Если бы я была крылатым богом ужаса, где бы я была?
Я взглянула вверх. Высоко наверху, на массивных опорных балках, прямо под недавно установленным потолочным окном, сидел мужчина, его правая нога была согнута, левая свисала вниз, в руке он держал книгу. У него не было крыльев, но его волосы были знакомо белыми. В течение нескольких месяцев Барабас заботился о Кристофере. Теперь Кристофер охранял Барабаса.
— Как поживает наш почетный гость? — спросил Кэрран достаточно громко, чтобы все услышали.
— Дела идут отлично, — крикнула Киана, худощавая темнокожая наемница лет тридцати. — Мы получили его деньги час назад.
— И сколько мы заработали чистоганом? — спросил Кэрран.
— Гильдия получила два миллиона девятьсот пятьдесят восемь тысяч шестьсот тридцать три доллара и шестьдесят центов, — ответил Барабас из своего офиса.
— Еее! — Кэрран потряс кулаком.
Гильдия разразилась радостными криками. Я тоже возликовала. Он давал им почувствовать, что все они победили, превращая их в единую силу, а они понятия не имели, что он это делает.
— Почему сумма такая странная? — пробормотала я.
— Мы оценили его на вес золота, — сказал Кэрран. — Получилось бы больше, но Роланд выпускал из него кровь и морил голодом, а ему нужно много еды, иначе его организм начинал пожирать сам себя.
— Где ты его прячешь? — спросила я.
— Третий этаж, старая архивная комната, — сказал Кэрран. — Я разговаривал с Барабасом этим утром. Сайман не ест и не пьет. Им пришлось поставить ему капельницу.
Сайман сжигал питательные вещества, как огонь сжигал сухое сено.
Я кивнула Джули.
— Пойдем со мной.
Когда мы поднимались по лестнице, я тихо спросила:
— Чувствуешь себя в состоянии?
Она посмотрела на меня. Если бы она посмотрела на меня таким взглядом, и я бы ее не знала, я бы подумала о том, чтобы отступить.
— Если это поможет убить Роланда, да.
— Хорошо. Когда я буду говорить с ним, напомни мне попросить его о помощи, но не говори ему, чего именно я хочу.
***
ДО ГИГАНТА В СТАРОЙ архивной комнате не было окон. После появления великана в ней появилось большое окно, защищенное толстыми прутьями на случай, если взбесится еще один монстр. Сайман лежал рядом с этим окном, на кровати, купаясь в солнечных лучах, струящихся сквозь прозрачное стекло. Он был бледен и тонок как кость, скелет, обернутый дряблой кожей и подключенный к капельнице. Обычно он сохранял нейтральную форму мужчины неопределенного возраста, лысого, с непримечательными чертами лица, ни красивого, ни уродливого. Существо, которое сейчас лежало на кровати, было на полтора фута выше, чем имел право быть любой человек. Светлые сине-зеленые волосы обрамляли его лицо. Его глаза были бледно-голубыми, как толстый лед, припорошенный свежевыпавшим снегом. Что бы ни сделал с ним мой отец, это было настолько травмирующим, что Сайман принял свою естественную форму.
Он смотрел в окно со странным выражением на лице. Глядя на него, мне захотелось принести ему еды и запихивать в него ложкой, пока не появится обычный, едкий Сайман. Кто-то сделал именно это. Куриный суп и свежеиспеченный хлеб ждали на подносе у кровати. К тому и другому никто не притронулся.
Кэлхаун, невысокий наемник с копной растрепанных светлых волос, поднялся со своего места у двери.
— Скажи мне, что ты пришла сменить меня. Я умираю с голоду.
— Выметайся, — сказала я ему. — Я посижу с ним.
Кэлхаун сбежал вниз по лестнице. Я подтащила стул и села у кровати Саймана. Он проигнорировал меня. Джули заняла другой стул в углу.
Солнце светило на нас, прогревая белые простыни. Маленькие пылинки кружились в лучах света.
— Там было окно, — сказал Сайман. — В камере было темно, но окно было. Слишком узкое, чтобы я мог выползти, и зарешеченное, но мне было видно маленький кусочек неба.
— Надежда еще та сука, — сказала я ему. — Она поддерживает в тебе жизнь, когда все, чего ты хочешь — это умереть.
