в раскрытый от удивления рот Мариэль с силой впечатываются губы. Они не целуют – просто прикасаются.
– А теперь ужасное вознаграждение за грех! – предваряет очередную паузу Антуан.
– Вознаградишь? – с притворной усмешкой спрашивает Арман.
– Ты дурак, верно, как мой братец, – отвечает в его подставленные губы Мариэль, а у самой коленки дрожат. Поцеловала бы, да не так, как случился этот «грех», а по-настоящему. Но в метре от них хихикает Люсиль, фальшиво и громче, чем стоило бы, отбивая всякое желание.
Процессия двигается дальше, доходит до какой-то двери. Люсиль поворачивается к остальным:
– Сейчас каждый из нас войдёт в комнату к о-очень мудрой ведунье. Она ответит на ваши вопросы и даст предсказание. Чур, я иду первая!
Она заходит в комнату, оставляя троицу в коридоре…
Резкая смена кадра: тот же вечер, другая комната, освещаемая десятком свечей, поэтому отлично видны лица. Только что была рассказана шутка, и четвёрка смеётся.
– А сейчас, внимание! Главное блюдо сегодняшнего вечера – предсказания! – Люсиль поднимает над собой сферу, внутри которой переливаются картинки.
Мариэль соскакивает и пробует забрать сферу, златовласка не отдаёт, бросает шар Антуану, и братец активирует. Из сферы появляется пучок света, как в кинотеатре, и посередине комнаты появляется уменьшенная, но объемная картинка: в затемнённой комнате «мудрая ведунья» беседует с первым посетителем – Антуаном.
– Я не умею доставать козявки из носа, – паясничает он, – скажи, о великая, приобрету ли я такой дар?
– Я дам тебе волшебную траву, завари и выпей вар из неё носом, и дар тебя настигнет! – ведунья бьёт Антуана по голове сухим букетом.
В животе Мариэль холодеет. Все в комнате смеются, кроме неё. Значит, Антуан подговорил Люсиль, или она его. Но Мариэль-то поверила, наговорила всякого мнимой ведунье! И это не была Люсиль, как в случае Антуана! Возможно, одна из служанок де Трасси, подговорённая своей хозяйкой…
Вторым сфера показывает Армана. Он признаётся в любви некоей девушке и спрашивает, ответна ли его любовь. Ведунья важно молчит, а затем даёт какую-то неразборчивую мелочь:
– Сбудется моё пророчество срок в срок. Приходи в назначенный час в назначенное место, и ты узнаешь!
Арман благодарит, прижимает к груди кулак со сжатым подарком и уходит. И с Арманом была Люсиль…
Последняя должна быть Мариэль, и девушка бросается на сферу, пытаясь забрать её. Антуан перехватывает сестру и прижимает к себе.
– Ну, Мари, это же смешно, право! – с укором говорит Люсиль.
Слезы начинают наворачиваться раньше, чем все слышат откровение.
– Назови мне имя, – ведунья с ней совсем по-другому говорила, невозможно было поверить, что это шутка, – и я скажу тебе, будете ли вы вместе…
Сердце останавливается на секунду перед позором.
– Арман Делоне, – звучит её робкий голос в изображении сферы.
Антуан начинает тонко хихикать ей в шею, продолжая крепко удерживать. Арман закрывает лицо ладонью, Люсиль дирижирует, предупреждая о забавной шутке.
Ведунья некоторое время смотрит в переливающуюся сферу на столе, затем важно вещает:
– Не вижу я вас вместе. Но вижу ясно другое. Ты встретишь мужчину королевской крови. Вы полюбите друг друга, о да, ясно вижу!
Антуан прыскает так, что его слюни брызгают на Мариэль, она вырывается, а братец валится от гомерического хохота на софу.
Мариэль обводит взглядом смеющихся, Арман хмурится и кусает губы.
– Я ненавижу вас всех. Ненавижу! – она бросается к двери и успевает выбежать.
