– Уговорил, поедем. Я уже чувствую, что Пять Секретов изменят всю мою жизнь. Интуиция подсказывает. Правда-правда, я всем сердцем чувствую, что премудрость, которой ты готов поделиться со мной так щедро, революционно преобразит мои мысли, слова и поступки. – С этими словами я поспешно схватила ключи от машины. – И, пожалуй, мне пора снова начать рисковать в жизни.
– Молодец, сестренка, меня радует твой боевой дух! Жизнь в том и состоит, чтобы приобретать новые знания и идти на риск, делая высокие ставки, верно? А самый большой риск – это не рисковать.
– Кажется, это изречение Питера Друкера: «Есть риск, на который ты не можешь себе позволить пойти, а бывает риск, на который нельзя не пойти», – вспяомнила я.
– Совершенно верно. А задолго до Друкера жил такой античный философ в Древнем Риме, Сенека, так вот он сказал: «Мы не отваживаемся на что-либо не потому, что боимся трудностей. Трудности подстерегают нас потому, что мы недостаточно отважны». Я в своей жизни рискую каждый день, хотя бы и понемногу. Таким образом, я расту и развиваюсь с каждым днем.
– С неделю назад я смотрела фильм «Бездельники», видел его?
– Ой, сестренка, я уже сто лет как кино не смотрел. У нас в гималайском монастыре с кино как-то не очень и видиков негусто, – Джулиан широко улыбнулся. – Но в детстве у меня воздушная кукуруза всегда застревала в зубах, – он разинул рот и показал, где именно, – у него до сих пор была щель между коренными зубами.
– Фу, Джулиан, зачем такие подробности! – пожурила его я. – Ладно, не в том суть. Фильм неплохой. Он как раз о том, как важно время от времени рисковать в разумных пределах, чтобы исполнить свое предназначение в жизни, даже если рисковать нелегко.
– Звучит заманчиво.
– Так говорю же, хороший фильм. По сюжету Паппа Валленда…
– Это знаменитый канатоходец? – уточнил Джулиан с пылким интересом.
– Он самый. Так вот, в фильме приводились его слова: «Жизнь – это минуты, проведенные на проволоке. Все остальное лишь ожидание».
– Прекрасно сказано, честное слово, прекрасно. И сущая правда, Кэти. В жизни все удается тем, кто умеет мечтать с размахом и отважно, кто готов рисковать, чтобы воплотить заветную мечту в жизнь. Такие люди смело глядят в лицо своим страхам, каждый день преодолевают их и храбро сражаются с препятствиями, даже если им очень страшно. Помни: лучше один день быть львом, чем всю жизнь безответной овцой.
– Ух ты, вот это сказано так сказано, Джулиан!
– А потому поехали в контору, – без малейшей паузы продолжал Джулиан. – Поехали-поехали, хотя тебе и нелегко заставить себя это сделать. Пользуйся возможностью преодолеть себя. Вот увидишь, твои усилия будут вознаграждены.
– Ты предлагаешь мне действовать, несмотря на страх?
– Совершенно верно. По ту сторону страха тебя всегда ждет свобода.
Джулиан был прав: я боялась ехать в деловой центр и тем более появляться на работе. Входя в сверкающие двери небоскреба, я нервничала, а ведь когда-то я проводила здесь самые счастливые часы в жизни. Знакомый запах заставил мое сердце затрепетать. Мы с Джулианом вошли в вестибюль и направились к лифтам, потому что офис находился на верхних этажах стеклянно-стальной громады. И тут к нам подошел охранник.
– День добрый, миссис Круз. Рад снова вас видеть. Я слышал об авиакатастрофе, все наши ребята из охраны про нее знают и очень расстроились. Соболезную, что ваши партнеры погибли. Они были славными людьми.
– Да, Мэтт, они были чудесные. Мне их не хватает. Спасибо вам за сочувствие. Мне легче переносить скорбь, когда я слышу, что многие их ценили и любили. И я тоже рада вас видеть. Я, правда, теперь редко тут бываю – работаю дома, чтобы побольше времени проводить с семьей. Немножко странно вот так взять и вернуться.
– Конечно, это серьезная перемена в жизни. Уж сколько тут народу трудится, а вы, миссис Круз, из всех больше прочих работали. Мы с ребятами, бывало, пари держали – как долго вы на работе засидитесь.
– Это все в прошлом, – смущенно ответила я.
– Зато детишки ваши, наверно, рады-радешеньки, – предположил охранник. – У меня самого трое сорванцов, так что я знаю: самое лучшее, что им может подарить отец, – это время, которое он проводит с ними.
– Вы правы, Мэтт. Мои сами не свои от радости, что я дома. В жизни не видела, чтобы они так сияли, честно скажу.
Охранник посуровел и, сдвинув брови, спросил:
– Простите, миссис Круз, я должен узнать – работа такая – у вашего спутника есть какое-нибудь удостоверение личности? Сами знаете, здание охраняется, всех подряд не пускаем, так что если я не спрошу, меня шеф пристукнет. – Охранник глянул на Джулиана. – Не обижайтесь, приятель, просто у нас тут монахи отродясь не бывали.