Сайман повернул голову и посмотрел на меня, его глаза были полны зимы.
— Он откачивал мою кровь так быстро, как только мог. Когда он забирал ее, мое тело реагировало и расходовало резервы, чтобы восполнить нехватку.
— Что он с ней делал?
— Я не знаю.
— В замке было еще одно существо с божественной кровью, — сказала я. — Животное. Саблезубый тигр.
— Однажды я слышал его рев, — сказал Сайман.
— Зачем ему божественная кровь?
— Я не знаю. — Он вздохнул, и вздох прокатился по всему его телу. — Они ломали мне ноги. Каждый день перед восходом солнца они приходили и дробили мои кости молотком.
Сайман всегда боялся смерти и физической боли.
— Зачем?
— При такой сильной боли я не мог замедлить свою регенерацию. Мое тело исцелялось само, и я ничего не мог с этим поделать. — Он вздрогнул.
— Все кончено, — сказала я ему. — Ты в безопасности.
— Ты знаешь, почему я копил богатство?
— Потому что думал, что оно защитит тебя. Но в этом мире есть вещи, которые невосприимчивы к деньгам.
Он отвернулся от меня.
— Я знал, что никто не придет.
Его голос рассказал мне все. Он сидел в той камере со сломанными ногами, смотрел в небо и отчаянно хотел, чтобы его спасли, но он знал, что никто не позаботится, чтобы спасти его.
— Мы пришли.
— Почему ты спасла меня? — спросил он.
— Не я.
Тень нетерпения старого Саймана коснулась его лица.
— Кэрран сделал это, но только потому, что ты попросила его. Деньги, которые я заплатил Гильдии — формальность. Гроши. Я бы отдала Кэррану все, что у меня есть, но я знаю его. Я помню нашу историю. Все золото мира не убедило бы его пошевелить пальцем ради меня. Он сделал это ради тебя. Почему ты — попросила его?
— Ты хочешь реальный ответ или тот, который тебя устраивает?
— Я приму правду.
— Потому что я знаю тебя, Сайман. Ты тот, кто помогал мне. Всегда за определенную цену, но все же ты помогал. Ты эгоистичный придурок, самовлюбленный, эгоцентричный, одержимый собственной значимостью, но ты тот, кого я знаю. Я не могла оставить тебя со своим отцом.
Он снова отвел от меня взгляд.
— Если это поможет, я могу сказать тебе, что если бы я оставила тебя там, это дало бы моему отцу разрешение похищать моих граждан по своему желанию, и что бы он ни делал с тобой, вероятно, сделало его сильнее, что плохо для нас, поскольку пифии предсказывают, что он сожжет город через несколько недель. Так проще?
Он не ответил.
— Отдыхай, — сказала я ему. — Поешь и отдохни. Тебе нужно исцелиться. И еще кое-что.
Я встала, подняла окно и потянула за толстые металлические прутья, удерживающие решетку, освобождая ее. Я напряглась, подняла решетку и отодвинула ее в сторону. В комнату ворвался ветер, шевеля листы и бумаги на столе.
— Ты не пленник. Ты можешь уйти, когда будешь готов. — Я кивнула Джули. — Пойдем.
— Но ты не… спросила его, — сказала она.
Спасибо тебе, Джули.
— Я знаю. Он не в состоянии, сделать это. Пойдем.
— Не в состоянии сделать что? — спросил Сайман.
— Отдыхай, — сказала я ему и вышла из комнаты.
Джули поспешила за мной. Мы вместе спустились по лестнице.
— Почему ты не… спросила его? — повторила она вопрос.
— Потому что он лежит на этой кровати, погруженный в свою травму и отказывающийся есть. Теперь он знает, что я чего-то хочу, и это сведет его с ума, пока он, наконец, не поест, не оденется и не придет ко мне, чтобы узнать, что было так важно.
Прямо сейчас я бы не задумываясь поменялась местами с Сайманом. Он мог бы бегать вокруг и заниматься всей этой ерундой, пока я лежала бы в хорошей мягкой постели.
Магия обрушилась на нас. Электрический свет в вестибюле погас, и голубые фейри-лампы медленно разгорелись, становясь все ярче.
— Кейт! — окликнул меня Клерк из-за со своего прилавка. — Тебе звонят.
Возможно, это был способ сообщить нам, жива ли Дали.