совсем нет совести?
Марго презрительно усмехается.
– Я наполовину еврейка и атеистка. Моральные принципы мне незнакомы, если уж на то пошло. И да, ты прав: совести у меня нет. Значение имею лишь я сама и мои галереи. Я все сделаю для их – и своего – процветания. На остальное плевать.
Если бы Дэн сейчас видел лицо Марго, он заметил бы, как ее смуглая кожа слегка побледнела, и понял бы, что задел ее за живое. Упомянув про деда, главред подстегнул мадемуазель де Лоран и сократил свою жизнь минут этак на десять.
– Выбор есть, – осторожно продолжает Дэн. – Отпусти меня, и я соберу всю необходимую информацию и обеспечу то, чего ты на самом деле хочешь: признание, возможность восстановить доброе имя семьи, которое твой отец практически втоптал в грязь. Я знаю, у тебя серьезные финансовые трудности. Я видел бумаги. А еще в последние годы пресса нелестно о тебе отзывалась – несколько твоих художников не произвели ожидаемого впечатления. Но все легко можно изменить. Ты станешь героиней, нашедшей украденные шедевры, а не той, кто пытается на них нажиться. Только вообрази. Издания по всему миру будут пестреть громкими заголовками и восхвалять тебя. Никто не способен предложить того же, никто не пишет так, как я.
– Ты? – взрывается Марго. – Неужели? Великий Дэн Мэнсфилд хочет быть у меня на побегушках и стать моим публицистом? Вот чему учат на факультете журналистики – лизать зад? И что, работает? – Она прижимает руку, в которой зажата баночка с таблетками, к груди и изображает удивление. – Если честно, я разочарована. Была о тебе куда лучшего мнения. – Марго качает головой. – Но вот в чем прелесть. Ты мне больше не нужен. Скоро я доберусь до твоей верной помощницы и начну делать, что захочу. Писать собственную историю. Судя по твоим письмам и сообщениям, ты очень ей доверяешь. Разумеется, девушке до тебя далеко, вот только я подумала, что в долгосрочной перспективе мне будет проще ею манипулировать.
Дэн думает о том, что Джулс окажется в руках этого монстра. Для него, вероятно, уже все кончено, но она…
– Возможно, ты думаешь иначе, – начинает он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – однако Джулс молода и неопытна. Работает на меня всего пару месяцев, допускает глупые ошибки, много чего не знает. Я, разумеется, далеко не во все ее посвящаю. Это мой материал, а не ее. – Он указывает на пистолет. – Дело касается нас с тобой.
– Неужели? – Марго поднимает брови. – Похоже, твоя драгоценная Джулс прекрасно понимала, что делает, когда была в Амстердаме. А еще ты только что отправил ей письмо. – Марго смотрит на свои часы «Эппл», словно видит в режиме реального времени всю переписку Дэна, и читает: – «Дж! Прости, что не отвечал. Буду в офисе через два дня. Покажу тебе кое-что важное. Д.». Отправлено ровно девятнадцать минут назад. Похоже, вы партнеры. Дэн, ты ошибся. Недооценил меня. Все, пора заканчивать.
Марго нависает над ним и тычет пистолетом в горло, явно наслаждаясь тем, как главред ловит ртом воздух. Концы ее шелкового шарфа падают на голую грудь Дэна, и он не упускает возможности: хватает их рукой, резко дергает и начинает душить Марго. Внезапно они меняются ролями. Она роняет и пистолет, и баночку с пилюлями, которые рассыпаются по кровати. Дэн упирается коленями в грудь Марго и прижимает ее к кровати. Теперь она внизу, а он, голый, сверху. Всего одно резкое движение – и все закончится. Дэн безотрывно смотрит в ее горящие черные глаза. Даже сейчас, когда мадемуазель де Лоран лягается и молит о пощаде, она поражает своей особенной страшной красотой.
Он колеблется. Если он убьет Марго, то никогда не узнает, что она задумала или уже воплощает в жизнь. Всего на секунду хватка Дэна ослабевает. Он забывает одно – самое важное – правило, которое узнал, когда вел репортажи с полей сражения: никогда не останавливайся. Заминка может стоить жизни.
Марго задыхается и не хочет умирать. Она пользуется моментом. Дэн получает сильный удар коленом в пах. Он падает на спину и корчится от боли. Марго быстро находит пистолет среди смятых простыней и ловким движением набрасывает шарф на горло Дэна. Она затягивает петлю, главред начинает задыхаться. Мадемуазель де Лоран наклоняется к нему и шепчет:
– Прежде чем ты умрешь, сообщу тебе, что придумала отличную версию. Самоубийство через повешение и таблетки. Только вообрази, какие будут заголовки! – Она улыбается, и ее белые зубы блестят в темноте. – Всемирно известный журналист покончил с собой. Да, кстати: картины Гайслера действительно у меня. Все, кроме той, которая действительно мне нужна. Однако твоя верная помощница найдет ее для меня.
Дыхание Марго обжигает Дэна. Когда он перестает подавать признаки жизни, она отпускает шарф, высыпает на ладонь горсть таблеток и засовывает их в рот Дэну, пропихивая поглубже в горло.
Глава двадцать восьмая
Манхэттен
Адам стоит у окна своей квартиры и смотрит на улицу. Ни дать ни взять Цезарь, размышляющий о судьбе Рима. Его профиль отлично вырисовывается в солнечном свете. Джулс видит, как напряжение сковывает мышцы.
«Он в тупике, – думает она. – И я тоже».
Эллиса ввели в искусственную кому, Дэн в Мюнхене и не выходит на связь, а она сидит в квартире в Виллидже и не знает, что дальше делать.
Три дня назад Джулс прилетела в Нью-Йорк вместе с Эллисом – как велел Дэн – и тем же вечером отправилась в Чикаго. Баум отправил ее домой. Он сам собирался рассказать внуку, как прошла поездка в Амстердам. Потом Эллису стало плохо, и Джулс вернулась. Хуже всего то, что Дэн не в курсе. И даже не выходит на связь. Она получила от шефа всего одно лаконичное сообщение – и все.
– По-прежнему тишина, – говорит она Адаму, сидя на диване и указывая на свой мобильник. – Я уже раз десять звонила. На Дэна не похоже. Я начинаю волноваться. Знаю, когда он занят расследованием, то погружается в него с головой. Только мне не хотелось бы сообщать шефу о состоянии его друга текстовым или голосовым сообщением. – Похоже, мысли Адама витают где-то далеко. – Ты меня слушаешь?
Парень кивает, идет к дивану и садится в кресло, стоящее напротив.
– Не знаю, что там с Дэном, но я попросил тебя приехать в Нью-Йорк, потому что, учитывая последние события, времени у нас совсем немного. Полагаю, нам следует ускориться. – Выдержка изменяет Адаму, глаза наполняются слезами. Джулс больно видеть его в таком состоянии. – Дед выйдет из комы.