– Я уже обещал тебе, что не стану его вызывать.
– Я знаю.
Но это не решало проблемы с ее отцом, потому что тот имел привычку орать как безумный в любой ситуации.
– Прежде чем ты увидишься с отцом, с ним должна встретиться я.
– Нет, – решительно заявил Лахлан.
Сердце сжалось в ее груди.
– Послушай меня. Я лучше знаю, как найти подход к папе. Если ты дашь мне возможность разумно объяснить ему…
– Нет, ни за что. – С яростно сверкающими глазами Лахлан натянул панталоны, затем брюки. – Я не позволю своей жене выполнять за меня грязную работу.
Венеция раздраженно вздохнула.
– Не нужно так смотреть на это. Представь себе, что ведешь переговоры через посредника. Я уверена, если ему все объяснить, он поведет себя правильно.
Нахмурившись, Лахлан надел рубашку и застегнул ее на все пуговицы.
– Ты сошла с ума, если думаешь, что я останусь в стороне и позволю тебе пообещать ему поблажки, на которые не согласен.
– Я этого не сделаю!
– Да, конечно, не сделаешь. Ты ему лишь сообщишь, что мы женаты и ты вышла за меня по доброй воле. Остальное мы с ним уладим между собой.
Если только до этого дойдет.
– Ты не понимаешь…
– Нет, я все отлично понимаю, дорогуша. – Глаза его потемнели и стали почти черными. – Тебе хочется уговорить отца дать за тобой приданое, вместо того чтобы признать его обязательства передо мной. Потом ты скажешь, что приданого достаточно и для тебя этот вопрос закрыт. Но для меня на этом дело не кончится, это совершенно невозможно.
– Какое имеет значение, каким образом ты получишь деньги?
– Огромное, черт побери! – Лахлан опустился на пол, чтобы натянуть сапоги, и крепко выругался, потому что неудачно приземлился на больную ногу. – Посмотри на меня, я все еще не в состоянии даже сесть без того, чтобы не оказаться в дурацком положении. И все это благодаря твоему отцу! Ты хочешь, чтобы ему все сошло с рук?
– Я этого не сказала!
– Но ты так думаешь. У меня о твоем отце сложилось собственное мнение. – Лахлан натянул сапоги. – Я не стану терпеть и не позволю ему снова поносить и запугивать меня и мою родню перед всем кланом.
Венеция удивилась:
– Мой отец опять недостойно обошелся с тобой?
Лахлан покраснел и опустил глаза.
– Об этом ты мне не говорил. Что еще произошло между тобой и папой?
– Ничего существенного, – сказал он, избегая ее взгляда. – Пустяк по сравнению с долгом.
Ну что ж, она непременно это выяснит.
– Ты забываешь, что я тоже хочу добиться того, чтобы ты получил деньги.
– Да, отстранив меня от участия в обсуждении. – Лахлан скрестил на груди руки. – Я этого не допущу, и дело с концом.
О, какой же он упрямец!
– Я только хочу избежать схватки между тобой и отцом. Почему ты не можешь этого понять, черт тебя возьми?
– Я же сказал, что не стану его вызывать на дуэль, этого вполне достаточно.
Венеция набросила на себя тартановую накидку и подпоясалась ремнем. Затем подошла к Лахлану и взяла его за руку.
– Ты можешь обещать, что ни в коем случае не станешь с ним драться, независимо от того, что он скажет или сделает?
Лицо Лахлана вспыхнуло гневом.
– Я не могу пообещать тебе подобную глупость, дорогая. Мне придется защищаться, если он нападет на меня.
Вот этого она и боялась.
– И результат будет таким же, как будто ты его вызвал. Вы начнете спорить, разгорячитесь, выйдете из себя, он вцепится тебе в горло, и прежде чем я узнаю об этом, ты изобьешь его до полусмерти.
– А ты бы предпочла, чтобы он избил меня до полусмерти?
– Нет! – Венеция заметила на лице Лахлана недоверие, и у нее болезненно сжалось сердце. – Как ты мог даже подумать такое? Я хочу, чтобы все обошлось без кровопролития.
– Слишком поздно, дорогая, кровь уже пролилась. – Лахлан кивнул в сторону мешков, запятнанных ее девичьей кровью, – И эта кровь связала тебя со мной, черт возьми, со мной. Так что уж позволь мне, твоему мужу, решать, как уладить это дело.
Венеция взглянула на его искаженное мукой лицо:
– А как насчет людей твоего клана? Их ты не спросишь? Они, конечно, нуждаются в деньгах, но еще больше они нуждаются в тебе. Что будет с ними, если тебя арестуют за убийство? Или, хуже того, если тебя убьют?
Лахлан потер ладонями лицо.
– Будут продолжать жить. Я уверен, со мной ничего не случится.
– Ты можешь пообещать это? – Когда он заколебался, девушка усилила натиск: – Я клянусь тебе, если ты позволишь мне первой поговорить с папой, то кровопролития не будет вовсе. – Если бы только удалось уговорить Лахлана!
На мгновение ей показалось, что призыв к его благородству и ответственности возымел действие и он готов проявить благоразумие.
Но затем Лахлан принял воинственный вид, взгляд его опять стал жестким.
– Ты слишком многого от меня хочешь.
Венеция потрясенно застыла, наблюдая за тем, как любимый мужчина на ее глазах снова превратился в непреклонного Шотландского Мстителя, несгибаемые принципы которого, без сомнения, вели его прямо к гибели.
– Значит, по сути, ничего не изменилось, – в отчаянии прошептала она. – И я для тебя по-прежнему дочь Дунканнона.
Лицо его вспыхнуло яростью.
– Я вовсе так не думаю, и ты прекрасно это знаешь.
– Да неужели? Ты, как прежде, уверен, что я приму сторону отца в любом споре. Ты все еще не можешь ради меня отказаться от своей мести.
– Я жажду не мести, а справедливости!
– Беда в том, что я хочу совсем другого. Я хочу мира и спокойствия для тебя и твоего клана. А какой может быть мир, если вы с отцом наброситесь друг на друга с обнаженными мечами?
– Тебе не просто мир нужен, – сказал он, гневно сверкая глазами. – Тебе нужен мир любой ценой. Иногда мир не стоит тех жертв, которыми приходится за него платить. Например, если такой мир означает, что человек не добьется справедливости. Но я твердо намерен бороться за справедливость. И поверь, буду стремиться к этому любой ценой!
– Тогда я не смогу выйти за тебя замуж. – Венеция повернулась к дверям, чтобы Лахлан не видел слез в ее глазах. – Боюсь, что из-за твоей бескомпромиссности я потеряю тебя.
– Ты не потеряешь меня. – Лахлан подошел к девушке и, взяв за руку, повернул лицом к себе. – Я не позволю тебе уйти, дорогая. Прежде чем появится твой отец, я собираюсь дать тебе свое имя.
– Зачем? Чтобы я осталась вдовой? Именно такой конец меня ожидает, если отец убьет тебя. Или если ты убьешь его… – Она разразилась рыданиями. – Благодарю покорно. Лучше мне смириться со своей участью и остаться опозоренной и одинокой.
– Венеция, – хрипло произнес Лахлан, пытаясь снова заключить ее в объятия.
– Оставь меня. – Она отстранилась от него, а когда он попытался проявить настойчивость, добавила: – Я сейчас закричу, клянусь, закричу! И буду кричать до тех пор, пока сюда не сбегутся люди моего отца, а тогда я скажу им, что сэр Лахлан Росс жив и здоров и посягает на отцовскую собственность.