Охраны особой не водилось. Да и, покажите того сумасшедшего, кто дерзнёт раззявить ляпу на пирог, в котором имеют долю сильные мира сего?
Как и предполагал староста, перекупщик предложил тысячу. Немного поторговавшись, лишь для приличия, ибо больше сплавить находку было некому, разве что за меньшую цену, Шалый взял деньги и, довольно ухмыляясь, двинулся в заведение мадам.
Шалава стоила двадцать пять рублей, а выпивка сущие копейки, и он искренне считал себя хозяином жизни. Пусть даже, и не совсем удавшейся, но и окончательно не повернувшейся задом.
Выбрал Марту, крашенную блондинку лет тридцати, сосланную за мошенничество. Основной профессией на фронтире прокормиться проблематично, и не страдающая излишней щепетильностью дамочка подрабатывала в доме терпимости.
Клиент взял бутылку шампанского для шлюхи и водки для себя и, поднявшись наверх, славно провёл время. На что, по причине долгого воздержания, ушло всего двадцать минут. Чувствующий, что ещё способен на многое, зек, бросив взгляд на часы, решил освежиться пивом.
— Подожди, я ещё не закончил. — Предупредил он.
Марта равнодушно пожала плечами. Мальчик заплатил за час, и волен делать, что хочет.
Спустившись, Шалый купил бутылку пива и, посмотрев в зал, увидел давнего знакомого, Гендоса. Они корешились ещё на воле. Потом Серого сослали, а друган остался на свободе.
— Гена! Ты, что ль?
На обветренном лице появилась щербатая улыбка.
— Серёга, друг!
— Надолго в наши края?
— На пять. — Погрустнел тот. — Представляешь, в поезде на козла нарвался. Начистил мне харю так, что пришлось выйти на ближайшей станции. А тут, как назло, менты. У меня костюм порван, морда в крови, ну те и доколупались: давай, мол, документы.
— И что?
— Вот… — Гендос печально развёл руками. — Кукую.
— И давно? — Поинтересовался Шалый, опять посматривая на часы.
— Вторую неделю. А ты что, торопишься? — Удивился новичок.
— Да, проститутка ждёт. — Пояснил старожил. — Забашлял за час, а половина уже прошла.
— Шикуешь. — Завистливо протянул приятель.
— Можно подумать, ты без бабок в кабак заявился.
— Говорю же, только что привезли. — Уныло повторил Гендос. — Должен был отправиться вместе с этапом, да один мудак из местного начальства, возомнил себя крутым картёжником. И, узнав, что прибыл шулер из Владивостока, да ещё бывший во всероссийском розыске, трое суток мурыжил.
— А ты что?
— Ну, играли, сам понимаешь, на фантики. — Сказал катала. — Но, чтобы отвязался, пришлось показать пяток детских фокусов. Хотя, лохом тот был, лохом и помрёт.
— А здесь что делаешь?
Время утекало, как вода сквозь пальцы, но любопытство оказалось сильнее.
— Объяснил же, направляюсь к месту поселения. Да конвой, по дороге решил слегка размяться. А меня здесь оставили.
Шалый понимающе кивнул. Подобные действия объяснялись вовсе не беспечностью военных, а простым фактом, что бежать было практически некуда. На запад полезет разве что полный идиот. А сунуться на восток без документов мог только смертник.
Внезапно, поддавшись благородному порыву, Серый предложил:
— Девку хошь?
Гендос облизнулся. Он давно усвоил, что за всё в этой жизни приходится платить, но и упускать шанс не видел резона.
— Я пустой. — Предупредил на всякий случай.
— Разберёмся. — Великодушно отмахнулся Шалый.
Желание куда-то ушло, а пригреть салагу очень даже не лишнее. Оставив пустую бутылку на столе, мужчины поднялись наверх и Серый по хозяйски толкнул дверь.
— В чём дело, мальчики?
Голая Марта, раскинувшаяся на измятой постели, картинно вскинула брови.
— Вот, заместителя привёл. — Похабно усмехнулся клиент.
Потаскухе, видевшей на своём веку очень много, приходилось обслуживать и двух, и даже трёх человек одновременно. Правда, предварительно получив с каждого. Нет, вообще-то она не возражала. Бабки отстегнул — имеет право. Но, надежда, что обломится что-нибудь сверху, заставила привстать и скорчить презрительную мину.
— Мечтать не вредно, юноша!
Черта характера, благодаря которой Сергей Шалый сменил промасленную спецовку токаря на телогрейку ссыльного, вновь сыграла с ним злую шутку. Ярость охватила всё его существо. Кровь бросилась в голову.
— Ты на кого вякаешь, сука? — Прорычал он и наотмашь ударил женщину по лицу.
Дёрнувшись, словно тряпичная кукла, та стукнулась виском о спинку кровати, и замерла в абсолютно неестественной позе.
