Наконец, накануне самого бегства, 20 июня, Марат, предупреждая о готовящемся побеге, указывал практические меры, которые могли бы его предотвратить. «Друг народа» призывал задержать без различия «всех известных сторонников деспотизма», начиная с изменников из Национального собрания, Генерального штаба, муниципалитета; он указывал тем самым на тайных сообщников заговора.
Уже современников поражало это ясновидение Марата, этот казавшийся непостижимым дар пророчества, умение предвосхищать последующий ход событий. Но было ли это ясновидением? Здесь сказывались, с одной стороны, замечательный революционный инстинкт Марата, его проницательность и прозорливость. Однако всего этого было бы недостаточно для того, чтобы с такой точностью предугадать последующее и, например, указать на готовящийся побег монарха. Марат мог с такой определенностью строить предположения потому, что он опирался на доверие народа и пользовался поддержкой народных масс. Он получал сведения, которых не имели другие газеты. Уважение, доверие, признательность, которые он завоевал в среде народа, обеспечили ему постоянный приток разного рода информаций.
«Друг народа» был, вероятно, первой в истории мировой печати газетой, создавшей и привлекшей к себе корреспондентов-добровольцев из народа, пишущих в газету не ради денег или славы, а во имя блага родины и народа. Друг народа получал десятки и сотни писем со всех концов Франции; Марат не раз жаловался на то, что он не в силах прочитать громадное количество писем, которые к нему поступают. Он постоянно публикует на страницах своей газеты письма простых людей, идущие к нему отовсюду — из Парижа и из самых глухих, медвежьих уголков королевства.
Отвечая своим корреспондентам на страницах «Друга народа», Марат писал: «Дорогие товарищи, меня считают пророком, но я такой же пророк, как и вы. Я знаю только людей, которых вы, по-видимому, не желаете разглядеть. Я знаю различные комбинации всех элементов политической машины, чью игру, как кажется, вы не собираетесь основательно разглядеть».
Марат знал людей — людей из народа, и они знали его. Не он их искал — они сами его находили. Сведения о предполагаемом побеге короля он получил от добровольных корреспондентов газеты. В литературе высказывались обоснованные предположения; что в числе его корреспондентов были люди, связанные с низшими служащими в королевском дворце. Марат благодаря всему этому оказывался наиболее осведомленным журналистом в стране. Он говорил про себя: «Я часовой свободы», «я око народа». И это была не фраза, не хвастовство, эти определения были справедливы. Марат мог с такой проницательностью предсказывать предстоящие события лишь потому, что он опирался на поддержку и доверие народа и прислушивался к его голосу. Подобно тому как в дни 5–6 октября он сыграл немалую роль в пробуждении народного движения, так и накануне кризиса, вызванного бегством короля, роль Марата была весьма значительной.
Предостерегающий голос Марата был услышан, но он не смог предотвратить вероломных действий двора. Когда же преступление совершилось, когда монарх бежал, не время было вспоминать о прошедшем.
В статье, написанной в день бегства короля и опубликованной на другой день, 22 июня, Марат говорил:
«Граждане, друзья отечества! Вы на пороге гибели. Я не буду тратить время на бесполезные упреки по поводу бедствия, которое вы навлекли на свою голову слепой доверчивостью, гибельной беспечностью. Будем думать только о вашем спасении».
Марат не хочет напоминать сейчас о том, что его предостерегающий голос был не всеми услышан, что многие смеялись над его предсказаниями и считали его чуть ли не каркающим вороном, всегда видящим повсюду опасность. Жизнь подтвердила его правоту. Марат говорит лишь о мерах, которые должны быть приняты.
Что же нужно делать?
«Вот момент, — пишет Марат, — когда должны пасть головы министров и их подчиненных — Мотье (Лафайета. — А. М.), всех злодеев из Генерального штаба и всех командиров антипатриотических батальонов, Байи, всех контрреволюционных муниципальных советников, всех изменников из Национального собрания. Прежде всего возьмите их под стражу, пока еще не поздно…»
Марат дает ряд иных практических советов. Он понимает, что события, начавшиеся бегством короля, касаются не только Парижа, но и всей Франции. И он предлагает: «Разошлите немедленно курьеров, призовите на помощь бретонцев, чтобы просить подкреплений у департаментов, захватите арсенал, разоружите конных альгвазилов, стражу у ворот, егерей у застав. Приготовьтесь мстить за свои попранные права, защищать свою свободу и искоренять ваших непримиримых врагов».
Эта программа действий, выдвинутая Маратом в первые часы после бегства короля, заслуживает внимания. Марат ищет решения не в каких-либо легальных конституционных мерах. Он апеллирует не к высшему государственному органу, не к Национальному собранию и не к исполнительной власти: они не заслуживают доверия. Он обращается к своим соотечественникам '— рядовым французам. Все надежды на спасение Франции Марат связывает с инициативой народа. Только вмешательство народа может спасти страну, и первым, условием этого спасения является ликвидация всех тех учреждений, которые крупная буржуазия использовала в своих интересах и во вред революции.
Марат определяет свое отношение к королю.
«Это король клятвопреступник, не знающий чести, стыда, угрызений совести; это монарх, недостойный трона, которого не удержал даже страх прослыть бесчестным; Жажда самодержавной власти, пожирающая его душу, сделает его вскоре жестоким убийцей. Вскоре он будет плавать в крови своих сограждан, которые откажутся подчиниться его тираническому игу».
Никогда еще Марат не говорил о Людовике XVI таким непримиримым языком.
Какие выводы должна извлечь из происшедшего нация? В статье, опубликованной на следующий день, Марат уточняет свои предложения. Он говорит: «Возмущенная нация лишила своего доверия Людовика XVI и объявила его недостойным царствовать…»
Марат, таким образом, громко, на весь мир требует, чтобы Людовик XVI был лишен престола, чтобы он был низвергнут.
Но здесь мы неожиданно подходим к странной противоречивости в позиции Марата в эти дни. Казалось бы, Марат определил отношение к королю до конца. Людовик XVI — изменник; он должен быть низложен; это ясная и четкая революционная постановка вопроса.
Но, внимательно читая статьи Марата периода Вареннского кризиса, нетрудно заметить, что, требуя низложения Людовика XVI, «Друг народа» не требует уничтожения монархии вообще. Марат нигде не говорит об уничтожении монархии как формы политической власти во Франции Он клеймит позором поведение Людовика XVI, он убежденно доказывает, что ныне, когда злонамерения и преступления короля стали для всех очевидны, он не должен больше ни часа сохранять за собою трон. Но, осуждая и кляня изменившего народу короля, Марат все еще не находит ни одного осуждающего слова принципу монархизма, монархии вообще. И это не случайно. В качестве ближайшей практической задачи Марат указывает на необходимость временно избрать регента.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});