Ивану III, вводившему в великокняжеский обиход обычаи и пышность византийских базилевсов, соседство с монастырем показалось стеснительным, да и не подобало монахам жить в окружении мирской суеты. И в 1462 году Иван III распорядился их из Кремля удалить, назначив быть за городом: под монастырь был отведен участок в урочище Васильцов стан, неподалеку от двора епископов Сарских и Подонских. В церковных кругах вывод монастыря из Кремля расценивался как «великая государева нечесть», и князю московскому пришлось вознаграждать церковных владык за нанесенную им обиду предоставляемыми монастырю льготами и существенными вкладами. Одной ссылки на то, что отданная под монастырь «горка» вроде бы более отвечала идее самого монастыря – основанного в честь Преображения Господня на библейской горе Фавор, – было, разумеется, недостаточно. Перевод монастыря из города на левый берег реки служил соображениям главным образом стратегического порядка – оборонительный пояс столицы усиливался дополнительным звеном.
Таким образом, фактически основанный в XIII веке, Спасский монастырь на том месте, где он находится сейчас, стоит всего пятьсот с лишним лет. Каждое из истекших столетий оставило на его облике свой отпечаток, и дошедшие до нас постройки служат красноречивыми иллюстрациями к нашим сведениям о своем прошлом. Прилагаемые заметки должны помочь современному посетителю восстановить основные вехи истории и события, связанные с этим интереснейшим памятником отечественной истории.
Итак, выселенная из Кремля монастырская братия должна была волей-неволей обживать новое место – Васильцов стан, называвшееся так будто бы в память дважды стоявшего здесь против татар и против Шемяки с войском Василия Темного. И сейчас, когда вся местность вокруг застроена, можно все же оценить, что, как для рати, приготовившейся к битве с неприятелем, так и для будущей «сторожи»-крепости, откуда удобно высматривать приближение вражеского войска, этот холм над рекой представлял все преимущества.
Поставленный тут монастырь стал называться Спас на Новом или Новоспасским. Возводился он деревянным. Лишь в сороковые годы XV века здесь построен каменный Спасо-Преображенский собор. С первых же лет, едва монастырь обстроился, он сделался усыпальницей знатных боярских родов. Среди них в 1497 году здесь был похоронен влиятельный боярин Ивана III Василий Юрьевич Захарьин, родоначальник династии Романовых. По возвышении его потомков Новоспасский монастырь стал царской усыпальницей, что, естественно, выдвинуло его на первостепенное место. Но уже в XVI веке, в правление последних Рюриковичей, московские государи проявляют постоянную заботу о монастыре, одаривают его вотчинами. Иван Грозный, предпринявший постройку оборонительных сооружений монастыря, не скупился на вклады. Пожалованный им льготной грамотой монастырь был на два года освобожден от всяких податей, ему же царь отписал свое село Друево в Дмитровском уезде. Среди царских милостей не на последнем месте и пожалование Спасу на Новом «двух перевозов на Москве-реке: от Спасского живого моста по монастырь и между Кожевников и Котельничей». Правда, этот же царь раньше отменил имевшуюся у монастыря «тарханную» грамоту, какие со времени татарского ига выдавались ханами отдельным православным церквам и монастырям, делали их неподсудными обыкновенным судам и свободными от податей.
При царе Федоре Иоанновиче Новоспасский монастырь сыграл значительную роль в отражении набега Казы-Гирея, которому он не дал переправиться через реку. В последовавшее Смутное время монастырь был дотла разграблен поляками, и лишь с воцарением новой династии, Романовых, вступил в длительную полосу процветания и благоденствия. О нем радел не только царь Михаил, но и отец его, патриарх Филарет, жертвовавший крупные суммы на обстраивание и украшение монастыря.
Еще в 1606 году, при Лжедмитрии I, в усыпальницу Спасо-Преображенского собора были свезены останки четырех братьев патриарха, удавленных в заточении в дальних монастырях. На надгробных камнях было коротко сказано: «Преставился в заточении от царя Бориса Годунова в Сибирском городе в Нырлу удавлен…» или: «От царя Бориса в Перми заключен в темницу, а вскоре удавлен» и так далее. Нельзя не пожалеть об уничтожении древних соборных усыпальниц с их такими выразительными, краткими надписями, порой ярче пространного описания дававшими почувствовать дух минувшего сурового времени. Ныне лишь в толстых томах дореволюционных изданий вроде «Исторического вестника», «Записок императорского Археологического общества» и трудах ученых, священников, добросовестно описывающих свои храмы, можно познакомиться с этими поминальными летописями, просто и беспристрастно свидетельствующими правду своего времени. На одном из погребальных камней в крипте древней Знаменской церкви имелась следующая надпись: «Лета 7109 апреля преставися раба Божия княгиня Евфимия болярина князя Ивана Васильевича Сицкого, во инокинях Евдокия; уморил в заточении повелением царя Бориса Михаилко Внуков; погребена в Сумском остроге Соловецкой обители».