– Мари, ну, прости, если обидела! Я клянусь, найду тебе принца, самого настоящего! – кричит вдогонку Люсиль, и в её обещании отголоски смеха.
Высокая заснеженная гора. Далеко за ней тонкая полоска рассвета. Где-то кричит, надрывая голосовые связки, женский голос. Он просит об избавлении от страданий и позора – о смерти. И спящие птицы испуганно взмывают в небо. Но в противоположную сторону, вниз, падает тёмная тень на неё – ту, что призывала страшное.
Мариэль узнаёт свой голос. Так же кричала она, узнав о том, кто должен умереть. Крик разрывает сердце, вспарывает живот, заставляет сжаться и кричать вместе с ним. Гора сотрясается, сбрасывая с себя обломки вниз, в пропасть – в чёрную реку.
– Госпожа, госпожа, проснитесь, умоляю! Вам снится кошмар! О, белая Владычица, освободи из плена сновидения мою госпожу! – последняя фраза помогла, выдернула Мариэль из липких воспоминаний, и девушка села резко на кровати.
Отчего лицо холодит? Мари провела рукой по лицу – мокрое. Как и подушка. В пальцах судорога, словно пыталась разорвать покрывало.
– Вот, выпейте воды, госпожа! – Жанетта всунула ей в руку кубок.
Немного жидкости по расцарапанному криком горлу, и стало легче. Мари вернула кубок:
– Скажи, ты знала, что я была влюблена в Армана?
Субретка помотала головой:
– О, что вы! Когда я сюда пришла, на кухне болтали всякое, и сир Антуан намекал, но вы никогда не подтверждали его слова. Насколько я знаю, вы были увлечены Его высочеством, с которым вас познакомила сирра Люсиль, но и это … простите, со стороны казалось, будто вам просто скучно. А что случилось?
– Вспомнила кое-что, – Мари вернулась в горизонтальное положение, отбросила мокрую подушку и подтянула другую. – Не поеду я никуда сегодня.
Жанетта всплеснула руками, принялась убеждать. Но как ей, не знающей ещё пока всю правду о договоре с Вестником, можно было объяснить сложные вещи?
От прежней Мариэль «по наследству» к её обновлённой версии передалась одержимость Арманом и так, по мелочи, – любовь к танцам да страх перед развесёлыми вечеринками. Бедная, несчастная девочка, над чувствами которой посмеялись!
Она глубоко вздохнула, разгоняя воздухом сбивающуюся тяжесть в груди.
И, получается, что старые воспоминания, на самом деле, никому не нужны были. Зачем всё это помнить? Снова ненавидеть всех? Только сегодня помирилась с Антуаном, некогда внесшим свою лепту в её ненависть. Как относиться к Люсиль и, главное, Арману? Он точно всё забыл и поэтому легко простил её, сжёг листы дневника, когда узнал, что прошлое не вернётся?
Как теперь разговаривать с ними? К чёрту вечеринки, к чёрту поиски выхода! Ей просто нужно время, чтобы разобраться в себе, – неделя, две, три. Спокойный месяц. До смерти всё равно ещё минимум полгода…
– Госпожа, а как же Изель? Она просила вас быть у Делоне!
Изель… О ней сегодня тоже не хочется думать. Мари молчала. Жанетта вздохнула, не дождавшись ответа, и вышла из комнаты.
Но госпожа зря с облечением решила, что её оставили в покое. Вскоре здесь появилась Тринилия. Молча села на софу и скрестила пальцы, терпеливо ожидая внимания к себе.
Невозможно было не почувствовать пронзительный взгляд, сверлящий спину, и Мари повернулась, а, увидев бабушку, села на кровати, натягивая покрывало на согнутые в коленях ноги:
– Вы пришли меня уговаривать поехать?
Тринилия неторопливо разлепила сжатые губы:
– Нет. Ты можешь остаться дома. Но спать ты будешь в моей комнате.
– Почему?
– Я вспомнила, чем закончился подобное веселье два года назад, и не хочу повторения.