Уже более суток молодой князь не смыкал глаз, однако лютая ненависть, ярость и злость придали ему сил. Он устремил своего скакуна к черной карете Глостера и приказал кучеру остановиться.
— What happened?[82] — недовольным тоном спросил герцог, высовываясь из кареты. Он заметил Петра Андреевича, изрядно удивился и спросил: — Вот уж не ждал увидеть вас так скоро!
— Оставьте свои любезности, милейший, — холодно отозвался Суздальский. — Где Ричард?
— В чем дело, Петр Андреевич? — произнес Ричард, выходя из-за кареты (видимо, он вылез с другой стороны). — Я вас не узнаю.
— В чем дело? — с негодованием переспросил молодой князь. — Вы предали все, за что боролись, за что мой отец и я рисковали своим будущим, за что мы поссорились с государем и всем Петербургом. Вы отвернулись от княжны Анастасии! И вас удивляет, что я здесь делаю?
— Так вот зачем вы здесь, — расплылся в улыбке Ричард. — Вы хотите убедить меня вернуться назад и жениться на ней?
— Боюсь, князь, это невозможно, — холодно произнес герцог. — Мой сын женится на дочери лорда Мальборо, они с детства были обручены…
— А как же Анастасия?
— Милый князь, — примирительно развел руками Ричард, явно не понимая, как можно не осознавать столь элементарных вещей, — я же все подробнейшим образом объяснил в своем письме к вам. Вы его получили?
— Вы про это письмо? — уточнил Суздальский, доставая из кармана плаща письмо, прочитанное им утром. Увидев герб Глостеров, он с отвращением бросил это письмо на землю, в тот же момент Агенор опустил на надломленную печать свое могучее копыто.
— Князь, — произнес Ричард спокойно, — я не вернусь в Петербург. Не уговаривайте. Я понимаю ваше разочарование, но…
— Разочарование? — взорвался Суздальский. — Вы ничего не понимаете, сударь. Вы глупец, если думаете, что я явился сюда с тем, чтобы просить вас о чем-либо!
— Тогда зачем вы здесь? — уже сухо поинтересовался Ричард.
— Требовать сатисфакции, — сквозь зубы процедил Петр Андреевич, стягивая с левой руки перчатку.
— Вот как? — рассмеялся молодой маркиз.
— Вы трус и предатель! — прорычал Суздальский, бросая перчатку сопернику в лицо. — Где ваша шпага, маркиз? Я требую поединка немедленно!
— Петр Андреевич, это не смешно, — ледяным тоном произнес Глостер.
— Лучше вам закрыть рот, любезный, — грубо оборвал молодой князь.
— Как вы смеете? — возмутился герцог. — Я двоюродный дядя королевы Англии!
— Для меня вы в первую очередь мерзавец и предатель, как и ваш сын, — отозвался Суздальский.
— Я более не намерен терпеть этого!
— Прекрасно, — заключил Петр Андреевич. — Прикончу щенка и возьмусь за вас.
Взглядом, полным ненависти, пронзил Суздальского герцог, после чего подошел к сыну, который нашел в сундуке шпагу. Глостер склонился над ухом Ричарда и что-то ему сказал. Тот кивнул и развернулся к князю.
Петр Андреевич неспроста решил биться на шпагах. Во-первых, стрелял он скверно, а вот фехтовальщик был прекрасный. А во-вторых, в Англии еще осьмнадцатого века дуэль на пистолетах считалась кощунственным преступлением против законов чести. Стрельба была уделом низших сословий: дворяне же сходились в поединках на клинках. Суздальскому не доводилось видеть, как молодой маркиз стреляет, однако он знал, что столь консервативный родитель, как герцог Глостер, не мог не обучить сына фехтованию.
И теперь князь видел, что не ошибся: Ричард сделал несколько шагов в сторону Суздальского (который все еще сидел верхом), отбросил ножны, рассек клинком воздух и встал в позицию. Движения его были уверенными и четкими: так мог двигаться только искусный фехтовальщик. Петр Андреевич спрыгнул с Агенора, достал шпагу из ножен и слегка коснулся ее кончиком клинка противника — таков был этикет.
— До каких пор будем биться? — холодным тоном спросил Ричард.
— До смерти, — прорычал Петр Андреевич.
— Да будет так! — воскликнул Ричард и бросился в атаку.
Удар. Батман. Еще удар. Петр Андреевич парировал, контратаковал. Ричард отскочил и тут же бросился в атаку. Удар, еще удар. Батман. Переход.
Петр Андреевич нанес удар. Ричард парировал, нанес удар в ответ. Отскок.
