Наконец к утру ветер чуть утих, а в облаках стали появляться разрывы. Передав штурвал Власу, я сел за приемник и где-то минут через пятнадцать поймал маяк Питкэрна. А вот тот, что на Оэно, услышать не получилось, так что в результате стало известно только направление прямой, соединяющей наше теперешнее месторасположение с радимаяком на острове. Но, как я уже говорил, в разрывы облаков периодически проглядывало солнце, и мне удалось засечь время местного астрономического полдня. Сравнив его с хендерсонским, вычислил, что мы находимся на сто семьдесят седьмом градусе западной долготы. Проведя же на карте линию, полученную по радио, получил примерно сорок градусов южной широты.
Координаты означали, что примерно в шестистах километрах на запад от нас находится Новая Зеландия, а в трехстах к югу – архипелаг Чатем.
Куда нам плыть, никаких сомнений у меня не возникло. Разумеется, к Чатему! Во-первых, до него вдвое ближе, а наш катамаран требует ремонта, и побыстрее. То, что мы с Полем приварили на живую нитку, может в любой момент отвалиться. Во-вторых, хоть мы при этом и будем удаляться от цели нашего путешествия, но триста километров при нормальной погоде не расстояние, наверстаем меньше чем за сутки – зато не придется держать курс навстречу волнам. И наконец, мне очень не нравилось состояние Поля. У парня поднялась температура, периодически он впадал в забытье, и его надо было как можно быстрее показать доктору Зябликову.
Так что дизели ревели на полной мощности, в помощь им был поставлен задний стаксель, и катамаран продолжал свой путь поперек волн и ветра, со скоростью двадцать километров в час приближаясь к выбранному для промежуточной стоянки архипелагу.
Глава 30
Когда стемнело, я отправил Ханю на мачту. Здесь опять сыграл роль небольшой вес девушки, а также ее отличное зрение. Новая компоновка грота имела и еще одно полезное свойство – в сложенном положении на верхнем конце гика само собой получалось довольно удобное место для наблюдателя. По расчетам, до архипелага Чатем оставалось от пятидесяти до ста двадцати километров, и мне не хотелось снижать скорость, чтобы подойти к цели утром. Ведь Поля следовало побыстрее переправить на Хендерсон, и, кроме того, при малой скорости нас начнет сильнее сносить ветром, и за ночь можно вообще уплыть черт знает куда.
Так что Ханя взяла уже знакомый ей бинокль ночного видения, при помощи которого остров можно будет увидеть километров за двадцать даже ночью, оделась потеплее и отправилась наблюдать.
Где-то часа в три по местному времени с мачты раздался ее доклад:
– Что-то темное на горизонте, на два часа!
Вообще-то я пытался привить хендерсонцам привычку измерять углы в градусах, но эту науку пока постигли только Тонга и Поль. А с часами все оказалось просто – стоило подарить Хане первые, причем стрелочные, как Тим тут же захотел такие же. И получил их, когда смог навскидку определять направления по циферблату. Его пример оказался заразительным, и вскоре мне пришлось разориться еще на несколько часов.
Кстати, майор сказал, что все правильно, в тактических целях указание направлений по циферблату удобнее градусного.
Я прошел в рубку, где несла вахту Тонга, и услышал:
– Справа, примерно на семьдесят градусов и километрах в пятнадцати от нас, земля.
– А ты-то откуда знаешь?
– Волны изменились, причем только что. Смотри – они стали меньше, беспорядочней и понемногу загибаются на юг, хотя ветер остался прежним. Значит, впереди справа достаточно большая земля, которая начинает закрывать нас от океанских волн.
Вот так, подумалось мне, а дядя Миша еще предлагал купить радар. Но я похоронил этот вопрос в зародыше, пообещав, что как-нибудь сам соберу его из микроволновки: нам сильно сложный не нужен. А за те деньги, что стоит самый дешевый «Фуруно», жаба меня не только задушит, но и сразу прикопает под ближайшим кустом. И будет совершенно права!
