таким человеком стал Лазарев?
— Да, отец очень верил в Михаила Петровича, Меншиков тоже его поддержал, — неожиданно Михаил усмехнулся. — А вот сам Лазарев пытался отказаться. Понимаю его, на Балтике его карьера успешно развивалась, зачем рисковать… Но отец попросил, и Михаил Петрович, прекрасно понимая, как важен нам флот на юге, отправился выполнять свой долг. По плану он должен был приехать сначала на должность начальника штаба, освоиться, а потом уже принимать все бразды правления. Кстати, знаете, что Лазарев попросил за свою службу?
Мы с Анной переглянулись и покачали головами.
— Он попросил разрешения взять с собой своих людей. Тех, кого он сам вырастил, кому мог доверять, с кем бы его не сожрали за неделю местные сухопутные акулы. Для меня это было важным уроком…
— А кого он взял? — спросил я, уже догадываясь об ответе.
— Своего шурина контр-адмирала Авинова, кузена супруги капитан-лейтенанта Корнилова, друга по Морскому корпусу каперанга Бутакова и доказавших свою верность капитана второго ранга Нахимова и лейтенанта Истомина, — Михаил замолчал, словно давая мне оценить ситуацию.
С одной стороны, похоже на коррупцию, когда один тянет за собой родню. С другой, Севастополь вовсе не был хлебной должностью. Фактически Лазарев шел на войну — сначала с бывшими начальниками флота, потом и со всеми остальными. И на кого, как не на семью можно прежде всего положиться в такой ситуации? Тем более, ни один из протеже адмирала его не подвел. Даже Авинов, который выбыл из-за того, что потерял зрение, до последнего исполнял свои обязанности.
— Позвольте, я расскажу, что было после приезда адмирала в город, — Анна Алексеевна нарушила повисшую паузу. — Многие из тех событий проходили через третье отделение, и не все из них потом стали достоянием общественности.
Михаил кивнул, и девушка вывалила на нас новые подробности, от которых у меня невольно сжались кулаки… Как и следовало ожидать, нового начштаба — должность, в которой приехал Лазарев — встретили с неприязнью и попытались сделать то, что делали со всеми, кто пытался в те годы настоять на своем. Постарались выжить. Так, обер-интендант Критский отказывался выделять хоть какие-то ресурсы для ремонта кораблей, заявляя, что собирается поддерживать их в том виде, в каком на их палубе стояла нога Его императорского величества. А комендант порта, следуя этой линии, фактически отказывался готовить корабли к выходу в море.
— Отец, когда изучил тогда бумаги по делу, был в ужасе, — рассказывала Анна. — Получалось, что флот тогда три года вообще не выходил в море. Всеми делами заправляла гражданская жена Грейга, она же любовница обер-интенданта Критского, Лия Рафалович-Сталинская. В городе все заказы шли через определенных банкиров вроде Герша Мовшовича, которые могли прокрутить и без дела списать чуть ли не любые суммы.
Я невольно вспомнил ту самую историю с выселением евреев из Севастополя — кажется, у нее обнаружились даже более глубокие корни, чем я думал раньше. А Лазарев оказался хорош не только как адмирал, но и как администратор. Все закупки — на конкурсной основе, после заказа — выезд комиссии из личных выдвиженцев, которые описывали все недостатки и давали три месяца на их исправление. Нет — в Сибирь, и благодаря прикрытию со стороны Меншикова и самого Николая никакие привычные интриги не давали от этого скрыться.
— В итоге по этим и другим финансовым причинам Грейга сняли с должности командира флота, — продолжила Анна. — И вы бы видели, что этот человек сказал в ответ на все претензии. Я видела протокол той встречи и запомнила слово в слово. «К проверке таковых сведений по обширности и многосложности их главный командир не имел и не имеет никаких средств».
Я чуть не подавился. Вот это оправдание! Я — тупой, поэтому не виноват… И как с такими людьми можно было хоть чего-то добиться!
— Я бы повесила, — невольно озвучила мои мысли Анна Алексеевна, — но наш царь иногда уж слишком либерален.
— Отец начал свое правление с пяти смертей, — Михаил напомнил о декабристах. — И он дал слово себе и богу, что постарается до последнего избегать новых.
Я невольно вспомнил, что, несмотря на все якобы ужасы правления Николая Первого, в его время в принципе не использовалась смертная казнь в качестве меры наказания. Да, было дело петрашевцев, но и с ними в итоге все высшие приговоры были заменены… Я тряхнул головой, отгоняя лишние мысли, и снова сосредоточился на рассказе великого князя.
Тот тем временем перешел к официальному назначению Лазарева. Первому походу к Босфору… Как оказалось, тогда чуть не началась новая война с Турцией, и мы отправили к Константинополю князя Орлова договариваться о мире, а вместе с ним и наш Черноморский флот. Четыре линейных корабля, два фрегата, корвет и бриг — на вид серьезные аргументы, которые помогли отцу Анны Алексеевны выполнить поручение царя.
Вот только сам флот показал себя очень слабо. «Императрица Екатерина II» чуть не затонула, на «Чесме» развалились мачты, на всех поголовно кораблях рвались паруса, на которые пускали совсем негодную ткань. И команды — как писал Лазарев, там совсем не было опытных моряков, а половина и вовсе были слишком хилыми и на вид совсем не годились к службе. В общем, после возвращения в Севастополь он неожиданно не разрешил выход на берег, а еще сорок два дня гонял все корабли и экипажи, пока не привел их к более-менее приличному виду.
Сорок два дня — для тех, кто раньше выходил в море максимум на три, это было очень серьезным испытанием и стрессом, но, возможно, именно они и помогли сдвинуть дело с мертвой точки. Потом были выпущены «Пушечная экзерциция», «Правила приготовления корабля к бою», «Инструкция вахтенным лейтенантам» — Лазарев взялся за обучение флота.
— В то время были построены десятки простейших тендеров, — рассказывал Михаил, а я представлял небольшие суда с одной мачтой, бушпритом и косым парусом. — Они ходили вдоль Кавказского побережья, и Михаил Петрович повышал только тех, у кого был реальный опыт командования. Перехват контрабанды, обстрел бунтовщиков, поставки для армии и десантные операции — флот вместо трех месяцев теперь плавал круглый год. И как плавал!
Кажется, про это же время мне недавно рассказывал Дубельт. Вот, значит, при ком у нас гуляли такие дерзкие бриги, как «Аякс».
— Про то, что могут быть зимние квартиры и разоружение, быстро забыли, — добавила Анна Алексеевна, а я