– Там и сделают регистрацию! – успокоила их Марфа. – Вам же самим лучше, а плачу я. За два месяца!
Нельзя было сказать, что это щедрое предложение осчастливило рабочих, но больше они не возражали, только продолжали смотреть на хозяйку с немым удивлением. Они явно не понимали, к чему та берет на себя лишние расходы и хлопоты, зато Дима понял отлично. Марфа явно собиралась сама контролировать весь ход работ, караулить раскопки, и присутствие ночью на участке посторонних людей не входило в ее планы.
– Я вчера уже договорилась, вам оставили комнату на два места. – Она говорила деловито, по-хозяйски, Диме оставалось только слушать. – Комната приличная, есть мебель, электрический чайник, холодильник. Общежитие недалеко от станции, вечером я вас туда провожу. Договоримся так – приходить будете утром, когда становится светло и можно работать, а заканчивать, когда темнеет. На участке всегда будет кто-то из нас.
– Если провести свет на участок, мы сможем работать дольше, – предложил ей старший таджик, но Марфа остановила его категорическим жестом:
– Не надо. Ну, все понятно?
Рабочие ответили, что понятно, и попросились сходить в магазин за продуктами, чтобы больше не отлучаться. Заодно они потребовали аванс. Марфа рассчиталась с ними, и те исчезли.
– Лихо! – оценил ее действия Дима. – Теперь ясно, почему ты так устала вчера. Такая подготовка!
– Обычная, – сухо ответила она, отворачиваясь и роясь в кухонном шкафу – без особой на то надобности, как показалось Диме.
– Постой, ты что – сердишься на меня?!
– Нет. – Она поставила на стол полупустую банку кофе, зажгла горелку на газовой плитке, поставила кипятиться воду в кастрюльке.
– Это я должен обижаться! Ты так флиртовала с этим Пашей!
– С ума сошел. – Она даже не взглянула в его сторону. – Это просто старый знакомый. Он мне даже не друг.
– Что же ты с ним кокетничала? Чуть из джинсов не выпрыгнула!
– Вот и первая сцена, – обратилась она к закипающей воде. – Ненавижу ревнивцев. Они все такие примитивные и смешные! Сам подумай – могу я кого-то всерьез клеить, если предстоят такие раскопки?
– А о чем ты с ним шепталась под конец? – спросил Дима, не в силах сдержаться.
Марфа тихонько засмеялась и вздохнула, выключая газ:
– Он просил взаймы денег, чтобы продолжить строительство на даче. У него есть счет в банке, но там какие-то сложности и временно денег ему не выдают. Потому Пашка и отдал нам своих таджиков.
– Ты обещала?
– Я похожа на идиотку? – Она насыпала кофе в две кружки, добавила кипятка, размешала. – Смотри-ка, у меня руки дрожат… Я волнуюсь. Вдруг найдем сразу? Просто не знаю, как все это перенесу… Ты же не бросишь меня?
И совсем другим, трезвым и насмешливым голосом закончила:
– Я в Мюнхене, он в Москве. Кто же при этих условиях даст деньги взаймы? Таких долгов отдавать не любят. Я ночей спать не буду.
– Пока ты тоже в Москве! – напомнил он, чувствуя, что в груди что-то противно сжимается.
– Вот именно, пока. – Она осторожно взяла горячую кружку и сделала маленький глоток. – Знаешь, ведь если нам повезет, я уеду, как и планировала, – одиннадцатого. Осталась неделя… Нам должно повезти!
Последнюю фразу она произнесла с чувством глубокого, горячего убеждения. Точно так же и примерно те же слова произносила Люда – Дима даже вздрогнул, глядя на вдохновенное лицо любовницы.
– Раньше ты хотела задержаться в Москве до тех пор, пока не найдется твоя подруга, – ядовито напомнил он, стараясь не выдать голосом своих чувств. – Мечтала пожертвовать ради нее работой, меня упрекала за бесчувствие!
– Да, – слегка запнулась женщина. – Раньше… Понимаешь, прошла неделя с тех пор, как она пропала.
– Ну и что?
– А то, что с каждым днем шансы уменьшаются. Ты думаешь, я выбросила ее из головы? Давай не будем больше об этом!
Марфа заговорила таким низким, сдавленным голосом, что он понял – эта тема ей действительно небезразлична. Они молча выпили остывший кофе и, дождавшись возвращения таджиков, отправились показывать им фронт работы. Уже через час участок было трудно узнать. На дорожке стояли носилки с землей, на крыльце – работающий радиоприемник (собственность рабочих), двое мужчин вскапывали болотистую землю. Марфа с рулеткой в руках и карандашом в зубах высчитывала частоту вбитых колышков, а Дима собирался в хозяйственный магазин за четырьмя парами резиновых сапог – для бригады и для себя с Марфой.
– Какая тут будет грязь! – с удовольствием заметила она, выдавая ему необходимую для покупки сумму.
– По-твоему, у меня нет денег на сапоги? – возмутился он, но женщина, засмеявшись, быстро поцеловала его в щеку:
– Это дело принципа. Все расходы несу я одна.
– Ну, так и шла бы за сапогами сама! Я что – мальчик на побегушках? Самый бесполезный?
– Четыре пары – это тяжело, – отпарировала Марфа и дернула его за рукав – игриво и нетерпеливо: – Не ломайся, беги! Кто знает, может, уже сегодня будем праздновать… Я пойду за ними присматривать, тут нужен глаз да глаз. Как только наткнутся, попрошу копать в другом месте. Дам им поработать еще, чтобы не вызвать подозрений, а потом, ночью… – Женщина внезапно переменила тон и резко спросила: – Что она тут смотрит?
За оградой из рабицы стояла старуха в длинной куртке с чужого плеча, мужской кепке, с пустой матерчатой сумкой, сжатой в морщинистом кулаке. Ее длинное желтоватое лицо и белесые тусклые глаза были исполнены любопытства. У ее ног отирались две дворняжки с явными признаками рахита. От неожиданности Дима вздрогнул.
– Смотрит, потому что посторонних много, копают что-то, – бросил он, отводя взгляд от неприятной старухи. – Тут каждая мелочь – событие.
– Мне не нравится, что она стоит тут и смотрит! – упрямо заявила женщина.
– А как ты ей запретишь? Она же в переулке стоит.
– Мне все равно не нравится. – Та уже всерьез нервничала. – Сделай что-нибудь, чтобы она ушла.
– Брось, опомнись! – упрекнул ее Дима. – Старухе просто делать нечего, пусть немножко поглазеет. Если я начну с ней разговаривать, она пустится рассказывать, кто тут жил прежде, да как жил, да с кем жил… Тебе это надо?
Марфа собралась было ответить – скорее всего, резко, но вдруг запнулась и взглянула на старуху с новым, странным выражением.
– А ведь действительно, – медленно проговорила она. – Не помешало бы поговорить с кем-нибудь из местных.
– Марфа!
– Иди в магазин. – Она слегка толкнула его в спину. – Я разберусь сама.
Дима вернулся через полчаса, и к тому времени старуха уже совершенно освоилась во дворе. Правда, в дом ее не пустили, зато пригласили сесть на скамеечку у крыльца и угостили кофе. Старуха с удовольствием тянула из кружки горький коричневый напиток и вслух сожалела о том, что нет ни сахара, ни сливок. Дима не верил своим ушам – он ясно расслышал, что Марфа чуть не извинялась!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});