буду брать.
Рикард вопросительно посмотрел на девочку, а потом вспомнил рассказ Катрин об отравленных фруктах. Как–то он не подумал.
– Думаешь, я пришел сюда, чтобы коварно тебя отравить? – он вытащил пару конфет, и отправил их в рот. – Как видишь, вполне съедобные.
Эйрика окинула его оценивающим взглядом, и тоже взяла конфету.
– Открой рот.
– Что? То есть ты мне не веришь?
Закатив глаза, он все–таки съел угощение из ее рук. И показал язык.
– Теперь убедилась? Я все еще не бьюсь в конвульсиях.
Девочка рассмеялась, и взяла еще одну конфету, на этот раз для себя.
– Рикард, а правда, что на твоем острове все жители до сих пор носят шкуры животных?
– Правда, – стараясь сохранить серьезность, отозвался северянин.
– А где шкура шкура волка, у которого ты отнял этот клык? В Эрланге действительно земля белого цвета? А тебе доводилось видеть небесное сияние?
Рикард, не ожидавший такого потока вопросов – поперхнулся.
– Можешь не на все отвечать, – разрешила девочка, – У меня вопросов много.
– Ты их готовила с последней нашей встречи? Ну хорошо, только давай не так быстро.
***
Луна прошла половину небосвода, Рикард сидел, прислонившись спиной к забору, и рассказывал. С той стороны так же сидела Эйрика, укутавшись в безразмерный плащ, и смотрела на звездное небо.
Девочка уже почти не задавала вопросов, а только слушала. От рассказов об острове, молодой человек перешел к легендам, к обычаям. Вспомнил, как и ему в детстве рассказывали о коварном Хоосе, и о таинственной Аветте. Делая скидку на возраст, он обходил острые или жестокие моменты мифологии, отчего иногда возникали паузы. Дыхание за спиной становилось более мерным.
Рикард обернулся, и ущипнул слушательницу за бок.
– Эй, чего ты? – возмущенно спросила девочка.
– Кажется, юной леди пора возвращаться в свою комнату.
– Ну пожалуйста, ты же не дорассказал. Куда Аветта дела волшебный лук?
– Выбросила в озеро. Эйрика, если ты здесь уснешь, мне придется перелезть через забор, и за ногу тащить тебя в дом.
Девочка в ответ фыркнула, но все–таки встала. Она сняла плащ, и вернула его владельцу.
– Ты еще придешь?
– Обязательно, когда снова буду в этом городе.
Эйрика сонно улыбнулась, и прислонилась щекой к холодному металлу ограды.
– Рикард, ты самый хороший друг. Я скучала, и рада, что ты нашелся. Не забывай больше меня.
Рикард удивленно моргнул. С ним сейчас разговаривали на родном языке? Здесь, на юге Аквилана? Или почудилось?
Девочка уже скрылась в темноте, лишая его возможности переспросить. Но если говорит она, значит и ее мать тоже знает язык Эрланга! Северянин поежился, то ли от ночной прохлады, то ли от осознания того, сколько он болтал при Катрин. И ведь она даже вида не подавала! Пожалуй, на будущее, следует чаще держать язык за зубами. И выяснить, правда ли эти леди владеют северным языком.
Глава 32. Неожиданное признание
Длинная монотонная дорога утомляла больше, чем повседневные обязанности. Обычно, погруженная с головой в дела, Катрин теряла счет времени. Но стоило остаться с собой наедине, то голову заполняли тяжелые мысли. Она все еще не может забрать девочек…
Вчера Эйрика была весь день оживленной, а сегодня утром, провожая карету, казалась грустной и притихшей. Даже Агата держалась бодрее, хотя обычно все происходило наоборот. Зато падчерице новое место пошло только на пользу. Наверное, всему причиной новообретенная подруга. Когда Катрин заходила пожелать доброй ночи, Селина о чем–то секретничала с соседкой по комнате, и физиономии у девчонок были на редкость таинственными. Может и правда, не разлучать их пока.
Мысли повернули в другую сторону. Рикард сегодня тоже какой–то рассеянный. Отвечает невпопад, лицо отсутствующее. Может получил плохие вести? Или что–то с Ингваром. Но не спросишь же напрямую.
Когда же кончится эта дорога…
– Леди Катрин, – кто–то осторожно потянул ее за локоть.
Женщина вздрогнула, и открыла глаза. Приехали? Когда она успела уснуть? Судя по всему – уже поздний вечер.
– Дайте руку.
Не задумываясь, чьей теплой ладони касаются пальцы, вышла из кареты.
От свежего ночного воздуха она окончательно проснулась.
– Ингвар?! – Катрин с трудом удалось сохранить спокойствие. Хорошо, что темнота скрывала порозовевшие щеки.
– Леди Катрин, рад, что вы вернулись! Надеюсь, Рикард не утомил вас своим присутствием?
За спиной обиженно запыхтели, и Ингвар, с видимым сожалением отпустил руки женщины.
– Думаю, вы устали с дороги, позвольте проводить вас до дверей. Мы вернемся утром.
Северяне дождались, пока женщина скроется в доме, и направились в сторону конюшен. Надо оставить лошадь, и поговорить, без свидетелей.
– Я думал, тебе понадобится меньше времени, – наконец нарушил молчание Рикард. – Сумел его найти?
– Раз я уже здесь, значит все кончено. У нас состоялась на редкость содержательная беседа, из которой подтвердились почти все наши догадки.
– Он действительно хотел отравить дочерей леди Катрин?
– Да. Кроме того, смерть Теодория тоже его рук дело. Астр давно уже начал добавлять в его питье настой сердечного корня. Ни вкуса, ни запаха, но если употреблять ежедневно, то даже самое здоровое сердце не справится.
– И мы ничего не заметили… – после недолгого молчания протянул Рикард.
– Это невозможно было заметить. К тому же, при нас Торведий опасался давать купцу настой, но в последнее время мы пересекались с Теодорием довольно редко. И это развязало негодяю руки. Кстати, у предыдущего владельца монополии, управляющим был тоже Астр.
– И ему он тоже помог уйти?
Ингвар задумчиво кивнул.
– С Теодорием же, он возился дольше, чем вызвал недовольство своих покровителей. Астр планировал присвоить как можно больше денег, прежде чем леди Катрин заподозрит неладное, а затем залечь на дно.
– И залег? – хмыкнул молодой человек.
– Теперь точно залег, глубоко и надежно. Не выплывет. Но леди Катрин детали знать не обязательно.
– Думаю, она сама догадается.
– Не хочу, чтобы она об этом думала. За ее бывшим управляющим тянулось столько грязи, знал бы, избавился бы от него, еще до похорон Теодория.
– Но ты не знал, – философски заметил Рикард, и нахмурился, – Мне тоже нужно кое в чем признаться…
Ингвар слушал молча, не перебивая, и они уже добрались до постоялого двора, когда, наконец, молодой человек закончил говорить.
– Пойми! Я поверил, что она знает,