобытное естество, жажду крови, мяса, боли и крика врагов, их мольбы о пощаде,