– А планет все–таки десять, а не девять, – подал голос Карл Хейниц.
– По–моему, мы этот вопрос с количеством планет уже обсуждали, – прокашлялся наконец Карсс. – Лично я не сомневаюсь в том, что это именно ваша Земля. Вопрос не в этом, а в том, что дальше делать?
– Как это что? – усмехнулся Дитц. – Жить. А жизнь – это движение. Предлагаю закончить трапезу и отправляться, а то мы тут до вечера просидим.
Ближе к полудню ветерок разогнал серую пелену облаков, и на небе показалось солнце. Сразу стало жарко, а оружие и поклажа приобрели будто дополнительную тяжесть. Впрочем, они уже практически достигли лесополосы и вскоре вступили в прохладную тень деревьев. То, что это именно лесополоса, стало ясно сразу, как только отряд вплотную приблизился к ней, – за деревьями и кустарником угадывалось свободное пространство.
Вполне обычные для России деревья: осина, ольха, тополь – росли тут, а среди кустов легко узнавался боярышник. Сергей Вешняк наткнулся на березу и обрадовался так, словно сестру родную встретил.
– Ты, Серега, раньше времени не прыгай, – охладил его Малышев. – Береза, конечно, дерево наше, русское, но я, например, слышал, что они и в Канаде рас–тут.
– А просторы? – не сдавался сержант. – Сам же видишь, какие просторы!
– Канада тоже страна большая.
– Что, больше России? – не поверил Вешняк. – Быть этого не может!
– Ну, это вряд ли, но все же…
– Если мы в России, – добавил рыжий Шнай–дер, – то нужно плакать, а не радоваться. Всех шлепнут. И еще неизвестно, кого раньше: вас, русских, или нас, немцев. Лично я молю Бога, чтобы это оказалась Канада.
– Да уж, – поддакнул Майер, отводя от лица ветку, – березы в Аргентине точно не водятся.
Очень скоро растительность кончилась, и отряд вышел к железнодорожной насыпи, метрах в тридцати прямо перед ними.
– Клянусь мамой, самая настоящая железная дорога! – воскликнул Валерка Стихарь, первым вскарабкавшийся наверх.
Две железнодорожные колеи тянулись в обе стороны, и, судя по относительно чистым рельсам, здесь время от времени ходили поезда.
Принцесса Стана присела на корточки и с интересом потрогала пальцем рельс.
– Металл, – сообщила она уверенно. – Для чего столько?
Стихарь и Майер засмеялись.
– Это такая специальная дорога, – серьезно пояснил Дитц. – По ней ходит транспортное средство, называемое поезд. Служит для перевозки людей и грузов на большие расстояния.
– Интересно… – хмыкнул присевший рядом с принцессой Карсс.
– А у вас что, никогда не было железных дорог? – удивился Хейниц.
Старший советник пустился в экскурс по истории развития транспорта цивилизации сварогов, но Алек–сандр Велга его не слышал. Что–то было не так, и лейте–нант медленно и внимательно оглядывался вокруг, стараясь сообразить, что же именно его насторожило в этой, казалось бы, совершенно обычной железной дороге.
Вроде бы все нормально: насыпь, щебень, рельсы, шпалы… Шпалы, правда, не деревянные, а железобетонные, но, в конце концов, почему бы и нет? Если он никогда раньше не встречал железобетонных шпал, то это еще не значит, что их не делают вообще. Что же, черт возьми?.. И неожиданно он понял. Телеграфные столбы! Вдоль этой дороги не стояло ни единого телеграфного столба. Что же, получается, что их забросило в такую глушь, где и электричества нет? Вполне возможно, конечно, но… Он уже хотел было поделиться своим открытием с остальными, как тут Михаил Малышев, приложив ухо к рельсу, предостерегающе поднял руку:
– Тихо! Поезд идет. Еще довольно далеко, но скоро будет здесь.
Они ждали, тщательно укрывшись за деревьями и кустами по обе стороны от дороги, и терпение их было вознаграждено.
Он появился.
Погромыхивая на стыках, медленно, на скорости не более двадцати километров в час, будто специально красуясь и давая себя как следует рассмотреть. Четыре обшитых сверкающей сталью вагона и такой же паровоз. Орудийные и пулеметные стволы на вращающихся баш–нях. Узкие прорези бойниц. Мощь и угроза. Бронепоезд.
– Влипли, – громко прошептал Валерка. – Это все–таки Россия–матушка. Откуда в Канаде взяться бронепоезду? Только мы могли додуматься до такой дурацкой идеи. Тем более в современной войне.
– А почему нет опознавательных знаков на борту? – тоже шепотом засомневался лежащий рядом с ростовчанином Велга. – Ни цифры, ни буквы, ни звезды, ни креста. Где это ты видел военную технику без опознавательных знаков?
