- По крайней мере, лишним это не будет, - авторитетно сказал Боорк и поспешил откланяться.
При этом, он хорошо понимал, что спешит закончить этот разговор вовсе не из-за слухов, по-прежнему однозначно связывавших Наори со спецотделом. На Тэкэрэо, проживая в доме Згуара и общаясь с членами его семьи, он начал забывать давно привычное ему ощущение, что люди вокруг него не интересуются тем, что интересно ему, и не считают важным то, что по-настоящему важно для него. Сейчас это ощущение возвращалось. Как ни странно, среди коллег-офицеров Боорк чувствовал себя более чужим, чем среди инопланетян-филитов. Пожалуй, именно это и было то самое "в-шестых", о котором ему не хотелось говорить Наори.
И именно поэтому он сейчас шел к филитам.
Десантный отсек на "Всемилостивейшем" по уровню комфорта мало отличался от того помещения для рабов-кронтов, в котором их держали во время полета на Тэкэрэо. Те же спальные ячейки, может, разве что, чуть просторнее, чуть удобнее и с большей по размеру секцией для личных вещей. Те же общие умывальни с душевыми кабинками и индивидуальными санузлами, маленькая прачечная самообслуживания и бытовой отсек, представлявший собой одни лишь голые стены. Основным отличием был небольшой спортзал с незнакомыми тренажерами и развлекательный мини-центр с несколькими широкоэкранными телевизорами в звукоизолированных кабинках и многоканальным музыкальным центром с прикрепленными к нему двумя десятками наушников. Впрочем, ни музыкой, ни фильмами их пока не снабдили.
Помимо спальных ячеек, сгруппированных в трех больших помещениях анфиладой, в отсеке находилось еще двенадцать крошечных двухместных кают для офицерского состава. Одну заняли Даксель и Дауге, и дверь в нее практически всегда стояла нараспашку, остальные были распределены по жребию между постоянными парами. Эргемар с Терией вытянули пустышку, но особенно по этому поводу не страдали. В спальных ячейках, рассчитанных на рослых кээн, хватало места и для двоих, да и возможностей для уединения было более чем достаточно.
В отсеке, предназначенном для перевозки трех с лишним сотен солдат, разместились сорок девять филитов. Пятидесятый, Горн, до сих пор находился в корабельном лазарете. На гвардейской базе его, буквально, вытянули с того света и немного подлатали, но до полного выздоровления было еще очень далеко. Как говорили здешние врачи, встать с постели он сможет только на Филлине. Здесь бы, конечно, очень помог регенерационный аппарат типа того, на котором срастили сломанную ногу Эргемару, но, как объяснили ему еще в госпитале на Тэкэрэо, такие аппараты предназначались для лечения кээн, а специальной программы для филита у докторов просто не было. Горну даже почти не давали никаких лекарств, опасаясь неблагоприятной реакции на незнакомые вещества.
По крайней мере, Горн никогда не оставался один. Возле него постоянно находился кто-то из филитов, а Млиско, не доверяя сознательности масс, составил график дежурств. Впрочем, Эргемар и Териа часто приходили к Горну и в "неурочное" время. Как иногда казалось Эргемару, Терии было немного стыдно за свое первоначальное отношение к Горну как к "бунтовщику" и "республиканцу". А может, ей просто хотелось лишний раз пообщаться с соотечественником.
Так или иначе, в этот день, третий день их полета, Эргемар с Терией провели в лазарете все условное "утро" по корабельному времени, общаясь с Горном. Вчера у кээн был какой-то большой праздник, поэтому некоторые медики просто не явились на работу, а остальные имели немного помятый вид и не слишком интересовались своим единственным пациентом.
Сдав "дежурство" Тухину, Эргемар с Терией отправились обратно. Они уже хорошо ориентировались в корабельных коридорах и не боялись заблудиться. К тому же, Териа, никогда не упускавшая возможности попрактиковаться, уже неплохо разговаривала на имперском языке, а глядя на нее, даже Эргемар, у которого иностранные языки были не самым сильным местом, начал делать некоторые успехи.
Возле входа в свой отсек они повстречали Боорка, который, похоже, собирался туда же, куда и они.
- Саораэми ! - поздоровался на имперском языке Эргемар.