Служивший по контракту второй год сержант Куприянов, довольно облизываясь, вышел из номера, застёгивая на ходу ширинку. Подопечного на месте не оказалось, но это не обеспокоило бравого вояку. К тому же, товарищ, судя по приглушённым стонам, доносившимся из-за хлипкой перегородки, как раз заканчивал.
— Где? — Спросил у бармена.
— В седьмом. — Указал наверх тот. «А говорил, урод, что денег нет». — Обозлился Куприянов и, взявшись за перила, зашагал по ступенькам.
Гендос, увидев, как повернулись события, нерешительно приблизился к шлюхе и, дотронувшись до шеи, прошептал.
— Ты же убил её.
— Да ну, прикидывается. — Серый отхлебнул водки прямо из горлышка и вытер губы ладонью. — Тварь, она и есть тварь. Просто время тянет.
— Она мертва, слышишь! — На этот раз что есть мочи, заорал катала, и бросился к выходу.
Дверь распахнулась и Гендос, наскочив на вошедшего сержанта, отлетел назад в комнату.
— Та-ак! — Ещё не успев оценить обстановку, на всякий случай протянул тот.
А Шалый, по-прежнему державший бутылку в руке, опустил её конвоиру на темечко.
Картёжник кубарем скатился по вниз, прямо под ноги второму охраннику. Осторожно выглянув на лестницу, Серый наклонился и, достал из высекшей на поясе трупа кобуры, пистолет. В эти минуты он плохо соображал. Понимал только, что если товарищ убитого войдёт и застанет его в комнате с двумя покойниками, всё будет кончено.
Старший этапа, с погонами прапорщика, схватил Гендоса за шиворот, и рывком подняв на ноги, грозно поинтересовался.
— Где Куприянов?
— Т-там.
Дрожащей рукой зэк указал наверх.
Отпустив трясущееся чмо, тот едва успел сделать пару шагов, как из-за двери высунулась рука с оружием и раздались выстрелы.
Две пули попали в грудь. Последняя угодила в голову, и мозги брызнули в разные стороны, испачкав стену.
Прыгая через три ступеньки, Шалый быстро слетел вниз, и ткнул приятеля стволом в бок.
— Где ваша машина?
— На улице. — Просипел тот.
— Веди. — Приказал Шалый.
— Я… Я не пойду.
— Веди, сука! — Сорвался на крик убийца. — Или, думаешь, вертухаи станут разбираться, кто прав, кто виноват? Он же первый сдаст. — Серый кивнул в сторону давно опустевшей стойки. — Да тебя же на части разорвут, без суда и следствия!
Парочка выскочила наружу и, усевшись за руль, зачинщик заорал:
— Ключи давай!
— У К-куприянова. — Только и смог пролепетать подельщик. — Это тот, которого ты бутылкой.
— А-а! — Ощущая, как петля затягивается на шее, истошно завыл бандит.
Сзади послышался шум мотора и, оглянувшись, урки увидели изрядно пошарпанный, но вполне бодро урчащий американский микроавтобус. Шалый молча поднял пистолет и, сквозь стекло выстрелил водителю в лицо. Проехав несколько метров, автомобиль остановился.
Подбежав душегуб, открыл дверцу и, сбросив мёртвого шофёра на землю, сел за руль.
— Что стоишь? Залезай! — Скомандовал Гендосу.
— Н-нет.
— Садись, говорю, урод!
Для острастки беглец пальнул дружку под ноги и тот, побледнев, забрался на соседнее сиденье.
— Глянь, кто там. — Распорядился, трогаясь с места, уголовник и кивнул в салон.
Глава 32
Вызов к Магистру Эрвину Роммелю Гуннар воспринял с некоторой опаской. Не часто руководитель его уровня снисходит до разговора с простым ягдфлигерфюрером. И, несмотря на хороший улов, темой предстоящей беседы могло быть только одно. А именно, потеря боевой машины и смерть пилота.
Гуннар понимал, что никакие оправдания в расчет приняты не будут и, заранее предугадывая исход предстоящей беседы, молча проклинал чёртова недоноска, чей обезображенный труп, пересыпанный слоем извести, наверняка уже покоился в одном из могильников.
Ждать почти не пришлось. Он просидел в приёмной не более двух минут и секретарша, блондинка с упругой попкой, мило улыбнувшись и сверкнув аккуратными белыми клыками, пригласила в кабинет.
— Хайль!
Сделав три шага по мягкому ковру с длинным ворсом, офицер вскинул руку в партийном приветствии.
— Проходите, гауптштурмфюрер. — Не вставая из-за стола, кивнул Роммель. — Садитесь.
Тщательно принюхиваясь, лётчик чутко вслушивался в обертона, стараясь уловить малейшие оттенки. Но ничто не предвещало опасности. Поняв, что экзекуция откладывается, Гуннар вздохнул несколько свободнее. Что не укрылось от проницательного взгляда оберстгруппенфюрера, вызвав ироничный оскал. Но, прекрасно зная, что у любого, даже самого исполнительного подчинённого всегда есть небольшие грешки, Магистр не стал заострять внимание на не имеющих особого значения мелочах.