Суздальский встал в стойку и перевел дух. Дуэль началась с довольно жаркого дебюта. В жилах молодого князя бежала кровь, сердце работало быстрее: он был готов ринуться в бой. Усталость, бессонная ночь, весь день погони — пока это не тревожило Петра Андреевича, но он знал, что скоро начнет уставать. Увидев улыбку Ричарда, он понял, что противник об этом догадался.
«Стало быть, будет меня выматывать, — решил Петр Андреевич. — Необходимо поскорей закончить поединок».
Он бросился в атаку. Укол — парирование; удар в четвертый сектор — батман; ложная атака во второй сектор и еще раз удар в четвертый сектор. Ричард парировал. Контратака. Ричард бил князю в голову. «Обман», — подумал князь, изобразил движение шпаги в батман. Атака действительно была ложной, Ричард ударил во второй сектор; князь парировал и с яростью рассек перед собой воздух — Редсворд отскочил.
«Чертушка быстро двигается», — подумал Суздальский. Ричард усмехнулся. Петр Андреевич сделал глубокий вздох, чтобы восстановить дыхание. К его удивлению, Ричард дышал ровно, словно и вовсе не бился.
«Сейчас атакует», — решил молодой князь, и сам вставая в атакующую позицию.
Маркиз, отметив это, занял оборонительную стойку.
Петр Андреевич сделал полшага вперед, вытянув клинок перед собой. Маркиз не шевелился. Еще полшага. Никакой реакции. Один правильный выпад — и он вспорет Ричарду брюхо.
«Но слишком просто, — решил Петр Андреевич. — Пытается поймать».
Князь сделал ложный выпад в живот, потом ложный выпад в шею и, наконец, атаковал слева. Двойная ложная атака князя была просчитана; Ричард парировал удар. Петр Андреевич нанес еще один — батман. Еще удар — еще батман. Еще один удар — парирование; контратака.
Князь отскочил и перевел дух. Он почувствовал, как на шее проступил пот. А Ричард по-прежнему выглядел абсолютно спокойным: ни единой капли пота, ни прерывистого дыхания, будто просто прогуливается, а не фехтует!
Маркиз внезапно атаковал. Князь парировал. Укол — парирование; удар в шею — батман; послышался лязг клинков, сходящихся друг другу к гарде.
Ричард елейно улыбнулся, Петр Андреевич не выдержал и ударил противнику гардой в зубы. Соперники одновременно отскочили в разные стороны. Ричард продолжал улыбаться, но рот у него теперь был в крови, а два верхних передних зуба торчали наружу.
Маркиз принял оборонительную стойку и тут же атаковал. Удар. Удар. Удар. Еще удар! Удары со всех сторон посыпались на Петра Андреевича, он едва успевал их парировать. Внезапный укол — отскок. Удар — батман. Удар — парирование. Удар — батман. Атака была ложной. Батман Петра Андреевича пришелся в воздух: Ричард нагнулся и как следует «взбрил» левую сторону груди противника.
Петр Андреевич отскочил. Он тяжело дышал. Из раны текла кровь. К тому же весь вспотел. Усталость начала давать о себе знать.
Он с яростью взглянул на маркиза — тот лишь пожал плечами, как бы говоря: «Случается, но это ведь дуэль».
«Ну нет, — решил Петр Андреевич, — сейчас я тебе дам почувствовать вкус стали!»
Он бросился в атаку. Удар — батман. Удар — парирование. Удар, еще один удар. Контратака — парирование; контратака оказалась ложной. Еще одна атака маркиза Редсворда — батман, да притом такой силы, что руку Ричарда отбросило далеко в сторону.
Петр Андреевич прижал острие своего клинка к горлу противника. Тот бросил оружие.
— На колени! — потребовал князь.
Ричард опустился на колени. Петр Андреевич видел ужас, застывший в этих юных глазах, смотревших в лицо хищному зверю, жаждущему отмщения. Вся былая удаль покинула Ричарда, он умоляюще посмотрел на князя и пролепетал:
— Прошу вас, Петр Андреевич…
— И такую мразь она могла любить? — задумчиво произнес Суздальский.
— Князь, я умоляю… — прохрипел Ричард, — пощадите.
— Вы не достойны пощады, — ответил Петр Андреевич.
«И что? — тут же подумал он. — Теперь мне нужно будет его казнить? Безоружного? Об этом и речи быть не может. Он повержен, побежден. Что еще может мне быть нужно?»
Но не успел Петр Андреевич опустить шпагу, как за спиной у него раздался голос герцога Глостера:
— Немедленно бросьте шпагу, князь.
— А не то что? — спросил Петр Андреевич.
Вместо ответа, он услышал щелчок взводимого пистолета.
— Вы не находите это подлым? — поинтересовался Петр Андреевич.
— Так вы же сами называли меня мерзавцем, — заметил герцог.
— Теперь я вижу, что не ошибся, — улыбнулся князь, отводя шпагу от Ричарда.