– Ты все еще там! Что тебе снилось, помнишь?
– Да, к сожалению! – Она провела рукой по лбу, словно пытаясь стереть остатки сна. – Ох, как все было реально! Так неприятно! Я до сих пор одной ногой там, ты прав… Мне снилась лестница, ведущая в подземелье… То есть подземелье и было этой самой лестницей, сплошной лестницей. Там должно было быть темно, но откуда-то брался свет – такой странный, темно-желтый. Я спускалась все ниже, и мне становилось все труднее дышать. Потом у меня появилось чувство, что я там не одна. Впереди кто-то тоже спускался по этой лестнице… Мне бы обрадоваться, что нашлась компания, правда? А я дико испугалась, что могу его увидеть, что он тоже почувствует мое присутствие и станет искать меня. Стоило об этом подумать, как меня стало тошнить от страха, от… Омерзения, так вернее.
– А кто был там, впереди? – спросил Дима, невольно поддавшись ее настроению. Он довольно хорошо представил себе этот сон и был согласен – такое могло сильно напугать.
– Я не знаю, – как-то сквозь зубы ответила Марфа, словно ей было неприятно говорить об этом.
– И часто тебе снятся кошмары?
– Нет! – отрезала она и спустила ноги с постели. – Все, я встаю. Не выспалась, правда, но ничего, проживу день на кофе. Боюсь, что если усну, увижу продолжение…
– Теперь мы будем видеть кошмары по очереди. – Дима нашел в куче скомканной одежды халат и бросил его подруге. – Мне будет сниться Иван Грозный, а тебе страшное подземелье. У нас у обоих нервы не в порядке. Все из-за Люды и этого клада!
– Да, – невнятно пробормотала она. – Из-за них.
– Ты не жалеешь, что втянулась в это дело?
Она завязала пояс, причесалась перед зеркалом, несколько секунд смотрелась в него, словно заново привыкая к своему лицу… А затем сказала фразу, которую Дима часто вспоминал в последующие дни.
– Знаешь, я не втягивалась в это дело. Такое ощущение, что меня туда втянуло. Я, ты, Люда – мы все вполне разумные люди, ведь так? Мы все верим тому, что видим, как большинство нормальных людей. Но никто из нас не отказался участвовать в этом деле. Оно нас втянуло.
К полудню в дело так или иначе оказались втянуты еще трое – Марфин приятель и два рабочих-таджика. С девяти утра она принялась обзванивать своих знакомых (все они были мужчинами), прося посодействовать с транспортом, чтобы нанять арбайтеров где-нибудь возле стройрынка, на обочине. Уже через десять минут ей повезло вдвойне. Старый приятель, с которым она когда-то вместе работала (так было сказано Диме), как раз строил дачу, но стройка встала по банальной причине – из-за временного отсутствия денег. Рабочие на несколько дней оказались в вынужденном отпуске, и он предложил Марфе нанять двоих для земляных работ.
– Отличные ребята, просто звери! Им хлеба не надо – работу давай! – рекламировал он «своих таджиков» уже в машине, когда вез Марфу и Диму к себе на дачу. Она была недалеко, по Ленинградскому шоссе. – Они ведь решили от меня уходить, у них каждый день простоя – катастрофа… А я ими очень доволен, не хотелось бы терять и нанимать других. Тебе ведь ненадолго?
– На пару-тройку дней. – Марфа обернулась с переднего сиденья и заговорщицки улыбнулась Диме. Она пришла в себя после утреннего контрастного душа и трех чашек крепкого кофе и была свежа как роза, зато он начинал клевать носом – это начинал мстить сбившийся режим.
– Смотри, не замыль моих таджиков!
– Пашенька, я у тебя что-нибудь замыливала? – Довольно кокетливо заметила Марфа, и оба рассмеялись, явно вспомнив что-то в прошлом. Дима не мог принять участия в их веселье и молча злился. Он ревновал Марфу ко всему, чего не знал о ней, ко всем, кто знал ее прежде. Ревновал к ее мужу, к нынешнему попутчику – краснолицему веселому Паше, в котором угадал ловеласа, даже к безобидному Шурику, с которым она могла флиртовать разве что по просьбе подруги. Сколько было мужчин в ее прошлом? Она свободно говорила о любовных связях, презирала условности, даже брак не был для нее чем-то священным, раз к двадцати восьми годам Марфа успела побывать замужем трижды. Ревновать было глупо, любовница подняла бы его на смех… И тем не менее он ревновал, злясь и на себя, и на Марфу, и на Пашу, который оказал им большую услугу. На передних сиденьях продолжали обмениваться воспоминаниями, перемывать косточки старым знакомым, а Дима, лишенный возможности поддержать беседу, все больше мрачнел и замыкался в себе. Путь с Пашиной дачи в Александров окончательно его доконал. К нему на заднее сиденье подсели двое рабочих, и хотя они были худыми и толкаться не пришлось, он все время чувствовал то чужой локоть, то бедро. В Александров приехали незадолго до полудня – как раз вовремя, потому что Дима был близок к нервному срыву. За всю долгую поездку Марфа едва обратилась к нему с парой фраз.
– Н-да, джунгли! – оценил состояние участка Паша, которого Дима к тому моменту успел всерьез возненавидеть. Его бесило в этом пятидесятилетнем мужчине все – громкий голос, самоуверенный вид, замашки стареющего ловеласа, которые явно не были противны смеющейся Марфе. – И дорого это стоит?
– Дороже, чем выглядит. – Марфа распахнула калитку, жестом приглашая вовнутрь рабочих. Паша, не подозревая о двойном смысле ее слов, пустился в рассуждения о том, что цены в Подмосковье растут безумно, даже дрянные участки идут за бешеные деньги, пару лет назад такие сделки были просто немыслимы.
– Шесть соток в Хотькове, паршивый домик, сто двадцать тысяч долларов! Это – как?!
– Хотьково тут недалеко, – заметила Марфа. – Тоже старинное место.
– Не знаю, мне плевать, старинное оно или нет. Я как услышал – обалдел! За такие деньги я себе дом шикарный выстрою! Кстати, – он вдруг понизил голос и, отведя Марфу в сторону, о чем-то с ней коротко пошептался. Дима следил за ними краем глаза и видел, что оба перестали улыбаться. Марфа слушала, прикрыв глаза, потом взглянула на собеседника и отрицательно покачала головой. После этого разговора Паша уже не веселился и не травил байки из прошлого. Сразу поскучнев, он простился и уехал. Марфа отперла дом и провела туда рабочих. Дима последовал за ними.
– Вот. – Она указала на инструменты, стоявшие в углу. – Две лопаты, кирка, лом. Рабочие рукавицы – четыре пары, два ведра. Носилки стоят под навесом, снаружи. Готовить можете на этой плите, посуду берите в шкафу. Холодильника нет…
– Не надо! – остановил ее таджик постарше. – Где будем спать?
– В общежитии.
Таджики единогласно издали какой-то странный звук – нечто среднее между стоном и гудением.
– В чем дело?
– Там нужна регистрация, а у нас…
– Там и сделают регистрацию! – успокоила их Марфа. – Вам же самим лучше, а плачу я. За два месяца!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});