как робот, — встает ровно по будильнику, не проводя в кровати и лишних пяти минут, но всегда прикрывает меня одеялом и целует в макушку перед уходом. У него есть любимая марка чая. Он ни разу не просрочил сдачу книги в библиотеку. Он всегда звонит, когда задерживается на работе и не может встретиться, и всегда при этом звучит очень грустно.
«Ласка, ласка, только ласка», — повторяю себе, особенно при даже малом упоминании его отъезда. Заметка на холодильнике, что он не продлил договор аренды квартиры, которую все равно не считает домом. Неловкая пауза, возникшая, когда мы проходили мимо интересной афиши сентябрьской постановки в небольшом театре. Его сухой ответ в разговоре по телефону — ему так много звонят по работе, но он категорически не хочет рассказывать — в начале недели: «Мне не придется это решать, меня здесь уже не будет».
— Да что я, встречаться с этими рисунками собралась? — обрывает Лашель мои мысли. Она пожимает плечами. — Думаю, тебе надо больше поработать с красками. Вот тогда мне, может быть, очень понравится.
— Сделаю, — отвечаю я, наклоняясь к планеру, и пишу напоминание. Затем выпрямляюсь и благодарно улыбаюсь ей, собирая листы. Через час Лашель с Сесилией проводят мастер-класс по каллиграфии для начинающих, так что надо закругляться и уходить.
Я заталкиваю в сумку последнюю порцию набросков, Лашель мягко пихает меня локтем и говорит:
— Ты так далеко продвинулась, а впереди все еще целый месяц.
— Да, — отвечаю я радостным тоном с едва уловимой нотой лжи, которую Лашель, надеюсь, не заметит. Я и правда далеко продвинулась, особенно учитывая долгие недели ступора до этого, и очень собой горжусь. Я вижу, что это не совсем то, что нужно, — Лашель права, надо поработать с красками — и все же, в моменты уверенности в своих силах я задумываюсь, а что если я представлю больше трех вариантов, когда придет время презентаций своих работ. Впервые с тех пор, как мне позвонили с предложением работы, я разрешаю себе помечтать, что мои работы выбрали, а во всех магазинах канцелярии появились товары с моими рисунками.
Правда, во всем остальном — кроме наших отношений с Ридом, — на что меня вдохновил разговор с Лашель, прогресс остановился, просто-напросто потому, что у меня или не было, или почти не было возможности выяснить отношения с Ларк и Сибби. Я почти уверена, что Ларк со своей стороны пытается найти вежливый способ уволить меня, поскольку, проснувшись в понедельник, я увидела имейл от нее с просьбой «немного притормозить» с проектом, пока она занимается другими изменениями в доме.
На мое предложение все равно встретиться Ларк не ответила.
В ситуации с Сибби мне надо быть ответственнее: сначала я осталась ночевать у Рида, когда она, скорее всего, была дома, затем она вернулась домой с балластом в виде Элайджи, а не одна, так что я струсила. К концу прошлой недели — на самом деле, вечером того же дня, что я увидела заметку о продлении аренды на холодильнике Рида, — я вдруг запаниковала, укоряя себя за то, что упустила все шансы. Она, конечно же, живет в одном городе со мной, но ситуация такая, будто между нами несколько штатов или стран.
О чем я думала, позволив роману с ласковым парнем, который все равно уезжает, встать на пути решения огромной проблемы в отношениях с Сибби?
Я сразу же ей позвонила, за плечом обстановку нагнетала заметка об аренде. Я даже не воспользовалась автоответчиком. «Си, — произнесла я серьезно, — нам надо поговорить. Завтра я буду весь день дома, и вечер тоже. Позвони мне, и мы найдем, когда встретиться».
Она не позвонила. Через час мне пришло от нее уже привычное за последнее время вежливое сообщение, как будто мы просто соседки и ничего больше: Остаюсь сегодня у Элайджи, а завтра рано утром уезжаю в Хэмптонс с Уэйленами. Вернусь к следующей субботе. Если это суперважно, напиши! Если нет, до скорого. Прости за горы коробок в квартире!
Мои плечи рухнули, когда я это читала. Теперь я расправляю их, поднимая портфель и сумку. Лашель раскладывает на столе принадлежности для мастер-класса.
— Пойду домой, работать, — говорю я, убеждая скорее себя, чем ее. Но меня не надо убеждать: если Сибби возвращается завтра, я буду дома и поговорю с ней. Я уже сказала Риду, что занята до воскресенья, и собираюсь сегодня прибраться, пока буду продумывать разговор с Сибби. Думаю, ночь в одиночестве — хороший шанс подготовиться, а по ее возвращении мы наконец посмотрим в лицо тому, чего так старательно избегали.
— Расслабься, дай рукам отдохнуть, — говорит Лашель.
— Ага, — говорю я, махая ей рукой на прощание. Вот бы задуманное далось мне так же легко, как и мои наброски.
Забегаю в магазин за продуктами, не сдержавшись, беру кое-что и для Сибби. Думаю, после долгого отсутствия ей будет приятно. По-пятничному много народу, но даже при этом Трина за прилавком успевает рассказать мне, что она наконец-то избавилась от воспаления пирсинга пупка, в честь чего сделала прокол в «более интимном месте». Слава богу для меня и остальных в очереди, она не предлагает его показать. Дойдя до квартиры, пересекаюсь с почтальоном и болтаю с ним, сидя на ступеньках, — он любит поговорить о погоде — в ожидании, пока он достанет нашу почту.
Он уже заканчивает, и мне на телефон приходит оповещение. Я прощаюсь с почтальоном и расплываюсь в улыбке, увидев, что сообщение от Рида.
Мне сегодня будет тебя не хватать, пишет он так же прямо, как и говорит. Надеюсь, все пройдет хорошо. Звони, если я тебе нужен.
«Он просто милый ласковый парень, Мэг», — убеждаю я себя, смотря на сообщение. Эта «Л» снова сжимает сердце.
Л-А-С-К-А, — рисую я в уме. Но только я собираюсь ответить на сообщение, как на экране высвечивается другое слово на «Л» и вовсе не то, которое я изо всех сил пытаюсь не чувствовать.
Слово это Л-А-Р-К, которое позже оказалось первым сигналом тому, что выходные у меня пройдут совсем не так, как я планировала.
♥ ♥ ♥
Дело вот в чем: крайне сложно подготовить дом к визиту принцессы.
По телефону Ларк говорила мягко и дружелюбно, даже немного