— Помнишь, я обещал приятные сюрпризы? — улыбнулся Фархат. — Дрессировщик — далеко не последний мой гость сегодня.
Сиянка улыбнулась, но сердце предательски екнуло. Не бывает абсолютного счастья — человеку всегда чего-то не хватает. Не бывает абсолютно хороших дней — в бочке меда всегда найдется ложка дегтя. Девушка опустилась на свое место и приготовилась к худшему. Фархат сделал знак Огюсту, и бывший шут с поклоном представил очередного посетителя:
— Эл'льяонт бесфамильный! Эльф-полукровка из сердца самой Ил’лэрии. Мал, да удал, тысячу тереллов за ночь проскакал.
Настоящий эльф? Сиянка открыла рот и даже привстала, чтобы получше рассмотреть представителя старшего народа.
Двери распахнулись, и девушка разочаровано опустилась обратно на стул. На пороге стоял обычный мальчик, лет десяти или одиннадцати, одетый по последней столичной моде. Его уши оказались самыми обычными, человеческими, Сиянка хорошо их рассмотрела, потому что мальчик был лыс. Неужели отца снова обманули? Не может быть.
Огюст, до сих пор не избавившийся от шутовских привычек, скорчил рожу и подтолкнул мальчика. Эл'льяонт сделал несколько шагов к столу и остановился. Его движения были плавными, изящными, полные нечеловеческой грации. Сиянка невольно залюбовалась парнишкой и прикусила губу, чтобы не улыбнуться — улыбку ее высочества могли расшифровать неподобающим образом, ведь девушка улыбалась молодому представителю противоположного пола, что недопустимо, если они не представлены друг другу.
— Зачем вы меня похитили? — спросил Эл'льяонт и поморщился.
Похитили? Сиянка открыла рот. Эльфа похитили? Каким образом? И зачем?
— Мальчик просит прощения, — зашипел стоящий за спиной короля Вильковест. — Его мать не справилась с воспитанием и не научила сына кланяться.
— А твоя мать, видимо, не научила тебя, что похищать людей — это преступление, — парировал полукровка.
Бледное лицо высокопарного старика побелело еще больше, а зеленые глаза прищурились, превратившись в щелки. Сиянка не выдержала, и улыбнулась. Кажется, эльф тоже не испортит прекрасно начавшийся день.
— Тахир! — произнес старик, проглотив оскорбление.
Сиянка вздрогнула. Она не раз слышала имя лейтенанта отряда драгун, это был смелый, но жесткий человек, заслуживший особое благоволение короля бескорыстной преданностью и отвагой в боях. Девушка, удивленная появлением во дворце настоящего эльфа, даже не заметила Тахира, стоящего в дверях. Видимо, отец приставил его для охраны Эл'льяонта, а значит, мальчика действительно похитили.
Лейтенант шагнул к полукровке с явным намерением ударить того за неуважение, но отец махнул рукой:
— Вежливость — не главное, главное — гордость. А в тебе, мой мальчик, ее с избытком. Садись за стол.
— Ты не ответил, — насупился Эл'льяонт, однако принял приглашение.
— Меня зовут Фархат, — произнес отец. — Ты, наверное, слышал обо мне. Я пригласил тебя во дворец, чтобы оценить. Моей дочери скоро исполнится восемнадцать, и она ищет себе достойную партию.
Сиянка в который раз за день открыла рот. Эльфа похитили, чтобы женить на ней?
— Меня похитили, чтобы женить?
Кажется, для Эл'льяонта это тоже оказалось сюрпризом. Эльф рассмеялся. А вот Сиянке было не до смеха.
— Отец! — прошептала она, но Фархат смотрел только на своего гостя.
— Ничего смешного, — произнес он. — Я пригласил тебя во дворец, чтобы ты помог мне исполнить давнюю мечту: примирить людей и эльфов. Ты станешь полукровкой, изменившим историю своей страны, а возможно, и всего Аспергера. Люди и эльфы больше не будут высокомерно воротить друг от друга нос, они станут не только торговать друг с другом, но и сотрудничать. Граница между людьми и старшим народом исчезнет, не будет тайной вражды, молчаливого презрения и ненависти, мы станем братьями. А ты — настоящим героем.
Эл'льяонт опешил.
— Ты серьезно?
Король кивнул.
— Ты ненормальный.
— Отнюдь. Я все предусмотрел и рассчитал, и вскоре ты сам в этом убедишься. А пока чувствуй себя гостем. Поживи во дворце, познакомься с Сиянкой, своей будущей супругой, и привыкай к роскоши. Отныне тебя будут окружать богатство и уважение.
Сиянка умоляюще посмотрела на отца, а потом опустила взгляд. Фархат был непреклонен, переубедить его не получится и никакие ультиматумы не помогут. Он решил выдать ее замуж, и одну кандидатуру она уже отвергла. Второго шанса не будет.
С другой стороны… девушка посмотрела на Эл'льяонта… это не худший вариант. Даже если они действительно поженятся, у девушки будет лет пять до того момента, когда эльф станет претендовать на брачное ложе. К тому же этот лопоухий мальчик наверняка вырастет в высокого стройного красавца, и если Сиянка в него не влюбится, будет полной дурой.
Эльф сел за стол и взял вилку.
Что ж. Кажется, других сюрпризов не ожидается, и день действительно оказался приятным. Иногда чудеса все же случаются.
* * *
Ирлес Ландал не ожидал, что ему удастся поговорить с Кьолией, матерью мальчика, которого ему приказано найти, но эльфийка пригласила Ирлеса в дом.
Это было одно из самых уютных жилищ, в каких побывал крон, и одна из самых красивых женщин, которых Ирлес когда-либо видел. Высокая, стройная, гибкая, эльфийка казалась земным воплощением богини восхода. Серые глаза смотрели внимательно, но мягко, в их глубине таилось нечто очень важное, что Ирлес никак не мог расшифровать, и эта таинственность только усиливала почти физическое притяжение, исходящее от Кьолии. Крон не понимал, почему эльфийка жила одна, почему рядом с ней не толпились сведенные ее красотой с ума мужчины, и почему никто не сумел завоевать ее сердце.
Кьолия проводила крона в гостиную.
— Прости, что побеспокоил тебя, — смущенно произнес Ирлес.
Ему было не по себе. Кьолия смотрела на него открыто и смело, а ведь она знала, кто он и догадывалась, какую миссию поручил ему Гланхейл. Эльф чувствовал себя едва ли не преступником, явившись в дом женщины, чьего ребенка он должен убить. Тем не менее, долг есть долг, он обязан выполнить то, что поручил ему правитель. Ради себя, ради своей дочери, ради всех эльфов.
— Я понимаю, — произнесла женщина.
Кьолии, естественно, было неприятно принимать в своем доме палача, но она была истинной дочерью своего народа, и не считала возможным нарушить законы гостеприимства и не выдала своих чувств.
Ирлес опустился в кресло и осмотрелся. Обстановка в комнате ничем не отличалась от обстановки других богатых домов: тяжелые кресла с шелковыми подушками, богатые гардины, старинные комоды, ковры ручной работы, но во всем этом чувствовалось нечто особенное, не поддающееся объяснению, придающее комнате благоприятную ауру теплоты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});