– Что? – прохрипел он. – Что ты тут делаешь?
– Мне необходимо с тобой поговорить, – отчеканила мать. – Разреши мне войти.
Он машинально посторонился, продолжая сжимать зонтик в руке.
– Что это такое? – Она уверенным движением зажгла свет и увидела на полу кучи вывороченной и испорченной одежды, вспоротые подушки, куски белого поролона, вылезшие из мебели, битое стекло и еще какую-то дрянь. – Что происходит, я тебя спрашиваю!
Он молчал. Вода текла с волос, попадала в глаза. Он вытер лоб рукой.
– Впрочем, это совсем не мое дело, – констатировала мать. – Я должна сообщить тебе нечто важное. Я думала обойтись без этого, но, видимо, не удастся. Поставь эту штуку на место, или ты собираешься уколоть меня отравленным наконечником?
О, какое это было бы счастье – уколоть ее отравленным зонтиком, чтобы она умирала в мучениях, корчилась здесь, прямо у его ног! Это тоже решило бы все его проблемы, но у него не было отравленного наконечника!
Он спрятал за спину зонт, но из руки не выпустил – на всякий случай, если ему придется от нее отбиваться.
Мать огляделась с отвращением, рукой в перчатке скинула что-то с дивана и уселась на самый краешек.
– Я должна сказать тебе, что Фаберже подлинный, – отчеканила она.
Он моргнул.
Какой Фаберже?! При чем тут Фаберже?!!
– Он подлинный и за ним охотится не кто иной, как Белоключевский. Надеюсь, у тебя еще не совсем размягчились мозги и ты знаешь, кто это!
– Кто? – тупо спросил он, сжимая зонтик.
– Мне хотелось бы узнать, где Фаберже. За этим я и приехала. Будь добр, скажи мне.
– Елизавета Юрьевна! – Мила бросилась к ней так, будто не чаяла увидеть больше никогда. – Где же вы пропадали так долго?! Что случилось?! Я прямо не знаю, что отвечать, целый день звонки, а вас нет, и я так нервничала, просто ужас!
Лиза стянула шубу и быстро запихала ее в шкаф.
– Мила, мне нужен Макс. Узнайте, пожалуйста, на месте ли он, и предупредите его, что мы сейчас подойдем. Сварите нам кофе. Из заказчиков никто не приезжал?
– Альфред Георгиевич был еще утром, но уехал, так вас и не дождавшись. Он обещал позвонить, но, видимо…
– Видимо, да, – отрезала Лиза. – Сварите нам кофе побольше и покрепче. Так, чтобы хватило на всех. Срочного ничего нет?
– Звонил Игорь Владимирович, – выпалила Мила, косясь на Белоключевского, который так и маялся в дверях, словно не решался войти. – Просил вас обязательно с ним связаться.
Лиза ничего не поняла.
Что за Игорь Владимирович?.. Какой такой Игорь Владимирович?..
Дунька увесисто толкнула ее в бок, моментально сообразив, что у сестры временное помутнение рассудка.
Ах да. Игорь Владимирович – это ее бывшая большая любовь номер пять. Нет, номер шесть. Нет, кажется, все-таки пять.
Со вчерашнего вечера никакие большие любо-ви – ни с каким порядковым номером! – не имеют к ней отношения.
Возможно, никогда не имели.
– Мила, с почтой что-нибудь пришло?
– С почтой пришло полно всего, – сказала секретарша и улыбнулась Дуньке. – Что именно вас интересует?
– Макет из типографии. Стикеры, постеры.
– Лобстеры, – подсказал Белоключевский.
– Лобстеры, – повторила Лиза машинально, просматривая бумаги. – Какие лобстеры, при чем тут лобстеры?!
Мила осторожно хихикнула. Из всех сотрудников только она одна грозную начальницу по-настоящему никогда не боялась.
– И постеры, и лобстеры, – сказала она успокоительно. – Кофе прямо сейчас подать?
– Ну конечно, не через год же! Дунька, проходи в кабинет. Дима… и ты тоже проходи.
– Можно, да? – уточнил Белоключевский.
Ее офис почему-то вызывал у него тоску. И некоторый дух противоречия взыграл, и желание возражать неизвестно против чего. Против всего.
Он не ожидал, что здесь окажется так богато. Так красиво. Так по-современному стильно. Почему-то он ожидал увидеть две скромные комнатки, битком набитые бумагами, сотрудников вроде давешнего Федора Петровича, три дохлых компьютера и кофейный агрегат в углу. Офис был шикарный – как и «бизнес-центр», в котором офис помещался. Наверняка за аренду дерут дикие деньги – лифты сверкают, лестницы мраморные, перила начищены, ковры глухи и уютны. Стеклянные перегородки, «макинтоши», все как у больших, определил про себя Белоключевский и усмехнулся.
Может, от того, что убранство офиса вдруг как-то очень резко, с места в карьер, вернуло его в прошлое, может, от того, что Лиза – его Лиза! – никак не ассоциировалась у него с руководителем и владельцем всей этой красотищи и благолепия, настроение у Белоключевского очень быстро испортилось окончательно.
Это смешно, но до ее офиса оно было превосходным – несмотря на стрельбу, несмотря на то, что он тонул в ванне, несмотря ни на что!
– Мила, что там с постерами? Распечатайте и покажите мне, я уже сто раз просила!
– Только один, Елизавета Юрьевна!
– И с Громовым мы так ничего и не поняли, где он?
– Он на месте и ждет, я уже позвонила.
– Какого черта он там ждет! Если на месте, пусть приходит!
– Вы же сказали, что сами к нему пойдете…
– Мало ли что я сказала, черт побери! Если он на месте, приглашайте его в мой кабинет! Дунька, проходи, что ты застыла? Дим, ты тоже проходи! Мила, помогите нашему гостю раздеться.
– Не надо мне помогать, – пробормотал Белоключевский. – Я вполне могу раздеться сам.
После этого замечания – возможно, вполне справедливого, – все три дамы уставились на него. Дунька моргнула круглыми темными глазами. Белоключевский подмигнул ей.
– Ну ладно. – Лиза опять углубилась в бумаги. – И соедините меня с Миклухиным, который полдня прождал. Кстати, кто с ним занимался?
– Федотов.
– Ну, значит, с Федотовым тоже! Что у вас за ступор, Мила?!
– Может, нам за дверью подождать?
– Дима, не ерунди.
Она почти затолкала его в кабинет, который оказался еще более шикарным, чем приемная, – вид на Москву-реку, стеллажи, диковинный цветок в вазе.
– Орхидея, – шепнула Дунька. – От поклонников.
Еще здесь были гобеленовый диван, который, казалось бы, совершенно не вязался с обстановкой в стиле «техно» и тем не менее идеально сюда подходил, странные настольные лампы, коробки с бумагами, рядком выставленные на стеллажах, и огромный телевизионный экран – как омут.
Компьютер тоже, разумеется, «макинтош».
– Садитесь. Дима, садись на диван. Мила, возьмите у него куртку.
Белоключевский куртку не отдал – в ней был пистолет, а без пистолета он нынче чувствовал себя как-то странно, как будто без штанов.
За распахнутой дверью кабинета чувствовалось некоторое нервическое оживление – очевидно, приезд начальства под вечер поверг всех в страх и недоумение. Так хорошо день сложился, тихо, спокойно, с сигаретой, кофейком и умными разговорами «за жизнь», так нет, принесло ее!.. Вечная с ней история, никак не отвяжешься от нее! Ночь на улице, а она возьмет да приедет, испортит все, заставит всех отчитываться, и не дай бог, если отчитаешься плохо!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});