Хэнк жестом приказал своим людям выйти.
— Оставьте меня наедине с ангелом. Заберите девчонку.
— Ты, верно, шутишь, если полагаешь, что я спущу с нее глаз, — вмешался Джев.
Хэнк уступил, надменно усмехнувшись.
— Ладно-ладно. Держи ее, пока можно. — Как только нефилимы вышли, он добавил: — Продолжай.
— Сохрани Норе жизнь, и стану твоим шпионом.
Русые брови Хэнка взметнулись вверх.
— Ну, надо же. Твои чувства к ней сильнее, чем я думал. — Его взгляд прошелся по моему бессознательному телу. — Осмелюсь сказать, она этого не стоит. К сожалению, мне абсолютно наплевать, что ты и твои дружки ангелы-хранители думаете о моих планах. Я куда более заинтересован в падших ангелах и том, что они думают, и в любых мерах противодействия, что они могут предпринять. А ты больше не один из них. Как ты собираешься втереться к ним в доверие?
— Оставь это мне.
Хэнк смерил его придирчивым взглядом.
— Ладно, — ответил он, наконец. — Я заинтригован. — Безразлично пожал плечами. — В любом случае, я ничего не теряю. Полагаю, ты хочешь, чтобы я принес клятву?
— Безусловно, — ответил Джев хладнокровно.
Снова вытащив клинок из-за пояса брюк, Хэнк оставил надрез на левой ладони.
— Клянусь, что оставлю девчонку в живых. Если я нарушу клятву, я буду молить о смерти и вернусь к праху, из которого был создан.
Джев принял протянутый ему нож и надрезал ладонь. Сжав руку в кулак, он стряхнул несколько капель крови на землю.
— Клянусь снабжать тебя всей информацией о планах падших, какую смогу раздобыть. Если я нарушу клятву, я добровольно закую себя цепями ада.
Они пожали друг другу руки, смешивая кровь. К тому времени как они разорвали рукопожатие, раны полностью исцелились.
— Будь на связи, — иронично обронил Хэнк, отряхивая рубашку, будто пребывание в сарае каким-то образом запачкало ее. Он поднес телефон к уху и, уловив озадаченный взгляд Джева, пояснил: — Хочу узнать, готова ли машина.
Однако когда он заговорил по телефону, голос сделался совсем бесчувственным.
— Пришли сюда людей. Всех. Я хочу, чтобы они забрали девчонку.
Джев не пошевелился. Даже когда послышались звуки приближающихся шагов, он лишь произнес: — Что это значит?
— Я поклялся, что позволю ей жить, — пояснил Хэнк. — Когда я отпущу ее, зависит от меня… и от тебя. Она твоя, как только добудешь мне достаточно информации, чтобы я смог расправиться с падшими к Хешвану.
Считай, что Нора — своеобразная гарантия.
Глаза Джева метнулись к двери, но Хэнк учтиво заметил:
— Я бы не стал этого делать. Они в двадцать раз превосходят тебя численностью. Ни я, ни ты не хотели бы, чтобы Нора пострадала в этой потасовке. Будь умницей. Отдай ее.
Джев дернул Хэнка за рукав, подтаскивая его ближе.
— Если ты заберешь ее, я позабочусь о том, чтобы твой труп в ближайшее время удобрял землю, на которой мы стоим, — пригрозил он самым злобным голосом, который я когда-либо слышала.
Однако на лице Хэнка не было ни намека на страх. Более того, он чуть было не расплылся в улыбке.
— Мой труп? Мне начинать смеяться?
Хэнк распахнул дверь, и его нефилимы ворвались внутрь.
Словно сон, воспоминания Джева прервались, не успев начаться. Последовал неловкий момент дезориентации, и затем глаза сфокусировались на гранитной студии. Впереди в свете свеч возвышался силуэт Джева. Пламя было слабым, но этого было достаточно, чтобы добавить его взгляду сурового блеска. И впрямь — темный ангел.
— Хорошо, — прошептала я, страдая от ощущения затяжного головокружения.
— Хорошо… наверное.
Он улыбнулся, но выражение лица оставалось неопределенным.
— Хорошо наверное? Это все?
Я подняла на него взгляд. Я едва могла смотреть на него как прежде. По щекам текли слезы, а я даже не осознавала, когда начала плакать.
— Ты заключил сделку с Хэнком. Ты спас мне жизнь. Ты сделал это ради меня. Почему?
— Ангел, — прошептал он, обхватывая ладонями мое лицо. — Ты, верно, не отдаешь себе отчет в том, на что я готов пойти, лишь бы ты была рядом.
Горло сдавило от нахлынувших эмоций. Я не могла подобрать слов. Хэнк Миллар, человек, который годами находился в тени, теперь, оказывается, дал мне жизнь, только чтобы попытаться ее забрать. И только благодаря Джеву я жива. Хэнк Миллар. Человек, которого как своего принимали в нашем доме на бесчисленных мероприятиях. Который улыбался и целовал мою маму. Который говорил со мной тепло и по-дружески…
— Он похитил меня, — заключила я, сложив кусочки воедино. Я и раньше это подозревала, но воспоминания Джева восполнили пробелы с шокирующей ясностью. — Он поклялся не убивать меня, но держал в заложниках, мотивируя тебя шпионить для него. Целых три месяца. Он врал всем целых три месяца. И все ради того, чтобы получить информацию о падших ангелах. Он позволил маме думать, будто я умерла.
Конечно, позволил. Он не раз доказывал, что не испытывает угрызений совести, когда надо замарать руки. Он — могущественный нефилим, умело пользующийся играми разума.
И бросив меня на кладбище, он позаботился о том, чтобы я ничего не вспомнила. В конце концов, он не мог отпустить меня и позволить разнести весть о его дьявольских деяниях по всему миру.
— Я ненавижу его. Словами не передать, как я зла на него. Я хочу, чтобы он заплатил за это. Чтоб он сдох! — прокричала я с твердой решимостью.
— Метка на твоем запястье, — начал Джев. — Это не родимое пятно. Я видел его раньше. Дважды. На моем прежнем вассале, нефилиме по имени Чонси Ланже. У Хэнка Миллара тоже есть такая отметка, Нора. Она связывает тебя с их родословной, своего рода внешнее выражение генетического маркёра или последовательности ДНК. Хэнк — твой биологический отец.
— Я знаю, — ответила я, с горечью покачав головой.
Он переплел наши пальцы, оставляя легкий поцелуй на костяшках моей руки.
Тело тут же среагировало на прикосновение его губ, и по коже прокатилось щекочущие покалывание.
— Ты помнишь?
— Я сама сказала об этом в твоем воспоминании, но, должно быть, для меня это не было новостью. Я не была удивлена. Я была в ярости. Не помню, когда впервые узнала об этом. — Я провела пальцем по отметке, рассекающей внутреннюю сторону запястья. — Но я чувствую это. Между моим разумом и сердцем образовался пробел, но я чувствую правду. Говорят, когда люди теряют зрение, у них обостряется слух. Я потеряла часть воспоминаний, но возможно у меня развилась интуиция.
Мы обдумали таковую возможность в молчаливой тишине. Только Джев не догадывался, что мой настоящий родитель был не единственным предметом суждений моей интуиции.