Потому как если бы у Тонги был радар, хрен бы она сейчас смотрела на волны. И уж точно не учила бы этому Власа. А когда радар в конце концов сдохнет, что делать – топиться?
– Правь к земле, сейчас дам ее приблизительную карту, – сказал я капитанше.
Самый большой остров архипелага, от которого и произошло его название, то есть Чатем, был похож на кривую и разлапистую букву «Т» с утолщением в нижней части. Перекладина имела в длину пятьдесят километров, а вертикальная палка – сорок с небольшим, и в ее северной части имелась лагуна со входом с востока. Но мы не рискнули ночью лезть в этот узенький проливчик, а встали на якоря напротив него, благо остров полностью защищал нас от волн и довольно основательно – от ветра. Во всяком случае, до берега можно было спокойно добраться на надувной лодке с мотором, что я и сделал. Со мной отправились Ханя с Тимом и закутанный в спальник Поль. Естественно, была взята аппаратура открытия перехода: мы и высаживались ночью именно для ее использования.
Вскоре я с Полем на руках шагнул в гараж на даче, куда заранее был переправлен кристалл, остающийся в двадцать первом веке, а оттуда – на Хендерсон. Там уже светало, и нас ждали: перед высадкой мне удалось связаться с дядей Мишей. Женя так и стоял в белом халате, а рядом в полной готовности пританцовывали от нетерпения два аборигена с носилками. Я сгрузил туда больного, и вся медицинская команда галопом помчалась в клинику.
– Как там у вас? – поинтересовался майор. – Помощь не нужна?
– Да вроде нет, мы же толком еще ничего не видели. Как осмотримся, сразу сообщу или по радио, или прямо сразу через переход. Ладно, извини, дядя Миша, там до рассвета еще часа три, пойду чуток вздремну, а то не спал уже двое суток.
Так как спать хотел не один я, то в лагуну мы двинулись довольно поздно, часов в девять утра. Реальный вход в нее в отличие от изображенного на гугловских картах оказался довольно широким, порядка тридцати метров, и с фарватером глубиной метра два с половиной – три. Учитывая, что осадка нашего суденышка составляла метр, мы попали в лагуну без особого труда. И сразу двинулись к ее южной части, где просматривалось какое-то небольшое поселение у впадения в лагуну небольшой речушки.
Катамаран смог подойти к берегу почти вплотную и встал, упершись килями в песок. Мы с «морскими пехотинцами» вновь высадились на берег – примерно в трех километрах от того места, где делали это ночью. Осмотрели деревню – она оказалась пустой.
Это поселение состояло из семи примерно одинаковых домиков, расположенных по окружности, и навеса на двух кольях у самой воды. Дома были конической формы, из жердей, перевитых какими-то гибкими прутьями и обложенных снаружи длинными и узкими сухими листьями. Все, как я уже говорил, пустые. В центре поселка имелось кострище. Холодное, но золу еще не разнес ветер.
Я подошел к навесу. Под ним тоже был след костра, но значительно более старый, и слегка пахло рыбой. Интересно, сколько может сохраняться запах? Уж наверняка не годами. В общем, Шерлок Холмс из меня тот еще, но все же мне казалось, что поселок был покинут совсем недавно. Но организованно, без паники, потому что в домах не было вообще ничего, даже циновок или что тут еще могло изображать пол. То есть люди забрали все, что смогли унести, и ушли. От шторма? Вряд ли он им хоть сколько-нибудь мешал. А раз не от него, то, получается, от нас. Интересно, чем же мы так не понравились здешним аборигенам?
Но сейчас это был не самый животрепещущий вопрос, поэтому я, велев Хане смотреть по сторонам, занялся аппаратурой открытия перехода. Здесь, в защищенной от волн и ветра лагуне, можно будет не торопясь отремонтировать «Мечту», а перед этим надо сходить в гараж на даче и кой-чего оттуда притащить.
Вскоре на берегу заухал сваезабойный механизм, потому как на борту имелись только нормальные минометы без дополнительных функций. Мы хотели вытащить катамаран на берег, для чего в шестнадцатый век, кроме копера, были доставлены стальные сваи, лебедка и два желоба.