взглядом со стоящим за ним Домиником. Он внимательно меня осматривает с непроницаемым выражением лица.
Поверить не могу, что позволила себе помешаться на этих лжецах, коварных ворах, которые украли меня у самой себя.
– Сесилия, – первой встревоженно заговаривает Лайла. – Солнышко, что происходит? – Она смотрит на Шона и Доминика. – Придурки, что вы натворили?
– Можешь не стараться, – пренебрежительно говорю я. – Не прикидывайся, что волнуешься за меня.
– Ты ведь в курсе, что у меня не было выбора.
– О, какая чушь, – я свирепо смотрю на нее. – У тебя был выбор. Ты выбрала их. И знаешь что? Ты их достойна.
В ее голубых глазах вина.
– Прости.
– Брось. Вы сделали свой выбор. Думаю, пора и мне сделать свой. – Я поднимаю канистру объемом в пять галлонов и выливаю оставшееся содержимое в лужу.
– Какого хрена ты делаешь? – спрашивает Шон и делает шаг вперед, но я поднимаю еще одну бутылку с пропитанной ее содержимым тряпкой.
– Господи боже, – тараща глаза, восклицает Тайлер. – Сесилия, какого черта?
– Кто это сделал?! – сердито кричу я, когда Шон идет ко мне.
– Сделай еще хоть шаг до того, как я получу ответы, и я подожгу ее. Посмотрим, как тут все вспыхнет. Не дави на меня, Шон, черт возьми!
– Опусти ее, – рявкает он, пока я пытаюсь не обращать внимания на то, как он на меня воздействует. Не верю, что снова их вижу.
Но я слишком долго была дурой.
– Кто это со мной сделал?! – кричу я, больше не в силах скрывать нашу тайну. Больше не в силах скрывать, что произошло.
– Это вы считаете верностью? Вы хотите меня? Ну, вот она я! Хотите крайностей? Вы хотите преданности. Уж поверьте, я предназначена для этого. И училась у лучших. Испытайте меня, черт возьми. – Я задираю голову, бросив им вызов. – Говори, а потом можешь подойти и получить свой чертов приз.
Я щелкаю одной из зажигалок «Зиппо», украденной у Шона, когда мы были вместе, и он отшатывается.
– Сесилия, нет! – Шон испуганно смотрит на Доминика, который начинает уверенно пробираться ко мне через толпу.
– Сучка совсем с катушек слетела, – говорит одна из девушек. – Похоже, Дом, ты слишком круто ее наколол.
Несколько парней, которых я знаю по собраниям, хихикают, но больше никто не смеется. Тем более Доминик, в глазах которого раздражение. Спокойный, он направляется ко мне.
– Что за черт? – кричит один из парней, заметив причиненный ущерб. – Она порезала нам шины!
Дом поднимает руку, заткнув всех одним взмахом запястья.
– Клянусь богом, Доминик, я подожгу здесь все, – ровным голосом заявляю я. – Остановись!
Он останавливается. Его глаза холодные, пустые и безжизненные, на лице знакомая скука. И это ранит, словно нас никогда не существовало.
– Зачем? – мой подбородок трясется от гнева. – Зачем?!
Я поворачиваюсь так, чтобы они увидели крылья на спине, и внимательно слежу за реакцией обоих парней. Это ничего мне не дает. Могу только предполагать, что это был очередной план запудрить мне мозги.
– Трусы! Вы оба гребаные трусы! – Я качаю головой, злость закипает во мне как раз в тот момент, когда вокруг нас начинают звонить телефоны. Тайлер прикладывает свой к уху, а Доминик с Шоном медленно идут в мою сторону, загоняя в угол как бродячую кошку.
– Я никогда не была вашей и никогда не буду. Держитесь от меня, вашу мать, подальше!
– Дом! – кричит Тайлер и бежит к другу с телефоном, поднося к его уху. Спустя секунду Дом хватает телефон и, отбросив притворство, идет ко мне. Я поджигаю бутылку и бросаю ее в лужу бензина. Дом кидается вперед, но нас разделяет вспышка пламени, давая мне время убежать к своему джипу. Доминик тянется к капоту и бьет по нему кулаками, но я уже срываюсь с места. Сердце бешено колотится груди, я мчу по дороге, кричу, бью ладонями по рулю.
И исчезаю под покровом ночи.
Глава 24
Я возвращаюсь ближе к рассвету и чувствую себя в относительной безопасности от любых гостей, чтобы беспрепятственно покинуть дом. Ноги не слушаются, спину покалывает, тело ноет после бесплодного разглядывания простирающейся передо мной темной дороги. Я устала от долгой бесцельной езды. Понятия не имею, как все это забыть, но я уезжаю. Не завтра и не послезавтра, а прямо сейчас.
У меня есть деньги.
Из-за случившегося чувствую себя потерявшей рассудок, но все кончено. Все закончится сегодня. Токсичные отношения сполна отравили меня. Я уже не та девушка, что въехала в этот дом год назад.
Проверив дом, включаю сигнализацию, зная, что любой, кто захочет войти, сможет добраться до меня. Стены и двери не преграда для этих мужчин, но сейчас я уверена, что никто из них не помешает моему отъезду. Потому что, возможно, теперь и они считают меня ядом. Мы предавали и причиняли друг другу боль. Это невозможно забыть. И отсутствие Тобиаса только подтверждает, что я в очередной раз поступила безрассудно. Возможно, я не знала, что такое любовь, но зато теперь точно знаю, чем она быть не может.
Прогоняю мысли о Тобиасе, вытаскиваю из-под кровати готовый чемодан и начинаю собирать другой. Надо было собраться до поездки в гараж, но я была так зла, что не могла хорошенько все продумать. Вместо этого я рассчитывала вернуться домой поздно в надежде, что все, кто меня ищет, сдадутся, увидев, что я не вернулась домой. Услышав, как открывается входная дверь, понимаю, что мой план провалился.
Я не одна.
Меня сковывает страх, и я замираю посреди спальни в ожидании. Раньше я никогда не боялась этих мужчин и не думала, что они причинят мне вред.
А еще никогда не думала, что они дадут отпор из-за пары шин.
Ладно, много шин. Я порезала почти все шины на той парковке.
Шины, которые встанут им в кругленькую сумму. Если оценивать трезво, я поступила как психованная бывшая. И это зрелище выставило меня виноватой, хотя так меня можно назвать в самую последнюю очередь. Но кто клеймит женщину без ее согласия?
Только безумцы в борьбе за власть. Я навеки заклеймена из-за них и их эгоизма.
Я вижу стоящего на пороге спальни Доминика. За пояс заткнут пистолет, к концу которого прикреплен глушитель.
Глушитель.
Сглотнув ком в горле, я смотрю на него и делаю шаг назад, а Дом поднимает руки.
– Си, – он качает головой, словно моя реакция его позабавила. – Да брось.
Сегодня вечером я приехала к ним и вела себя как неуравновешенная. Ненадежная. Истеричная. Обуза.
– Я заплачу за ущерб. За все. Я… я