– Может, с другого борта?
– Сейчас вот удалится, мы и спросим у наших друзей по ту сторону. Но все равно странный он какой–то. Не могу понять, в чем дело, но… Тихо! Слышишь?
Стихарь поднял голову и прислушался.
Откуда–то сверху явно доносился какой–то иной, не имеющий никакого отношения к проходящему бронепоезду, звук.
– Самолет? – с сомнением в голосе, как бы сам у себя спросил Валерка и тут же отрицательно покачал головой – звук совсем не был похож на звук авиационного мотора истребителя, штурмовика и даже бомбардировщика. Низкий тяжелый рокот накрывал их сверху, и они наконец увидели.
Тяжелая, черная, хищных очертаний машина висела в воздухе метрах в пятидесяти от земли и прямо над железнодорожной насыпью. Под короткими и узкими крыльями–недомерками машина несла реактивные снаряды, живо напомнившие Велге новейший фронтовой штурмовик «Ил–2».
Но в воздухе сейчас находился явно не фронтовой штурмовик. И вообще не самолет. Подобных машин никогда не видели ни Велга, ни Дитц, ни кто бы то ни было из людей отряда.
Широкие несущие винты с ревом рвали воздух прямо над угловатой кабиной этого летающего чудища, и еще одни, поменьше, сливались в сияющий круг на длинном осином хвосте.
– Твою мать! – приоткрыл рот Валерка Стихарь. – Это еще что за чудо–юдо?
– Ты на герб взгляни, – посоветовал ему Велга.
На борту черного монстра алый всадник в плаще со вздыбленного коня пронзал тонким копьем поверженного наземь змея.
– Это кто? – изумился Валерка.
– Историю надо знать, – назидательно сказал Велга. – Это, товарищ рядовой, Георгий Победоносец, убивающий Змея. Покровитель Москвы. Изображался на гербе царской России и на копейках. Собственно, слово «копейка» отсюда и пошло.
– Ни хрена себе! Так ведь мы царя давно… того. И вообще…
Тут удивительная машина повела из стороны в сторону носом, будто принюхиваясь, и резко прыгнула вперед и вверх, вслед за бронепоездом.
Ударили пулеметы. Зашипело, засвистело и грохнуло так, что на мгновение заложило уши. Между бронепоездом и летающей диковиной завязался нешуточный бой.
Двое дерутся – третий не лезь. Отряд с удовольствием последовал этому старому, мудрому дворовому правилу и наблюдал за развитием конфликта со стороны, благо на них в горячке схватки никто не обращал внимания, да и они особо не высовывались, стараясь держаться поближе к деревьям и кустам лесополосы.
Летающая машина наскакивала на бронепоезд, будто ястреб на свинью. При этом бронепоезд почему–то остановился, хотя, казалось бы, ему сам бог сейчас велел, наращивая скорость, под всеми парами уходить от настырного противника. А противник оказался не только настырным, но и очень опасным, а также малоуязвимым для огня.
Было хорошо видно, как высекают искры из его бронированного брюха пулеметные очереди, а из пушки попасть по нему было трудно – маневрировал и вертелся в воздухе летун отменно. Да и в долгу не оставался – четырежды срывались с длинным змеиным шипением из–под коротких крыльев реактивные снаряды и как минимум дважды нашли цель.
Но бронепоезд пока тоже держался.
Отплевывались огнем пулеметы, тявкала скорострельная пушка, и кончилось дело тем, что один из ее высокоскоростных снарядов нащупал–таки слабое место у врага.
Задымил, зачадил, закружился на месте черный летун с алым всадником на борту и пошел вниз, словно осенний лист, сорванный ветром. Но не куда–нибудь в сторонку там падал, а прямехонько на бронепоезд.
– Гастелло, мать твою! – успел охнуть Стихарь, а летающая машина уже грохнулась со всей дури прямо на орудийные и пулеметные башни.
Чудовищной силы двойной взрыв швырнул разведчиков на землю – это сдетонировали боекомплекты летуна и бронепоезда.
… Когда вокруг и рядом перестали наконец падать куски искореженного железа и ошметки человеческих тел, Велга убрал руки с затылка и рискнул приподнять голову.
Все было кончено.
В ста пятидесяти метрах впереди вяло чадили останки бронированных вагонов и паровоза; косо торчал из земли черный обломок несущего винта летающей машины, и ветерок доносил кисловатую вонь сгоревшего пороха.
– Знакомый запашок, – отчетливо произнесли рядышком, и Велга, покосившись, увидел Стихаря, выбирающегося из–под груды каких–то веток, щепок и сбитой наземь листвы. – Во рвануло! Эдак и контузию недолго заработать за здорово живешь.