Венеция подозрительно прищурилась:
– Что значит «всегда требуется»? Скольких же женщин ты уложил в постель за свою жизнь, признайся?
Ох-ох-ох, не следовало ему упоминать об этом.
– Нескольких, – пробормотал Лахлан и завладел ее ртом, чтобы отвлечь от мыслей на эту тему.
Ему не терпелось продолжать. Девушка лежала под ним, открытая и жаждущая, его мужское естество затвердело до боли. Ее лавандовый аромат опьянял его сильнее, чем виски. Он мог бы всю жизнь упиваться сладостью ее нежных губ. Но сначала…
Лахлан передвинулся и лег между ее ног, не переставая ласкать рукой ее горячее лоно, пока девушка не расслабилась. Когда Венеция подняла руки и обняла его за шею, Лахлан понял, что она готова. Осторожно, чтобы не встревожить ее, он заменил пальцы своей истомившейся плотью и плавно вошел в нее, медленно продвигаясь вперед, изо всех сил сдерживая желание овладеть девушкой немедленно.
Но – Господь всемогущий! – для этого еще предстояло потрудиться. Она была влажной и тесной, такого наслаждения он не мог себе даже представить. И она принадлежала ему, только ему, наконец-то, его Принцесса… его будущая жена. От этой мысли плоть его еще больше набухла.
– О Боже, – прошептала Венеция. – Ты уверен…
Лахлан оторвался от ее губ и положил ладони ей на плечи.
– Уверен, – сказал он, хотя отдал бы все на свете, чтобы избавить ее от этого неприятного момента.
Она так храбро держалась, его отважная девочка, но напряженные губы выдавали, что ей это давалось нелегко.
– Я постараюсь, чтобы тебе было как можно легче, – прошептал он, осыпая поцелуями ее губы, щеки, лоб. – Но быть с тобой – величайшее наслаждение.
Неуверенная улыбка тронула ее губы.
– Это самые приятные слова, которые я когда-либо слышала от мужчины. – Венеция расслабилась, и Лахлан еще немного продвинулся вглубь.
Он тоже облегченно улыбнулся:
– С трудом могу поверить в это. Разве твои лондонские лорды не шептали тебе комплименты на балах… о твоих восхитительных волосах и сверкающих глазах, о твоих прекрасных губах…
– Иногда.
Лахлан сказал это, чтобы подразнить ее, но скорый ответ заставил его нахмуриться.
– Значит, шептали? А ты когда-нибудь позволяла им целовать эти прекрасные губы?
В глазах ее вспыхнули озорные искорки.
– Иногда.
В этот момент Лахлан как раз ощутил барьер ее девственности.
– Сколько раз?
Со смехом Венеция приникла к его груди и сказала, передразнивая его ответ:
– Несколько.
О, она полагает, что это сверхостроумно, не так ли?
– Ну что ж, больше они не будут этого делать, – заявил он. Затем, зажав ей рот своим, он глубоко проник в нее одним резким толчком.
Когда Венеция застонала, Лахлан молил Господа, чтобы худшее было уже позади. Он заставил себя оставаться неподвижным, хотя это потребовало огромного напряжения воли. Ее горячее лоно облегало его, словно тесная перчатка, возбуждая непреодолимое желание продолжать движение.
Но Лахлан терпел. Только продолжал целовать и обнимать ее и гладить везде, куда только мог дотянуться. Его глубоко тронуло, что она так доверчиво отдалась ему – он боялся разрушить очарование этого момента.
Спустя мгновение Лахлан почувствовал, что Венеция расслабилась, и он двинулся назад, прошептав:
– Все в порядке?
– Думаю, да. – Девушка слегка пошевелила бедрами. – Это… это было не слишком больно.
Лахлан застонал, когда она задвигалась, скручивая и сжимая его плоть.
– Если ты не перестанешь вертеться, будет хуже, – хрипло произнесен.
Венеция взглянула на него с удивлением:
– Почему?
– Потому что я хочу продолжать, но должен делать это осторожно и медленно, но я не смогу, если ты будешь сводить меня с ума подобным образом.
– Каким?
– Двигаясь, как сейчас.
Девушка снова пошевелила бедрами.
– Ты имеешь в виду вот так?
– Послушай, малышка…
– Я могу двигаться еще и так. – Сверкнув глазами, Венеция потерлась грудями о его грудь. – Или вот так. – Она повернула таз так, чтобы его плоть проникла глубже.
– Значит, ты твердо решила свести меня с ума? – хрипло пробормотал он, начиная двигаться. – Судя по всему, ты хочешь, чтобы я овладел тобой грубо и быстро.
Игривая улыбка коснулась ее прелестных губ.
– Не мог бы ты сделать именно так? Пожалуйста. Похоже, это было бы… бесподобно.
Даже то, как она произнесла это вполне пристойное «бесподобно», заставило его испытать такие чувства, которые до сих пор не могла возбудить ни одна женщина.
– Ты очень соблазнительная распутница, – проворчал он, яростно врезаясь в нее снова и снова, опьяненный ощущением ее жаркой тесноты. – Распутница с благонравной речью и поступью принцессы, с телом, созданным на небесах.
– В самом деле? – прошептала она.
Глаза ее были закрыты, а щеки горели румянцем. Он в жизни не видел более восхитительного… или более возбуждающего зрелища.
– Тебе это нравится, правда?
– Да, – выдохнула она. – Да… да…
– Силы небесные! – Лахлан слышал, что некоторые женщины от природы наделены склонностью к плотским утехам. Не приходится удивляться, что Венеция из их числа, учитывая, как хорошо она сумела доставить ему удовольствие в Кингьюсси.
Теперь же… Как бы ему не умереть от подобного наслаждения… Девушка изгибалась и извивалась под ним, словно цыганка в танце. Ее полная грудь трепетала под его ищущей рукой, а бедра двигались, приглашая его проникнуть глубже, плавно приподнимаясь в такт с его рывками, пока Лахлан полностью не утратил способность соображать, даже просто дышать, слышать хоть что-нибудь из-за пульсации бешено струившейся крови, грохотом отдававшейся в ушах.
Наконец-то Принцесса Гордячка принадлежала ему, только ему навсегда. Он будет обнимать ее, защищать… даже от Дунканнона.
Нет, не надо вспоминать сейчас об этом дьяволе. Только не сейчас, когда впереди его ждала желанная разрядка, и он мощными рывками стремительно приближался к ней, словно увлекаемый упряжкой обезумевших коней, несущихся вниз с крутого холма… Не сейчас, когда прекрасное девичье тело внезапно напряглось под ним, а ее сладостное лоно сжалось и судорожно пульсировало в порыве экстаза.
Только не сейчас, когда девушка, по которой он страдал несколько бессонных ночей, наконец-то отдалась ему.
– Спаси меня, Господи! – вскрикнула Венеция, достигнув вершины. – О Боже!
– Да… Принцесса… да… – Одним энергичным рывком Лахлан догнал ее. Сердце его бешено колотилось в груди. – Силы небесные!
Он крепко прижал девушку к себе, и семя его мощным потоком изверглось в ее жаркое лоно.
– Господи…