В очень церемонной и формализованной речи пришельцев это приветствие было уместно при встрече знакомых друг с другом людей, занимающих примерно равное положение и общающихся достаточно свободно, но соблюдающих определенную дистанцию.
- Саора , Драи-ден! Саора , Териа, - откликнулся Боорк, упомянув менее формальное приветствие.
Друзья же и родственники при встрече говорили друг другу просто "Сао!" .
Боорк тоже пытался немного освоить баргандский, но получалось у него пока не очень хорошо. Наибольшие проблемы, при этом, у него возникали с ударениями, из-за чего ему никак не удавались имена новых друзей. Имя Драйдена он обязательно словно делил на части, четко отделяя один слог от другого, а Терию через раз вообще называл с ударением на "и".
Впрочем, сейчас у него вышло почти правильно.
- Вы к кому? - спросила между тем Териа. - К Дилеру или просто поговорить?
- Просто, - ответил Боорк. Говоря без автоматического переводчика, он старался произносить слова медленно и четко, так что даже Эргемар с пятого на десятое мог понимать их разговор. - Спросить, как дела, что надо. И еще я принес музыку, - Боорк вынул из кармана и показал два небольших диска в прозрачной пластиковой упаковке.
Музыка - дело хорошее. Обрадованная Элльи, подхватив диски, в сопровождении нескольких таких же меломанов побежала в развлекательный центр. Большинство остальных находились где-то поблизости, прислушиваясь к беседе. С переводчиком Боорк мог уже говорить на любую тему.
И тут Даксель задал вопрос, который, наверняка, хотелось задать каждому из них, но который словно находился у них под негласным, но абсолютным запретом - что в походе, что на гвардейской базе, что здесь, на корабле.
- Скоро мы вернемся на Филлину, - вот, что сказал Дилер Даксель. - И что мы там увидим?
Этот вопрос явно привел Боорка в замешательство.
- Мне сложно сказать, - неуверенно произнес он. - Я покинул Филлину еще раньше, чем вы.
- Но вы же могли что-то слышать о Филлине, - настаивал Даксель. - Может, вы хотя бы немного знаете о том, что там сейчас происходит? Мы ведь не знаем вообще ничего!
Боорк молчал. И это молчание очень не нравилось Эргемару. Он вдруг вспомнил рассказы покойного Диля Адариса о бомбежках, разрушенных опустевших городах, отчаянии и безнадежности. Тогда, в исследовательском корпусе, рассказанные сбивчиво и невнятно на слабо знакомом для Адариса языке, они воспринимались как страшные сказки. Но сейчас у Эргемара в голове вертелся иной вопрос: как сильно Адарис тогда приуменьшил правду?
А Боорк, и в самом деле, колебался. В последние месяцы Филлина была для него объектом немного стыдного и тайного, но неуемного любопытства. Он бережно подбирал любую кроху информации, относящейся к этой планете, а умение читать между строк развивалось у граждан Империи, можно сказать, с детства. Так что знал он обо многом, а еще о большем - догадывался и мог ожидать, что большинство его догадок верны.
И именно поэтому ему было очень трудно ответить на вопрос Дакселя. О чем он мог рассказать? О бомбежках и танковых рейдах, опустошивших территории целых стран? О холодной и голодной зиме? О ядерных ракетах, превративших в прах цветущие города?... Во всем этом была и его вина, и ему не хотелось об этом говорить.
Но сказать надо, пришла ему в голову простая и ясная мысль. Это их мир, это их родные и близкие остались там и, наконец, рано или поздно они сами узнают все. И сказать им сейчас горькую правду было единственным способом сохранить уважение к самому себе и доверие и дружбу филитов.
- Филлина очень сильно пострадала во время войны, - сказал он наконец глухим голосом. - Были очень интенсивные бомбежки, а по крупнейшим городам применили ядерные ракеты. Это самое мощное оружие, оно уничтожает все вокруг в радиусе нескольких километров. О том, сколько погибло филитов, у нас не сообщали, но, наверное, миллионы. И многие еще, должно быть, погибли зимой, когда уже прекратили бомбить. Я читал, что было очень холодно и, скорее всего, голодно. У нас писали, что бомбежки специально были направлены на уничтожение экономического потенциала Филлины. Разрушали не только города, но заводы, электростанции, дороги, мосты... Чтобы ничего не работало...