– Мэтт, это мой брат, Джулиан Мэнтл.
– Тот самый Джулиан Мэнтл? Знаменитый адвокат? – потрясенно спросил охранник.
– Именно он, знаменитый адвокат.
Охранник онемел. Потом с трудом выдавил:
– Э-э… добро пожаловать, мистер Мэнтл. Я в свое время читал о вас в газетах, – все время писали. Можно сказать, ваш поклонник. – Он тряхнул руку Джулиана обеими руками. – Ух, помню, вы же выигрывали невероятные процессы! Помните тот иск, когда вы добились миллионов баксов для клиента, который облился горячим кофе, а иск был одной сети фастфуда?
– Помню, помню, Мэтт. Очень занятное было дело, интересное, – с достоинством ответил Джулиан.
– Вы тогда были настоящим щеголем, мистер Мэнтл. Какие костюмы носили, загляденье. А где же ваш красный «феррари»? Мы с ребятами, бывало, прямо ахали от восторга, когда вы проносились на нем по улице. И всегда с такими красотками! Крыша на машине обычно была опущена, так мы любовались. – Глаза у охранника блестели как у старшеклассника на первом свидании.
– Это, дружок, все в прошлом, – Джулиан отвел глаза, словно смущенный показной роскошью своей прежней жизни. – Было и быльем поросло.
– Так вы в монахи поступили? – не отставал охранник.
– Я просто решил носить такой наряд, Мэтт. Так одеваются мои наставники. Монашеская одежда напоминает мне, кем я стал, о миссии, которой я теперь посвятил свою жизни. Я решил жить просто. Так что больше никаких «феррари». – Джулиан дружески похлопал охранника по плечу и повел меня к лифтам.
– Большая честь поговорить с вами, сэр, – сказал охранник вслед. – А вам, миссис Круз, удачи и всего наилучшего. Общайтесь с детьми на здоровье. Они, знаете ли, так быстро вырастут – оглянуться не успеете.
Когда мы с Джулианом поднялись на этаж, который занимала моя фирма, – а это были роскошно обставленные офисные помещения с прекрасным оборудованием, – меня поразила лихорадочно-деловая атмосфера, ведь я от нее отвыкла. На взгляд свежего наблюдателя казалось, что все вокруг из кожи вон лезут, лишь бы показать, какие они проворные, работящие и деловитые. Служащие носились туда-сюда с сосредоточенным видом, гудели принтеры, факсы, трезвонили телефоны, шуршали бумаги.
– Сама не верю, что и я так жила, да еще по уши в этой суете, – поделилась я с Джулианом.
– Не казнись, Кэти. Все-таки тебе надо было выплачивать ссуду за дом, платить по счетам. Поверь, я от всего сердца сочувствую нашим современникам – ведь вокруг непрерывные расходы, и все эти люди погрязли в бесконечных финансовых обязательствах. Им хочется обеспечить своих близких по высшему разряду, они чувствуют, что обязаны работать старательнее, дольше. А в итоге работа отнимает у них все силы и высасывает из них жизнь. Глядишь – а от человека осталась одна оболочка. К концу дня они тащатся домой в своих скорбомобилях, дома они рявкают на близких и заваливаются спать. Как мне их жалко!
– Как ты сказал – скорбомобили?
– Да-да, это слово я изобрел сам, – захихикал Джулиан. – Так я называют автомобили. Потому что к концу рабочего дня большинство служащих так выматывается, что едет в скорбном состоянии духа, и им что автомобиль, что похоронный катафалк – все едино.
Шутка была мрачноватая, но я засмеялась. Джулиан продолжил, радуясь тому, что я ловлю каждое его слово.
– Все эти люди живут неполноценной жизнью, Кэти. Знаешь, что самое печальное в жизни? Когда духовное пробуждение приходит к седому морщинистому старику или старухе, на закате бессмысленной и бесплодной жизни, и вот этот бедолага понимает, что жила лишь какая-то малая часть его самого, а бо́льшая часть его «я» так и не жила толком. Примерно так говорил У. В. Берроуз. В этом-то все и дело. Главное – не приносить себя в жертву работе до такой степени, чтобы твоим близким оставалась от тебя только замученная оболочка. Измени правила игры, нарушь их, осознай, что надо работать для жизни, а не жить ради работы. Работа не должна превращаться в рабство, хотя это и слова одного корня.
Стань в своем деле асом и трать на него меньше каторжного труда. Работай себе в радость. Работай так, чтобы не деньги заколачивать, а в первую очередь людям помогать. И держи в голове вот что: главное в жизни – вовсе не всякие там алые «феррари» и прочие заманчивые штучки, которые можно купить на заработанные денежки. Ведь ласковые дети и хорошая семья и домашний очаг куда важнее, верно? А семейная жизнь сложится только при условии, что ты потратишь на нее силы, что ты будешь строить ее гармонично и мудро. Для этого, сестричка, требуется время. Помни: лучшее, что ты в силах подарить детям, – это твое время.