И мы договорились, что в начале сентября принимаем делегацию и начинаем вести нормальный разговор. Но в конце сентября 1993 года вышел указ Ельцина о роспуске Верховного Совета, началась, по сути, гражданская война, расстрел парламента…
Если бы не было того указа Ельцина, расстрела парламента – не было бы никакой чеченской войны! Все и все были готовы к переговорам о федеративном договоре.
– Руслан Имранович, сейчас Чечня в огне, вокруг Чечни много лжи. Бомбы ведь не могут по заказу падать только на головы террористов. Гибнут невинные люди. Как вы считаете, Чечня должна быть независимой? Чечня должна быть в составе России?
И есть ли у Чечни шанс выжить, если она будет при нынешней власти находиться в составе России?
– Насчет независимости вопрос запоздалый, потому что с августа 1996 года фактически Чечня самостоятельна. А как распорядились новые власти Чечни этой самостоятельностью? Как распорядились? Во-первых, когда закончилась война, в Чечне еще было восемьсот-девятьсот тысяч человек. Сегодня четыреста-пятьсот тысяч.
– По последним данным, даже триста пятьдесят тысяч.
– Следовательно, большинство населения ногами проголосовало, от этой независимости ушли в зависимую Россию. Второе. После этой независимости начались похищения людей, разбои, грабежи. Ни один экономический объект не восстановлен.
Я задал вопрос Аслану Масхадову: "Аслан, сколько у тебя было вооруженных сил, когда ты захватил Грозный?" Он мне ответил: "Тысяча семьсот". Тысяча семьсот! "А теперь сколько?" – "А теперь – тридцать тысяч". Так кто создал такие условия, чтобы тридцать тысяч человек взялись за оружие? Кто создал?
Ой, многие создали.
В войне 1994 года виновата не только федеральная стоРона, и не только чеченская обе стороны виноваты. нынешней трагедии в Чечне виноваты обе стороны.
Многие говорят: все чеченцы должны нести ответственность за то, что там делают бандиты. Хорошо. Давайте станем на такую формальную точку зрения. Тогда пусть русский народ, сто процентов, несет ответственность за то, что сделал и делает Ельцин.
– Конечно.
– А вот об этом, о двусторонней вине и двусторонней ответственности, в России стараются не думать…
– Сейчас вы снова идете в политику. Мне нравится, что вы говорите о защите своих избирателей.
– Так ведь нигде с людьми так жестоко не обходятся. Таких жестоких экономических реформ, которые осуществили у нас, нигде в мире не было.
– Хотите вы войти в историю как человек, который был в горящем Белом доме, или как человек, который дал людям возможность приватизировать их квартиры и получить по шесть соток? Что вам ближе?
– При нынешних политиках и нынешних историках не войду. Но пройдут десятилетия – и тогда будет все написано. Я войду в историю как честный политик, который пытался отстоять интересы народа и предлагал грамотные, квалифицированные решения в экономической политике.
Борис ФЕДОРОВ: "Я спас несколько миллиардов долларов"
‹12 октября 1999 г.›
Борис Григорьевич Федоров – особый и отдельный человек в политике. Я никогда не забуду его избирательную кампанию, когда на теледебаты не пришел кто-то из его оппонентов, и Федоров в эфире провел совершенно блестящий диспут с его фанерным изображением. Это было красиво, эмоционально, горячо и страстно. Федорова ненавидят многие. Он хорошо образован. Это уже раздражает. Во-вторых, он хорошо образован в области, где нельзя быть умствую щим дилетантом. Финансы вещь точная и жестокая. В-третьих, он совершенно не российский политик. Он не считает, что "вопросы можно порешать" и обойти закон, куда-то позвонив и с кем-то договорившись.
И вместе с тем он находится в том странном положении, в котором находятся профессионалы. Их можно ненавидеть, их можно пытаться уничтожить, но без них не обойтись.
– Борис Григорьевич, почему вы возвращаетесь в политику, бросаетесь в авгиевы конюшни государственной службы?
– Причина очень простая. Когда действительно становится сложно, вдруг раздается звонок: срочно надо поговорить. До этого год или два с тобой разговаривать не хотели, никому был не нужен, но когда проблемы достигают такой степени, что никто не хочет ими заниматься, тогда вспоминают про меня. Почему я соглашаюсь?
Потому что у меня есть определенные способности, есть еще энергия, мне бы хотелось достичь гораздо большего, я очень не удовлетворен тем, что мне удалось в жизни. Если выдается возможность сделать что-то конкретное, я всегда берусь.
