Читать интересную книгу Воспитанник орков. Книга третья - Евгений Васильевич Шалашов

лаборатории химического анализа не назначат. Чем, кстати, эта лаборатория занимается? Наверное, определяет содержание чистого металла и примесей в руде? Так что, если умеет определять чайную ложку примесей в бочке руды, то определить интерес Данута к разбойнику — пара пустяков.

— Посмотрим, — пожал Данут плечами. — Умирать он точно не хочет. Как я понял, этот парень был последним из выживших?

— Ну да, — кивнул Бальтонус. — Ребята сказали, что он собственным ножичком двоих сотоварищей прирезал, а сам не желал подставляться. Ну, само — собой, заколоться тоже не захотел.

— Вот и посмотрим, насколько он жить любит. А малость «помариновать» — оно и не хуже. Он уже кое-что интересное нам сказал, про Глаз Акирэ. Ну, та хрень, что по небу летала. Мол, это глаз… как там его? Миталарбетарена, кажется. Еще бы узнать, что это за фрукт такой.

— Если правильно, то mirakelarbetaren, — усмехнулся старый гворн. — Этим словом, в старину, у эльфов самых могущественных шаманов называли. Тех, что могли не только свою душу в странствия посылать, а часть своего тела — руку, скажем, чтобы врагам что-нибудь плохое делать. А здесь, значит, глаз посылает.

— Стало быть, Акирэ — это шаман, — хмыкнул Данут. — А я думал, что какой-нибудь маг могущественный.

— А велика разница? — резонно ответил начальник лаборатории. — Маг, шаман, чародей, чароплет. Словом волшебник. Слова-то разные, а суть одна — мерзость сплошная. Путевого делать ничего не умеют, а пакостить норовят.

— Да, господин Бальтонус, знавал я одну семью, которая от мага пострадала.

Дануту невольно вспомнились Гунтарь, его жена Тачана, и разумеется, славная девчушка по имени Мара, оставшаяся маленькой девочкой на долгие-долгие годы. А ведь из нее могла вырасти красивая женщина! И тот маг, сотворивший такое, просто развлекался. Скотина!

— Я, господин Таггерт, вам с десяток семей назову, что от магов пострадали. Добро бы гворны что-то плохое им сделали, так нет же. Один такой чародей развлекался тем, что живых людей в каменные глыбы заколдовывал, другой пытался из животных людей лепить.

Тут Дануту вспомнился маг со странной кличкой Перевертыш.

— А я в лесу с одним магом встречался, который черную курицу создавал. Ну, чтобы не только перья, но даже мясо с костями были черными! Может, хоть тут польза?

— А в чем тут польза? Не было у нас черных кур, так и не надо. Может, чтобы эти куры в лесах Фаркрайна водились, этот маг целый лес переделал?

А ведь старый гворн прав. Вполне возможно, что эти черные куры питаются только какими-то специальными червячками. Так он, что, в лес этих червяков притащил? А может, теперь из-за этого березки да сосны гибнуть станут?

— Господин Таггерт, а почему вы эльфа называли тугоухим? — спросил вдруг гворн. — Он же прекрасно слышит. Или так задумано, чтобы задеть покрепче?

— Вообще-то, я его хотел тупоухим назвать, оговорился, — вздохнул Данут.

— А почему тупоухим? — снова не понял начальник лаборатории.

— Я эльфов только на картинках видел, — признался воспитанник орков. — Ну, а еще в книгах о них читал. А там везде пишут, что у эльфов острые уши. А если кто-то умный, то говорят — мол, у него ум остер, как ухо эльфа. Я и удивился — эльф, а уши обычные.

— А есть такие книги, где пишут про эльфов? — удивился гворн. — А чего про них писать-то? Может, и про гворнов какое-нибудь непотребство пишут? — заволновался Бальтонус.

— Пишут, что гворны — а вас в книгах чаще всего гномами называют, все маленького роста, по колено человеку, а то и меньше, зато все плечистые. Мыться не любите. И что ваши женщины бородатые.

— Тьфу ты, — сплюнул раздосадованный гворн. — Женщины бородатые! Ну, сказители хреновы! Гномы — это же вообще подземные духи, как альвы, ли гремлины. Как хорошо, что я книжек таких не читаю! Иначе пошел бы с сочинителями разбираться.

— Да ладно вам, господин Бальтонус, — примирительно сказал Данут. — В основном-то про вас правду пишут — мол, работяги вы, почти что трудоголики, рудознатцы и хорошие механики. А с сочинителями разбираться — себе дороже. Такое понапишут потом — отмываться замаешься.

— Нет, а почему же наши женщины бородатые? — не унимался Бальтонус. — Господин Таггерт, вы же видели наших женщин?! Есть ли хоть у одной борода? У меня, слва Единому, четыре дочери, девять внучек, а уж сколько правнучек я и сам не помню. Все они прекрасно вышли замуж. Ну, кто бы взял моих девочек в жены, если бы они были с бородой?

Данут только развел руками. Мол, за что купил, за то и продаю. Сам-то я книги не пишу.

— Эх, — вздохнул старый гворн. — Я был бы счастлив, если, хотя бы один из моих зятьев был похож на вас. Хотя, они все неплохие, работящие. Всемои зятья — и те, кто женат на моих дочерях, и мужья внучек, все они трудятся на Скалленском металлургическом заводе, занимают хорошие должности. А мои внучки, родив по ребенку, тоже работают, хотя это и не в традициях гворнов. Конечно, они не стоят у станков, не машут кайлом, а перебирают бумаги и считают векши. Но что поделать — новые времена, новая мода.

— Так чего же переживать? — удивился Данут. — Ваши девушки хорошо пристроены, мужья их любят.

— Не спорю, — уныло сказал старый гворн. — Все они прекрасные специалисты, любят свою семью, свою работу. Но, понимаете ли, они все какие-то скучные. А то, что я каждые три месяца ухожу сюда, в миссию, и становлюсь начальником походной лаборатории, им кажется странным. Мол, их тесть должен сидеть на месте, потихонечку обрастать связями и богатством, а он, в свои пятьсот семьдесят лет бегает по чужим землям, занимается невесть чем. Еще их удивляет, что я, член Высшего Совета Скаллена — а это высокая должность в мире гворнов, предпочитаю быть наблюдателем в миссии, а не сидеть в собственном кабинете в мэрии, или не возглавить кафедру химии в колледже. Им кажется, что это более приличествует моим заслугам и возрасту.

— Простите за нескромный вопрос, господин Бальтонус, а как ваша жена относится к вашим отъездам?

— Жена… — хмыкнул пожилой гворн. — Моя жена ушла от меня десять лет назад, когда я дал согласие стать начальником лаборатории на Земле предков. А ведь мы прожили с ней почти двести лет. Но я не осуждаю ее. Яколесил по миру Фаркрайна, а она, как и положено верной жене, всегда была рядом. Лет пятьдесят мы провели в Тангейне, потом я был начальником миссии в Ледяной пустыне. Ну, потом я обещал супруге, что осяду на месте, она станет нянчить внуков и