собой: классовый подход и интернационализм в корне противоречат геополитическим основаниям войны и мира, характеру международных отношений. Внешнеполитическая практика большевиков первоначально не давала оснований для утверждения, что они хотя бы в самой малой степени руководствуются геополитическими соображениями. Но уже первые шаги большевиков на международной арене стали опровержением чисто классового подхода к внешней политике молодого советского государства. В результате Брестского мира Россия утратила Польшу, Финляндию, Прибалтику, Бессарабию, Украину, Крым, Закавказье. Было ликвидировано основополагающее геополитическое достижение Петра I – широкий выход к Балтийскому морю. Для многих истинных патриотов России, людей различных политических взглядов, русская революция олицетворяла позор и катастрофу, а большевики – антинациональную силу. Но не будем забывать и такой факт, который в советской истории не выпячивали, – участие в Октябрьской революции и Гражданской войне на стороне красных большого числа генералов и офицеров Российской империи отнюдь не пролетарского происхождения. И далеко не все они сражались за интересы только рабочего класса. Из революционной литературы следует, что вооруженным восстанием 25 октября 1917 года руководили Троцкий, Ленин и другие большевики. Но почти не пишут, что основной центр восстания был совершенно в ином месте Петрограда и руководили военными действиями генерал А. А. Маниковский – военный министр Временного правительства, и адмирал Н. Д. Вердеревский – министр морского флота, совместно с И. Сталиным и Ф. Дзержинским. На связи со Сталиным постоянно находился генерал Потапов Н. М., начальник разведывательного управления Генерального штаба. На стороне большевиков в разное время принимали участие в организации военных действий генералы Брусилов, Бонч-Бруевич, Зайончковский, Верховский, Черемисов, Снесарев, Свечин, адмиралы Григорович, Иванов, Немитц, Максимов, Развовзов и другие. В Красной армии на полях Гражданской войны сражались тысячи офицеров на командных и особенно штабных должностях. И, естественно, они осознанно шли защищать Россию, ее целостность, потому что более чем кто-либо понимали масонскую сущность Временного правительства и (как Дурново и Вандам) истинные цели Англии и Франции.
А. А. Маниковский (1865–1920), выдающийся русский артиллерист, военный министр Временного правительства, служил в Красной армии
Адмирал Вердеревский Д. Н. (1873–1947), командующий Балтийским флотом, морской министр Временного правительства
Большинство из них знали и об активном проникновении в структуры государственных органов и общественно-политических организаций агентуры не только стран Антанты и Германии, но и стремительно разрастающегося сионизма и всякого рода тайных сект. Учитывались, естественно, офицерами степень влияния в России идеологии марксизма, сущность и роль марксистских организаций. Полагаю, что подавляющее большинство офицеров и тем более генералов не являлись сторонниками большевиков, но в них они видели силу, способную сохранить российскую государственность и целостность ее территории. И глубокий анализ ситуации позволял принимать соответствующие решения для сохранения Отечества. А это уже геополитика. Из всех вождей революции к Сталину было у офицеров больше доверия, чем к кому-то ни было. И у руководителей новой республики, вождей революции, классовый подход смягчался тем же геополитическим интересом – необходимостью сохранения государства. Ниже мы покажем некоторые причины этого взаимного доверия. Для более полного понимания роли военного сословия России в революции рекомендую работу Олега Стрижака «И приснился мне сон». К сожалению, после окончания Гражданской войны классовый подход возымел свое действие, и многие офицеры и казаки были репрессированы или отстранены со своих должностей. Вместе с тем осознание того, что каждая цивилизация (культурно-исторический тип, по Данилевскому) в истории человечества выполняет собственную, только ей присущую роль, приводило и большевиков, и их классовых оппонентов (и не только офицеров), служивших Советской республике, к пониманию особой значимости и выдающейся роли России в мировой истории. Что и позволило ряду чиновников и офицеров Российской империи занять в новой государственной системе достойное место.
Геополитическое поведение советской власти в первые годы ее существования имело ярко выраженный дуалистический характер. Во-первых, сохранялась преемственность геополитических целей и сущности задач Российской империи, но иными методами. Во-вторых, провозглашая и осуществляя принцип мирного сосуществования с системой «капитала», большевики ставку делали на принцип пролетарского интернационализма, что априори предполагало вмешательство во внутренние дела капиталистических государств. Ввиду этого обстоятельства внешняя политика советской власти и раннего СССР носила противоречивый характер. С одной стороны, советская дипломатия вынуждена была не только играть по общепринятым международным правилам капитализма (так как именно капстраны определяли эти правила), но с другой – исполнять решения Коминтерна. Причем в документах Коминтерна предусматривалось обязательное исполнение входящими в него компартиями принятых Конгрессом и Пленумом его Исполкома решений. Коминтерн образовался на учредительном конгрессе III Интернационала в марте 1919 года, на котором В. И. Ленин настойчиво доказывал «классовую чистоту демократии» и идею «государства диктатуры пролетариата» как единственную форму пролетарской демократии в условиях переходного периода от капитализма к социализму. Естественно, в западных странах внимательно следили за действиями, идеями и планами молодой Советской республики и возглавлявшей ее партией. И, вполне естественно, западные режимы, понимая, что компартии их стран нацелены на завоевание власти, в том числе и вооруженным путем, объявляли их враждебной силой, запрещали, проводили аресты и суды, осуществляли провокации. И это безусловно отражалось на советском дипломатическом корпусе и внешнеторговых организациях.
Но по мере укрепления советской власти, особенно с укреплением политических позиций И. В. Сталина, происходит пересмотр ценностей даже в рядах ярых противников революции. Так, твердый монархист В. Шульгин уже в 1920 году писал, что знамя единой России фактически поднято большевиками. Он утверждал, что Интернационал становится орудием русской национальной политики, орудием расширения территории для власти, сидящей в Москве, до границ, где начинается действительное сопротивление других государственных организмов. Социализм для него – проходящее явление, а границы, установленные большевиками, останутся[209].
Еще дальше пошла группа русских белоэмигрантов, объединившихся вокруг издаваемого в Праге с 1921 года сборника «Смена вех». Их главная идея в том, что советская власть – это единственная национально-русская власть, несмотря на ее видимый интернационализм. Более того, это не просто меньшее зло, но, напротив, в конкретных исторических условиях только большевики способны восстановить русское национальное государство, русскую государственную мощь. И бывшие царские генералы, адмиралы и офицеры, перешедшие на службу советской власти (а таковых было по разным данным до 75 тыс. человек, т. е. 30 % от общей численности офицерского состава царской армии. – С. Г. Кара-Мурза), оказывали сильное влияние на эмигрировавших из России. И здесь большую роль играл генерал-лейтенант Н. М. Потапов, поддерживая связи с рядом важных фигур из белоэмигрантского движения. По сути дела, военная разведка Российской империи сохранила