– Меня очень огорчала ваша кипучая деятельность по сбору налогов. Вы не могли не понимать, что та налоговая система по своей сути порочна. Собрав все налоги, вы убьете предпринимателей и все вокруг. Хотелось сказать: "Да ты на Рублево-Успенское шоссе выйди, вон где каменное величие денег без налогов".
– А мы туда ходили.
– Как?
– Пришли на Николину Гору. Знаете такой поселок? Скромный. И стали проверять, кто где живет, сколько чего стоит. и когда видишь дом за миллион долларов, который оФициально стоит восемь тысяч рублей… В первые же две недели пребывания в правительстве я представил премьер-министру пакет законов, многие из которых были очень радикальными. Например, предлагал подоходный налог до двадцати процентов снизить. Резко снизить налог на прибыль. К сожалению, внутри правительства все обкорнали, Михаил Задорнов особенно старался. А когда дошло до Думы – и вовсе там умерло.
Денег в стране сколько угодно. Это известно всем. Поэтому никто не начинал сбор налогов с бабушки на рынке. Начинали мы с очень конкретных вещей. Вот, допустим, на площади Восстания стоит знаменитый высотный дом. Там много живет людей, которые платят хозяевам по четыре, по десять тысяч долларов в месяц за квартиру.
Эти деньги нигде не регистрируются, это левый доход. Если Сталин пятьдесят лет назад кому-то дал в этом доме квартиру, то почему их потомки не должны платить с дохода от своих квартирантов-иностранцев?
– Мне всегда казалось, что для вас это некая форма фронды, когда вы говорили: "Так, ребята, вам хочется, чтобы я пришел и сделал? Я сделаю. Но посмотрим, как долго вы удержитесь со мной на этой позиции".
– Я вообще не понимаю, зачем некоторые ходят в правительство, если они ничего не делают.
– А я не понимаю, зачем умный, блестяще образованный человек, доктор наук в тридцать два года, каждый раз идет на расстрельные должности?
– Я хочу добиться определенных результатов. Независимо от того, хочет это вся страна, премьер-министр или президент. Два-три месяца пробуду в правительстве, но что-то за это время сделаю.
– Вы знаете, как в народе объясняют ваш уход из правительства? Не то шахермахером с алмазами, не то еще что-то…
– В нашей стране грязью поливать умеют. Меня поливали четыре года, и только в марте этого года мы от господина Скуратова получили справку, что Федорова никогда ни в чем не обвиняли, что к Федорову никогда ни в чем не было претензий у прокуратуры. И это после того, как я пять раз подавал в суд. Руцкой что-нибудь скажет, на него подашь, пять миллионов рублей выиграешь, а он потом не заплатит.
Я за свою честь буду драться сколько угодно. Но если я ни в чем не виноват, то дайте мне справку, чтобы я мог показывать. Наконец, мне справку дали. Так что я счастлив.
Так у вас есть справка о том, что вы честный человек?!
– Вот именно. О том, что ко мне никаких претензий у прокуратуры нет и – самое главное! – не было. Когда-то искали моих детей за границей, мои дома, виллы.
Однажды в Тульской области, куда я ездил, какой-то мужик сказал: "А у него жена за границей, она в ЦРУ работает". А она рядом со мной сидела. Я говорю: "Встанька, покажись. Вот она, здесь". Понимаете? У меня есть целая коллекция, полтонны таких статей.
– Вы же профессионал, технократ. В любой стране мира вы бы себя чувствовали хорошо. Зачем вы пошли на выборы в Думу? Да еще и проиграли…
– А почему я не остался жить в Лондоне, когда меня послали туда работать? Потому что для меня самое важное – участвовать в реальных событиях, пока есть силы и энергия. Но конечно, лучше заниматься не политикой, а уборкой мусора, строить дороги, магазины. Если бы мне довелось четыре года позаниматься абсолютно конкретным делом, я был бы счастлив.
– Что бы вы сделали, чтобы в этой стране стало выгодно работать честно?
– Сегодня кто платит налоги? Тот, у кого фиксированная зарплата. Это, как правило, самые бедные люди. Я считаю, что это несправедливо. Нужен "кнут и пряник" для богатых. Я внес свои предложения. Я пришел в правительство руководителем госналогслужбы. Потом стал членом президиума. А через два с половиной месяца меня Кириенко назначил вице-премьером. Но правительство рухнуло из-за дефолта 1998 года. В принципе правительство шло в правильном направлении.
– Но если бы быстрее вас назначили…
– Если бы в апреле меня назначили, может быть, небыло бы дефолта…