это предположение казалось нелепым, но от этой боевой девчонки можно ожидать чего угодно.
– Давно у тебя привычка гулять на рассвете? – неожиданно прорезал утреннюю тишину голос друга.
Рикард вздрогнул, но быстро сориентировался.
– Есть что–то манящее в безлюдном городе, когда как не утром можно побыть наедине с собой.
– Раньше ты ходил таким загадочным после встреч со своей дамой сердца. – Ингвар приподнялся на кровати, и внимательно посмотрел на Рикарда, – Неужели у тебя появилось другое увлечение?
Парень фыркнул, и растянувшись на кровати в полный рост, устремил взгляд в потолок.
– Мое сердце, по прежнему надежно занято. А в этом городе я навещаю старого друга.
– Насколько мне известно, здесь нет наших земляков. Или хочешь сказать, что завел дружбу с кем–то из местных?
– Мой друг не из местных. Ты, наверное, не помнишь, леди Эйрика.
– Старшая дочь леди Катрин. Помню ее. Отважная малышка с кухонным ножом. Но она сейчас живет в закрытом пансионе, только не говори, что ты пробираешься туда тайком.
– Конечно нет! – возмутился молодой северянин, и пересказал обстоятельства встречи, упомянув, что навещал девочку еще пару раз.
– Она забавная, даже удивительно, как ей удалось сохранить характер. Ведь более чем уверен, все эти годы из нее упорно лепили леди.
Ингвар какое–то время молчал, думая о своем, затем спросил,
– Ей должно быть сейчас около пятнадцати лет?
– Тринадцать… Да, точно, она еще говорила, что это несчастливое число, потому что именно в этом возрасте ее заперли в пансионате.
– Рикард… А как она сама воспринимает вашу дружбу?
– Нууу… Расспрашивает про корабли, про оружие, делится маленькими секретами. Мне кажется, я единственный, с кем она может говорить об этом.
– Тебе следует быть осмотрительнее. На континенте другие нравы, и другое воспитание. Здесь можно вступить в брак с шестнадцати лет, а заключить помолвку хоть с рождения. По местным меркам, твой друг, через пару тройку лет, будет считаться взрослой девушкой. И может так выйти, что ее разбитое сердце будет на твоей совести.
– Что ты такое говоришь! – Рикард сел на кровати, отшвырнув подушку, – Ей тринадцать! Она забавная, непосредственная, но при этом всего лишь ребенок!
– Не кричи. – Ингвар тоже сел, и серьезно посмотрел на молодого человека, – Это сейчас она ребенок, но так не будет продолжаться вечно. Ты сослужишь ей дурную службу, если привяжешь к себе. Если считаешь себя ее другом, то подумай о ее будущем.
Молодой человек поднял подушку, и прижал к груди, взгляд его потух.
– Ты все понимаешь не так. У нее другие взгляды на жизнь, мне кажется, единственное, что занимает ее сердце, это тяга к приключениям. Я всего лишь, хочу ее поддержать, чтобы она не чувствовала себя одинокой.
– И все–таки, обдумай мои слова. Нельзя жить только сегодняшним днем.
Рикард не ответил. Он не ожидал, что его слова вызовут такую отповедь. Разве можно сравнивать Эйрику с другими леди? Такая, как она не станет забивать голову глупостями, а скорее всего найдет способ жить по своему. И он никогда не будет воспринимать ее как девушку, это просто невозможно!
Тем более у него есть Алионора, хрупкая, нежная, как и положено невесте. Через пару лет, состоится свадьба, и жизнь станет совсем другой. Уносясь мыслями в далекое будущее, парень задремал, так и не вернув подушку под голову.
***
– Позвольте представиться, Арт Гортель! – молодой человек поклонился, и тут же одарил Катрин улыбкой. – Мой дядюшка о вас самого высокого мнения, и я очень рад с вами познакомиться.
– Взаимно, – Катрин кивнула, с любопытством рассматривая гостя.
Арт был невысоким мужчиной, лет двадцати пяти. Коренастый, с черными волосами и небольшой бородкой, он неуловимо напоминал своего дядюшку. Наверное, в молодости Анри Гортель выглядел точно так же.
– Купеческий совет выразил свое согласие, чтобы именно я купил ваши монополии. Более того, знаю, что вам поступало множество предложений по поводу склада и лавки, но вы еще не приняли решение?
– Вы желаете приобрести все, включая мою резиденцию в Торде? – Катрин лукаво улыбнулась.
– Было бы замечательно! Я как раз намеревался прочно обосноваться, где–нибудь ближе к центру. Так что ваше предложение очень кстати.
Женщина задумалась. Хорошо бы сразу избавиться от всех нитей, связывающих ее с Тордом. Так почему бы не воспользоваться случаем, и не продать все разом? Тем более молодой человек производил приятное впечатление.
Катрин собиралась уже ответить, как сердце кольнуло тяжелым воспоминанием. Неуютная ночь. Тело в гостинной, накрытое с головой. Не обречет ли она этого человека на такую же судьбу? Женщина нахмурилась, и гость уловил перемену настроения.
– Леди Катрин, простите, я что–то не так сказал? Я не силен в манерах, и если мои слова были бестактными, то лишь по незнанию.
– Нет, все в порядке, – выдохнула она, – Мне нужно время подумать.
Ингвар застал Катрин в мрачном расположении духа. Надеясь, что причиной подобного настроения не его визит, он решился спросить, что ее беспокоит. Женщина ответила не сразу. Она долго молчала, кутаясь в легкий платок, и не поворачивая головы от окна.
– Я не могу продать ему дело своего мужа.
– Простите?
Катрин тяжело вздохнула.
– Меня сегодня навещал племянник Анри Гортеля, тот, которому я собиралась продать торговые дела.
– Он произвел на вас неблагоприятное впечатление? – Ингвар попытался понять причину столь мрачной задумчивости.
– Напротив, кажется, он весьма достойный человек. Но Арт еще так молод, если этой сделкой он подпишет себе приговор? Я должна либо отказаться, либо предупредить его!
– Леди Катрин, это невозможно. Никому даже в голову не должно прийти, что вы догадывались о делах своего мужа. Если появятся подозрения, то никто не будет разбираться, как много было вам известно, вас хранит только ваше неведение. Арт – взрослый мужчина, пусть думает своей головой, и сам оценивает риски.
– Как вы можете так говорить! – возмутилась Катрин, – Неужели человеческая жизнь имеет для вас такую малую ценность?
Ингвар задумчиво постучал пальцами по столу, и мысленно взвесил то, что собирался сказать.
– Знаете, почему торговцы избегают вести дела с женщинами? Потому что вами зачастую владеют мимолетные настроения. Вы легко подписали бы бумаги, если бы не встретились с покупателем лицом к лицу. Будь он немолод, дурен собой, груб, он не вызвал бы