в следующий раз, когда люди посетят его — а она молилась, чтобы это произошло еще через много-много лет — возможно, если она проведет с ним достаточно времени, то сможет посеять семя, которое однажды позволит ей преодолеть его ненависть к смертным и…
Ну, она еще не знала, что в этом есть «и». Все, что она могла сделать, это надеяться, что ее присутствие в прошлом может принести что-то хорошее в будущем. Потому что прямо сейчас все, что у нее было, — это надежда. И этой надежды должно быть достаточно, чтобы она пережила следующие несколько недель.
— Если ты хочешь, — тихо сказал Эйвен, подходя к ней и протягивая руку к ее рукам, — тогда я бы очень этого хотел.
В то время как Алекс предложила оливковую ветвь, она былапсихологически не способна не реагировать на его прикосновение, но ей удалось лишь слегка напрячься, когда его пальцы переплелись с её и слегка сжали.
Именно тогда его брови нахмурились, и он поднял ее левую руку, пока она не оказалась на уровне глаз, где он раскрыл ее ладонь и нахмурился, глядя на ее плоть.
— Во имя света, какая рана могла оставить на тебе такой след?
Алекс отдернула руку, прижав ее к груди в защитном жесте, и быстро отступила.
— Эйлия, — вопросительно прошептал Эйвен, его лицо наполнилось беспокойством, и ирония этого не ускользнула от Алекса.
— Я… Это… Правда, это ничего, — сказала она ему, мысленно крича на себя, чтобы успокоиться. Сердце бешено колотилось только от тихого вопроса о шраме на ее руке, который никто еще не заметил за все время ее пребывания. — Просто неприятный порез, вот и все.
Эйвен выглядел скептически.
— Я видел много ран, нанесенных клинками, но ни одной, которую лэндра не смогла бы залечить.
— Воспитанная смертными, помнишь? — сказала Алекс, пытаясь одарить его странной улыбкой, которая, вероятно, больше походила на гримасу. — Я должна была исцелиться, как одна из них. Никакой лэндры для меня.
Половина из этого была правдой — часть о лэндре. Другая часть была ложью, поскольку рана закрылась почти сразу после того, как Эйвен порезал ее Аэнарой и завершил свой запрещенный ритуал Притязания. Флетчер пытался избавиться от светящегося серебристого шрама, но безрезультатно. То же самое можно было сказать и о входном отверстии на ее спине, где лезвие вошло в тело. Флетчер признался, что гадал, было ли мгновенное заживление обеих ран и оставшихся в результате рубцов следствием меяринской крови Эйвена или, возможно, просто из-за самой Аэнары. По сей день у Алекс не было ответа на этот вопрос, и она смирилась с тем, что это может навсегда остаться загадкой.
— Это имеет смысл, однако, должно быть, это была серьезная травма, раз ты не смогла полностью исцелиться от нее естественным путем, — настаивал Эйвен, внимательно наблюдая за ней.
— Она загноилась, — сказала Алекс, не подумав. По озадаченному взгляду Эйвена она поняла, что, поскольку меярины не могут смертельно заболеть, вполне вероятно, что они также не могут заразиться инфекцией крови. Она быстро добавила: — Я имею в виду, лезвие было пропитано кровью хироя, и мне было очень трудно исцелиться.
Эйвен продолжал вопросительно смотреть на нее, заставляя вспомнить, что у его расы было другое название для рычащих зверей и их парализующей крови. Напрягая память, она вспомнила имя, и Алекс выкрикнула его, возможно, слишком громко:
— Сарнаф! — Она откашлялась и гораздо более спокойным голосом продолжила: — Лезвие было пропитано кровью Сарнафа. Вот почему у меня были такие проблемы с исцелением.
Выражение ужаса на лице Эйвена сказало ей, что ее ложь была достаточно правдоподобной, чтобы объяснить ее шрам, и она почувствовала, что ее тело снова расслабилось… немного.
— Должно быть, это был травмирующий опыт для тебя, — сказал он, его тон показывал, насколько серьезно он это говорил. — Я никогда не слышал о том, чтобы кто-то выжил после заражения крови Сарнафом без того, чтобы ему не провели Менаду дэ Лоранса.
Даже новые способности Алекс к переводу не могли полностью интерпретировать фразу, которую он использовал, поэтому она повторила ее в вопросе.
— Менада дэ Лоранса?
— Требование Жизни, — сказал ей Эйвен, заставив ее тело мгновенно замереть. — Когда-то это была процедура, используемая целителями в самых тяжелых обстоятельствах. Это позволило им связать жизнь другого меярина с собой, позволяя им делиться энергией, почти как связь ваэлианы, которую ты имеешь с твоим драконом.
Все внутри Алекс задрожало от его слов, и по мере того, как он продолжал, становилось только хуже.
— Ритуал был запрещен задолго до моего рождения, в основном из-за побочных эффектов связи, когда кто-то не желает отпускать получателя после того, как его жизнь была спасена.
Алекс удалось выдавить два слова из своих одеревеневших губ.
— Побочные эффекты?
Эйвен кивнул, его лицо было мрачным.
— Пока связь действовала, воля потерпевшей стороны больше не была их собственной. Они были полностью под контролем целителя, пока их не освободят от уз.
Едва смея надеяться, Алекс спросила:
— Как… Как они освобождали их?
Эйвен посмотрел на нее с любопытством, как будто мог прочитать ее едва сдерживаемое отчаяние, чтобы услышать его ответ.
— Насколько я понимаю, связь позволяла создателю связи отдавать мысленные и словесные команды тем, над кем они проводили ритуал. Все, что создателю нужно было сделать, это приказать пострадавшей стороне принять свою свободу от уз после того, как их общая энергия исцелила рану, и после принятия связь была мгновенно разорвана.
Неужели это может быть так просто? Может ли Джордан быть освобожден от Эйвена одним приказом?
— Конечно, именно поэтому было так важно объявить ритуал вне закона, поскольку были случаи, когда те, кто его проводил, были поглощены силой, которая была у них под рукой, и отказывались освободить волю того, с кем они были связаны. — Эйвен покачал головой с грустью и отвращением. — То, что они сделали, достойно порицания. Чтобы украсть чью-то волю… Это была бы участь хуже смерти. Я не могу представить себе монстра, который причинил бы такие страдания другому.
О, милая ирония судьбы.
Эйвен стряхнул с себя все темные мысли, по которым блуждал его разум, и снова сосредоточился на Алекс.
— Я действительно не слышал ни о каком меярине, пережившем порчу крови Сарнафом без Менады дэ Лорансы. И поскольку это запрещено, я знаю, что ты не могла пройти ритуал. Так как же получилось, что ты стоишь здесь, Эйлия?
Быстро подумав, все, что смогла придумать Алекс, было:
— У смертных, с которыми я жила, у них был действительно хороший врач… целитель, я имею в виду. Мне