Далее значится, что из острога останки старицы Евдокии были по повелению царя Михаила Федоровича перевезены в усыпальницу Новоспасского монастыря. Эти несколько строк словно выхватывают из смутно видимой нами картины прошлой жизни, на рубеже XVI – XVII веков, яркие и драматические эпизоды: тут и трагическая фигура Годунова, расправлявшегося со всеми, в ком видел соперников или недоброжелателей своей такой непрочной династии, и лютый образ какого-то Внукова, в чаянии подачки или милостей новоявленного самодержца взявшегося уморить беспомощную старуху, наконец, сама злосчастная княгиня, повинная лишь в принадлежности к клану, враждебному восторжествовавшему временщику… Они рисуют нам и мрачную обстановку в дальнем глухом монастыре, за стенами которого вершились тайные и жестокие дела, подсказанные беспощадной борьбой за власть…
Со времени царя Михаила Федоровича Новоспасский монастырь приобрел формальный статут государевой крепости: сюда был назначен постоянный гарнизон из сотни стрельцов под началом воеводы Петра Дашкова для «оберега от налетов крымцев и ногайцев». Для постройки каменной ограды и башен из разных монастырей и городков были затребованы каменщики. Они селились небольшими слободками поблизости от монастыря. Так возникали в Москве поныне существующие названия улиц Большие и Малые Каменщики. Кроме укрепления возводились кельи, настоятельский корпус, хозяйственные постройки. Царем Михаилом была предпринята перестройка Спасо-Преображенского собора, отчасти из-за его ветхости, но главным образом чтобы его расширить. В романовской усыпальнице становилось тесно, царю же хотелось, чтобы «пресветлые родители все покоились под сводами».
Ряд монастырских построек возведен заботами патриарха Филарета: патриаршие палаты (в значительно перестроенном виде сохранившиеся и поныне), а также «Филаретовская» колокольня с приделом в честь святого Саввы, день празднования которого пришелся на день освобождения патриарха из польского плена (разобраны в XVIII веке). Федор Никитич Романов, ставший патриархом Филаретом в 1608 году, в 1610 году возглавлял «великое посольство» к Сигизмунду III, был задержан поляками и пробыл в Варшаве девять лет. Оттуда он отписывал в Москву, чтобы при переговорах о выкупе его из плена за него не отдавали «ни пяди русской земли»!
Начатое при Михаиле Федоровиче огромное строительство в монастыре было завершено уже при его сыне, по праву считавшемся первым радетелем благосостояния и украшения Новоспасского монастыря. Никто не сделал столько вкладов, не пожертвовал такого количества икон – более двухсот, – утвари, облачений, не отписывал ему столько вотчин, мельниц, рыбных ловлей, как «благоверный государь, царь всея Руси Алексей Михайлович», точно знал он, что суждено ему стать последним богомольным и приверженным церковному благолепию царем. Всего четверть века спустя начнутся кощунственные действа всешутейного собора его сына!
Еще при царе Михаиле были заведены постоянные посещения Новоспасского монастыря. Постепенно выработался и церемониал этих царских богомолий за пять верст от Кремля. В дворцовых книгах находим дотошно записанные обиходные подробности. Вот одна из таких записей 1633 года: «Января 23 день. Ходил государь ко Спасу на Новом к вечерней панихиде. А на государе было платья: шуба санная, сукно темно-вишневое; зипун комнатный, шапка, сукно вишнево с тафтяными петли; да в запас отпущено: стул сафьяновый, подножье теплое меньшое, кебеняк лундыш[7] вишнев, три суконца кровельных. У запасных саней был стряпчий Павел Клементьев да портной мастер Ондрошка Иванов».
Нам остается догадываться, для какой надобности сопровождал царя в поездке «портной мастер» и каково «великий государь» выглядел в «комнатном зипуне»… Эти подробности подтверждают наши сведения о том, что в XVII веке Новоспасский монастырь сделался, по тогдашней терминологии, «комнатным», то есть придворным. И еще именовался он царским, «великой, пресловутою, первостепенной обителью». Из описания, оставленного известным путешественником архиепископом Павлом Алеппским, сопровождавшим посетившего Москву в 1668 году Антиохийского патриарха Макария, узнаем, что в братском корпусе монастыря имелись две особые кельи, предназначенные для царя и царицы.