стену.
Но она сделана не из черного камня, она сделана из воздуха. Моё сердце чуть не вылетает из раскрытого рта.
Чёрт, чёрт, чёрт.
Мне хочется позвать Юстуса по имени и убедиться в том, что это он. Но что если это какой-нибудь солдат или Данте? Что если фейри, за которым я охочусь, заставил Мириам замаскировать его, чтобы приготовиться к моему возвращению? Что если он наслышан об этом знаке и…
— Ты пообещала вернуться, нипота.
Я выдыхаю воздух, который всё это время сжимал мои лёгкие, и моё сердце опускается обратно в грудь.
— Вы нашли знак?
— Да. Всё сделано.
Он, должно быть, заметил Антони, потому что рычит:
— Мы помогаем ему сбежать?
— Не можем же мы оставить его здесь?
Юстус испускает ещё один раздражённый вздох.
— Ладно. Идём, пока твоя пара не уничтожила дом.
Но как только он это говорит, подземный замок так сильно сотрясается, что мои зубы начинают стучать.
Я выставляю руки вперёд, чтобы не упасть.
— Позже.
— Ты же не собираешься найти…
— Нет.
— Хорошо, потому что я начал беспокоиться о твоём психическом здоровье.
Вылетев изо рта Юстуса, этот саркастический комментарий обдает теплым дыханием мой нахмуренный лоб, на котором нарисован кровавый знак.
— Но я не уйду отсюда, пока не разрушу это место.
— Я так и знал. Я знал, что ты пойдёшь на что-нибудь безрассудное.
Он отпускает мои руки.
— Камень очень толстый и…
— Не рядом с покоями Данте. Я слышу море снаружи, нонно. Я чувствую змеев.
А они чувствуют меня.
— Разве вы не хотите уплыть вместе с Мириам?
Я слышу, как он сглатывет.
— Они её забрали.
Ну, конечно.
— Куда?
— В туннели, — резко отвечает он, отделяя каждое слово.
Я не вижу его лица, но не сомневаюсь в том, что если коснусь кончиками пальцев его челюсти, то почувствую, как на ней пульсирует мускул.
— Тогда нам тем более надо затопить это место.
— Туннели построены на склоне.
— Данте вместе с его полком тормозит золотой трон. Они не могли уйти далеко.
Я вспоминаю о том, как Лор затопил траншею в горах, и как вода смыла солдат, которые нас преследовали. Надеюсь, на этот раз это тоже сработает.
— Может быть, вам с Антони стоит начать затапливать это место?
Антони хмурится — либо ему непонятен мой план, либо он решил, что я сошла с ума.
Я переплетаю руки.
— Либо ты нам поможешь, Антони, либо я превращу тебя в краба.
Он смотрит на то место, где я стою, и его зрачки начинают сужаться и расширяться, словно он оценивает всю серьёзность моей угрозы.
— В краба?
Его губы слегка приподнимаются в улыбке.
— Она, и правда, может это сделать, Юстус?
Это было бы здорово. Затаив дыхание, я жду ответа Юстуса. Ведь сейчас мы вне опасности.
Я чувствую тепло руки, которая касается моего лба, и моргаю. Поскольку Антони также как и я хлопает веками, я решаю, что Юстус стёр мой знак.
Распахивается дверь и врезается в каменную стену.
— У тебя минута, чтобы нарисовать взрыв, а затем я уведу тебя наверх. Поторопись, нипота.
Вздохнув, я бормочу: «Я быстро».
Как так вышло, что мне уже двадцать два, я могущественная ведьма, но чувствую себя не выше эльфа?
Покинув клетку Антони, мы идём вперёд, в сторону чёрной деревянной двери. И чем ближе мы к ней подходим, тем сильнее пульсирует моя кровь, приливая и убывая, точно волна. Это мои нервы или я чувствую море?
Я поднимаю руку к потолку, который нависает так низко, что кончики моих пальцев касаются прохладного камня. Когда потолок сотрясается и щекочет их, я вздрагиваю и замираю в восхищении. Змеи. Я не могу видеть их сквозь камень, но я знаю, что если нарисую знак ключа, я окажусь в море.
Дверь, ведущая в покои Данте, со скрипом открывается, и я чуть не выпрыгиваю из своей кожи.
ГЛАВА 36
Антони встаёт передо мной.
— Стой у меня за спиной.
Я слушаюсь его, но в основном потому, что он преграждает мне путь. Его тело разорвано и поломано во многих местах, как и моё. Удивительно, как он вообще стоит на ногах.
— Это всего лишь я, дурачьё, — бормочет Юстус.
Его шаги снова начинают стучать по коридору.
— Я проверял, не остался ли здесь кто.
Хвала Котлу. Мой пульс замедляется, когда я запускаю палец в одну из множества своих ран и начинаю рисовать.
Антони оглядывает оглушительную пустоту.
— Сколько им потребуется времени, чтобы пешком дойти до Исолакуори?
— Нам понадобилось почти две недели, чтобы добраться сюда из долины, — говорит Юстус.
Мой пульс ускоряется от негодования. Они тащили меня сюда две недели, пока я была без сознания. Желание разнести это место на части заставляет мою руку ускориться.
— То есть вы не считаете, что они выйдут наружу раньше этого срока? — тихо спрашивает Антони.
— Тареспагия кишит воронами. Монтелюс принадлежит Лору. Так что нет, они не станут рисковать и выходить наружу, пока не вернутся в восточные земли фейри.
— Когда мы выйдем отсюда, вороны могут перенести нас в Монтелюс, и мы…
— Фэллон, когда мы выйдем отсюда, Лор запрёт тебя, — вздыхает Юстус. — Антони хорошо знает эти туннели. Вместе…
— С меня хватит, Росси. Дела Лора больше меня не касаются. И не надо на меня так смотреть, Фэл.
Облизав губы, чтобы смыть вкус разочарования, я перевожу взгляд на волнистые линии, которые уже даже не считаю.
— Я покину Люс.
— И куда ты отправишься? — спрашивает Юстус.
— Туда, куда ветер направит мою лодку.
Я не пытаюсь убедить Антони сражаться вместе с нами. По правде говоря, может это и к лучшему, что он решил уехать.
— Стоит ли нам проверить остальные двери, Росси? — спрашивает Антони, глядя на ручки, которые сверкают в тусклом пламени факелов.
— Внутри тех помещений ничего нет.
Пока я рисую на потолке ещё больше неровных кровавых линий, мне в голову приходит одна мысль.
— Ифа? Куда они её дели, Юстус?
— Я перенёс её в спальню своей матери. Её сестра тоже там. Как и мой сын.
Юстус не произносит имени Ванса, потому что не хочет, чтобы Антони связал всё воедино?
На случай если я права, я решаю помолчать об этом.
— Я думала, что вороны не могут проникнуть в дом.
— Живые.
Когда кровь отливает от моего лица, он добавляет:
— Я имел в виду, что обсидиановые вороны вполне могут.
Потолок начинает сотрясаться, но я не могу понять, что на это повлияло: атака Лора на дом Росси или моё заклинание. Я облизываю верхнюю губу и чувствую