мягко отзывается он.
— Можно тебя поцеловать?
Его потряхивает, и он тяжело сглатывает.
— Ты меня спрашиваешь?
Недоверие в голосе Джона едва различимо, но все же присутствует. Его хватка на моих бедрах становится сильнее и крепче.
Я устраиваюсь удобнее, своей сердцевиной сильнее прижимаюсь к налившемуся члену.
— Тебя раньше кто-нибудь спрашивал?
На таком близком расстоянии его глаза чистого зеленого цвета, ресницы густые и мягкие. От его красоты у меня болят глаза. Джон моргает, и его ресницы буквально взлетают.
— Нет. Не могу сказать, что раньше это имело значение.
Раньше.
А теперь имеет. Потому что Джон сидел здесь и думал, что порченый, что я не желаю его.
Провожу пальцами по его крепкой шее.
— Дело в том, что я тоже думаю о том, чтобы поцеловать тебя. С того момента, как украла первый поцелуй, я хотела больше. — Пока я говорю, Джон рукой скользит вверх по моей спине, пальцами запутываясь в моих волосах. Я дрожу от удовольствия, и признание выходит сдавленным. — Когда я открываю рот, чтобы поговорить с тобой, боюсь, что начну умолять о еще одном поцелуе, лишь немного тебя попробовать…
— Стелла, — прерывает он, окидывая меня горячим взглядом.
— Да?
— Поцелуй меня.
Я подчиняюсь. И мне так хорошо, что тело расслабляется от облегчения, а секундой позже оно объято жаром и потребностью. Он приоткрывает рот, как будто ждал целую вечность, чтобы попробовать меня. Я обнимаю этого мужчину, прижимаюсь настолько близко, насколько могу, наши языки скользят, губы сливаются в медленном танце.
Джон мычит низким голосом, нетерпеливо, сильнее запутываясь пальцами в моих волосах. Он наклоняет голову, пытаясь заполучить больше меня. И я чувствую это повсюду, как будто мое тело привязано, и путы затягиваются все сильнее, сковывая желанием каждую мышцу. Мы целуемся, пока не заканчивается дыхание, потом отстраняемся, чтобы вдохнуть, и снова вернуться друг к другу. И снова. Глубокие, сладкие поцелуи, которые длятся всего несколько секунд до того, как мы пробуем снова и снова.
Джон захватывает мою губу и посасывает ее.
— Ох, блядь, ты ощущаешься… я нуждался в тебе… — Он целует с нежной ненасытностью, руками шаря по моему телу, словно пытается запомнить каждую выпуклость и впадинку. — Я нуждался в тебе, Стеллс. Нуждался в этом. Только в этом.
Я тоже нуждалась. Даже не осознавала, как сильно, пока не коснулась его.
Он скользнул губами по моей шее, посылая мурашки по коже.
— Ты ощущаешься так хорошо. Так охренительно хорошо.
Его волосы прохладные и мягкие под моими пальцами, колючая челюсть царапает губы. И Джон все время раскачивается подо мной, двигая бедрами в медленном, манящем ритме, практически доводящем меня до исступления.
Наши рты встречаются и на этот раз это как будто взрыв, контроль улетучивается. Я хватаюсь за его твердые плечи, сжимая и поглаживая их пальцами. Он пробирается ладонями мне под футболку, лаская бока.
— Хочу увидеть тебя, — произносит он. — Можно я сниму это? Можно увидеть тебя, сладкая Стелла?
Через меня волнами проходит жар.
— Да. Да.
Я сплетаю свои дрожащие от возбуждения пальцы с его, и мы вместе стягиваем чертову душащую футболку. Меня это нисколько не остужает. И становится еще жарче, когда по торсу блуждает восхищенный взгляд Джона.
— Такая красавица, Кнопка.
