тут, — хорохорился Желудь. — Если не попробуем, то в любом случае останемся голодными!
Ну что же, сказано — сделано. Мы дружной толпой направились в обеденную залу, и вот тут нас ожидал сюрприз. Сначала мы не обратили внимания на ребят из других кланов, которые столпились неподалеку от входа.
Сначала… Но потом я пригляделся. Кена среди стоящих не было, Филина и Лисы тоже, зато, опустив голову, стоял Хомяк.
— Хомяк, привет! Ты чего тут? — окликнул я его.
— Я сдался на тренировке, — проговорил он.
— И что? Пойдем, поужинаем!
— Да вы идите-идите. Сейчас сами всё увидите, — ответил вместо него парень в желто-красной форме клана «Пылающая Стрела».
Я пожал плечами и прошел в обеденную залу. Внутри сидело чуть больше половины учеников других кланов. Они спокойно обедали. На нашем столе тоже стояло восемь тарелок — две лучших учеников, а шесть для тех, кто выдержал тренировку.
Те, кто не сдался и удержался на ногах, спокойно прошли за мной, а вот четверых невидимая стена отбросила назад. Желудь удивленно остановился, повертел головой по сторонам и двинулся вновь, выставив руку. Его рука уперлась в преграду.
— Да что это за херня⁈ — выкрикнул он. — Мы тоже хотим есть!
— Еду заслужили те, кто не сдался! — холодно ответил Паук. — Вас предупреждали!
— Но так нельзя! Мы тоже живые и хотим есть!
Паук покачал головой и тронул хроносалютем. Дверь в обеденную залу с захлопнулась с гулким стуком. Она закрыла от нас неудачников… С другой стороны раздался резкий удар и тут же послышался вскрик.
— С приложенной силой возвратится удар… — проговорил Паук. — Ученики клана «Черный Вепрь», ужинайте! Сегодня вы заслужили свою порцию.
Мои соклановцы тут же ринулись занимать места за столом, накрытым черной скатертью. Я взглянул на столы других кланов. Кен неторопливо жевал, глядя на меня. Лиса и Филин склонились над тарелками, уминая ужин. Другие ребята поглядывали на нас, но жевали активно, словно боялись, что у них отнимут заслуженное.
Мой желудок заурчал, когда я унюхал запах еды. Да, жрать хотелось дико, но… За дверью стояли те, кому сегодня немного не повезло. Они оказались слабее меня и сдались. Но это не повод бросать их.
— Шин, какие-то проблемы? — буркнул Паук.
— Да. Есть одна проблема. Скажите, могу я разделить свою пищу с ребятами снаружи?
Остальные ученики уставились на меня удивленно. Только уголки губ Кена дернулись чуть вверх. Он меня понял: тот, кто оставался порой голодным, знает, каково это другим.
Кен тут же поднял вверх руку:
— Уважаемый подмастерье клана «Разящий Ветер» Гром, позвольте и мне поделиться пищей с теми, кто остался снаружи.
— Порция ужина выделена на одного. Вы понимаете, что сами останетесь наполовину голодными? — буркнул Гром.
— Да! Я и мой брат понимаем это и готовы разделить еду с теми, кто остался снаружи, — ответил Кен.
— Но это их наказание. Они должны быть более усердными!
— Завтра они наверстают! — с горячностью воскликнул я. — Завтра они будут быстрее и сильнее! Но если сегодня не поедят, то ослабнут и сдадутся раньше.
Паук хранил непроницаемое выражение лица, но я видел, как уголок его правого глаза чуть подергивается. Он словно пытался одобрительно подмигнуть, но сдерживал себя.
После небольшой паузы Паук встал и грозно оглядел сидящих за столом:
— Кто ещё хочет поделиться своей заработанной потом и мышечной болью едой? Кто согласен подкормить слабых? Кто хочет отдать часть своей силы тем, кто даже не удосужился выложиться на полную?
Ребята понемногу склоняли головы над своими тарелками. Только одна рука поднялась над нашим столом. Мощная рука, мускулистая.
— Я поделюсь, — отозвалась Гиря. — Всё равно собиралась немного похудеть, так что…
— Что же, тогда отнесите, — пожал плечами Паук.
Я взял свою тарелку, полную гречневой кашей с мясом, вилку и хлеб. Пошел к выходу. Гиря шла рядом, справа подходил Кен. В этот момент раздавшееся дзиньканье привлекло наше внимание.
Что? Неужели опять минусы упали?
Но нет! Колбы на стене увеличили своё вещество на единицу у «Разящего Ветра» и две единицы у «Черного Вепря».
Мы недоуменно оглянулись. Что это было?
На лицах подмастерьев играли улыбки. Паук даже подбоченился от гордости:
— Возвращайтесь! Ребята, вы странные. Вот честное слово, вы очень странные. То загоняете кланы в минус, то находите плюсы на ровном месте. Чего глазами лупаете? Вы прошли тест на человечность. Давненько никто не вызывался отнести еду тем, кто не смог добежать. Но и в этом заключается часть сущности Воинов Чести — в том, чтобы защищать слабых и беззащитных.
— Это снова тест? — спросил Кен.
— Мы тоже хотим! Я тоже поделюсь! — тут же раздались голоса с других столов.
— А ну, заткнуться всем! Это одноразовая акция и она действует только на первый ужин. Распространяется на тех, кто сам… Отмечу — САМ!!! По доброй воле согласился поделиться с товарищами едой. А вы сейчас стараетесь показаться хорошими. Нет, ребята, вы прохлопали свой шанс. Сидите на попе ровно. Что там у нас? Гром, похоже, что начинаем соревнование с чистого листа?
Гром хмуро кивнул и коснулся пальцами хроносалютема. От его прикосновения дверь в обеденную залу распахнулась.
— Эй, сдавшиеся! Сегодня с вас снимается запрет на ужин. Благодарите своих сокурсников. Завтра такого уже не будет. И если сдадитесь, то отправитесь спать голодными.
Вошедшие сначала недоверчиво посмотрели на нас, но, когда увидели плывущие со стороны кухни тарелки, то улыбки расплылись на озадаченных лицах.
Паук всё-таки не смог удержаться и подмигнул мне. Я ощутил в груди небольшое жжение. Такое бывает, когда сделал хорошее дело и тебя хвалят перед толпой людей. Да, не было аплодисментов, но я почувствовал, что сделал хорошее дело.
И это дело принесло плюсик нашей команде. Даже два плюсика. Я наткнулся на взгляд Гири и чуть не подавился — её глаза горели хлеще, чем у мутанта-костолома. Моргнул и понял, что это неудачно упало освещение.
Но всё равно — чего она так на меня пялится? И мощная грудь так бурно вздымается, как будто продолжает бег.
Я с трудом отвел глаза.
— Действительно, странные ребята! — произнес Родник, глядя на нас.
В ответ я только улыбнулся. Но когда увидел обескураженную рожу Листа, то расплылся ещё сильнее. Нет ничего лучше, чем видеть, как труп врага проплывает по реке, а ты