На мне обычный белый бюстгальтер, но сейчас я чувствую себя настолько красивой и манящей, словно ложка сахара. Широкие ладони скользят по моим ребрам, и я выгибаю спину, подставляя грудь. Джон садится, обнимает меня и прижимается нежным поцелуем к вершинке груди.
— Я мечтал о тебе каждую ночь.
Его кожа горячая и влажная под моими пальцами, и я провожу ими повсюду, куда дотягиваюсь.
Джон проводит грубыми кончиками пальцев по застежке моего бюстгальтера.
— Это тоже? — спрашивает он.
— Да, пожалуйста, Джон. — Моя грудь налилась, соски чувствительные и болезненные. Я нуждаюсь в прикосновении. — Пожалуйста.
— Что угодно, — отвечает он. — Все, что тебе нужно.
Бюстгальтер исчезает. Глубоко в его горле зарождается стон.
— Ох, черт. Веснушки. Ты убиваешь меня.
Джон как будто собрался поцеловать каждую, касаясь их, словно это конфетки, языком. Когда он, наконец, мягко захватывает сосок, я стону, откидывая голову.
Его горячие губы смыкаются на плоти и ритмично потягивают. Кончиком языка он щелкает по набухшей вершинке, и это слишком много и одновременно недостаточно. Не отстраняя груди от его рта, я обхватываю мужчину руками за шею. Объезжаю его член, трахая его в одежде, как будто мы похотливые подростки на заднем сиденье.
С влажным хлопком Джон высвобождает мой сосок. Я дрожу и хочу, чтобы он вернулся.
— Прикоснись ко мне, — просит он, двигаясь губами по коже в направлении второй груди. — Пожалуйста, прикоснись ко мне.
У него твердый и гладкий живот. Я провожу от середины его пресса вниз. Он мычит, потому что рот занят мной. Нащупываю пуговицу на джинсах, и вскоре член у меня в руке, горячий, твердый и большой. Глажу шелковистый жар, большим пальцем проходясь по влажному кончику, и Джон дрожит.
— Ох, блядь. Блядь. Еще, Стелла. Хочу еще.
Его рот находит мой. Больше никаких разговоров, только нежный шепот желания и согласия, нуждающееся хныканье, стоны с просьбой о большем. Мы целуемся беспорядочно, исступленно, влажно, глубоко. Смешиваем дыхание. Ласкаю его член, пока он щиплет мои соски, и это так горячо и приятно. Я вот-вот кончу, а он даже не прикоснулся к моему клитору.
— Джон… — пронзительно кричу, раскачиваясь на нем.
— Я знаю, — хрипит он, — знаю.
Я чувствую, как поднимается оргазм, горячий, холодный, заставляя меня дрожать. На краю пропасти тело натянуто, словно струна.
Громкое жужжание прорезает воздух. От этого звука мы вздрагиваем. Следом раздается еще одно жужжание.
Я утыкаюсь лбом в его лоб.
— Кто это?
— Дерьмо. — Джон сглатывает, касаясь губами моего рта. — Игнорируй.
Кто-то начинает колотить в дверь.
— Эй! — орет глубокий мужской голос. — Натяни штаны на задницу и открой дверь.
Тяжело дыша, мы поворачиваем головы к упомянутой двери.
Руки Джона все еще лежат на моей груди, и я чувствую, как он напрягается прежде, чем скользнуть ими к моим бедрам.
— Гребаные кайфоломы.
Я хрипло смеюсь и падаю на его обнаженную грудь. У меня все еще кружится голова и перехватывает дыхание. Джон прижимается губами к моей макушке.
— Это парни, — произносит он в мои влажные волосы. — Они сами себя пригласили на ужин. Я забыл.
— Догадываюсь, почему, — бубню я, и наступает очередь для его слабого смешка.
— Ебать, — рычит Джон, долго и болезненно. Но ощущение такое, что теперь это случится не скоро. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — В попытке успокоиться он медленно дышит носом.
Я сочувствую. Но слишком возбуждена, моя