— Оба-на! Гуляем! — Радостно завопил катала, увидев прихваченный из Куйбышева сухой паёк. — Ты только глянь, а! Тушёнка, сухари! Даже водяра есть!
Ольга с ненавистью смотрела на беглого, сорвавшего пробку и начавшего прямо из горла жадно глотать обжигающую жидкость. Разорвав пачку сухарей, тот захрумкал и, довольно ухмыляясь, протянул ополовиненную бутыль корешу.
— Консерву открой. — Принимая подношение, скомандовал Серый и, морщась, отхлебнул.
— Дайте попить, сволочи! — Срывающимся голосом крикнула Ольга.
Блаженно рыгнув, Гендос сковырнул крышку с минералки и великодушно ткнул девушке в зубы. Причём его нимало не заботило, что большая часть вылилась ей на одежду.
Кое-как утолив жажду, несчастная брезгливо отодвинулась и закрыла глаза. Разомлевший от водки уголовник бросал на тонкую фигурку весьма недвусмысленные взгляды.
— Слышишь, пахан! — Просительно глянул он на Серого. — Может, сделаем привал?
Представив, что сейчас произойдёт, Ольга заскрипела зубами. Надо же было так вляпаться. Она поджала тоги, намериваясь достойно встретить подонка, понимая, что это мало что даст и лишь усилит ярость и всё равно приведёт к неминуемым издевательствам.
Далеко вверху послышался звук мотора и, на минуту забыв о жертве, Гендос высунул голову из окна.
— Что там? — Обеспокоено зыркнул Шалый.
— «Аннушка». — Откликнулся шулер.
Урка резко ударил по тормозам и, выскочив из кабины, вскинул автомат. Сомнений быть не могло и он прекрасно понимал, что об их местонахождении уже известно во всех гарнизонах. И даже то, что проехали более тридцати километров и давно находились на территории, фактически принадлежавшей ссыльным ни о чём не говорило.
Охота объявлена и любой из бывших якобы друзей по несчастью, с радостью всадит пулю в спину. Тем более, за подачку в виде разрешения лишний раз посетить «цивилизованные» места и уж тем паче, если менты объявят о том, что выслужившемуся немного скостят срок. Особо будут стараться батраки — недоумки, проданные в рабство. Кто за карточные долги, кто, просто потому, что судьба такая. Этим светит главный приз. Возможность, отличиться перед хозяином. Как распорядится премией тот — быдла не касается. Они получат свою долю радости, измываясь над тем, кто, как ни крути, стоял выше их на социальной лестнице.
Выпустив пол рожка, Серый в сердцах плюнул и запрыгнул в кабину. Все пули ушли в молоко, и ничего не оставалось, как изо всех сил «рвать когти». За семь лет бродяжничества он неплохо ориентировался на местности, и великолепно представлял, где может ждать засада.
Свернув на неприметную, почти полностью заросшую боковую дорогу, микроавтобус углубился в лес, запутывая следы. Спасенье Шалый видел лишь на заражённых землях. Не сахар, конечно. Но гораздо лучше, чем порция свинца в брюхо.
На пару недель жратвы и пойла хватит, а там будет видно. К тому же, тёлка вполне даже ничего. Ни чета перезрелым шлюхам, работающим у мадам. А то, что целочку из себя корчит, так это быстро лечится.
Убийца гнал всю ночь, пока не кончился бензин. Так далеко он ещё никогда не забредал. Счётчика Гейгера, с собой, разумеется, не было. Но, пока последствий не ощущалось. К тому же, выпитая водка застилала глаза розовым туманом, и он искренне полагал себе умнее других. Или, по крайней мере, просто удачливей.
— Всё, последняя канистра. — Пьяно шатаясь, картёжник отбросил жестяную ёмкость и вытер ладони ветошью. — По такой хляби это километров на пятнадцать.
Шалый, валившийся с ног от усталости, моча кивнул. Погони не было. Иногда пролетал разведчик но, наученный горьки опытом, он тут же глушил двигатель, и затаившись, они пережидали опасность.
Чмошник Гендос, несколько раз порывался трахнуть сучку но, справедливо полагая, что имеет право первой ночи, Серый всё время осаживал урода.
Когда за спиной забрезжил рассвет, уголовник приметил стоявшую в двух километрах почти вросшую в землю деревню. До околицы оставалось метров двести, и тут всё чуть не погубила проколотая шина. Попав в рытвину, машина накренилась, ни в какую не желая двигаться дальше. К тому же тропинка была почти не различима, и это крайне осложняло дело.
Отчаянно глядя на с каждой секундой светлеющее небо, Серый пинками выгнал каталу и девку из салона и заставил толкать. Понимая, что если сейчас появится самолёт, это конец. Уходить пешком, оставив «визитную карточку» совершенно не имело смысла.
После десяти минут бесплодных раскачиваний, наконец, выбрались из неглубокой, но чуть не ставшей роковой ямы и, усадив стерву рядом, Шалый вынудил Гендоса бежать впереди, высматривая, нет ли препятствий. Основательно выбитый из колеи и бывший почти на грани истерики душегуб мысленно поклялся застрелить козла на месте, если тот допустит промах.
Первый домишко оказался никуда не годной развалюхой, а подходящий сарай, обнаружили вообще метров через сто. Матерясь и проклиная всех на свете, наконец, добрались до места. К счастью, по улице пихать не пришлось. В конце концов, окончательно потерявший лоск фургон загнали под крышу и Шалый, схватив ящик с водкой, толкнул ногой дверь хаты. Шулер не отставал, таща тушёнку, и только связанная пленница шла налегке.
Каждый шаг давался ей с огромным трудом. Но те потому, что обессилела от бессонной ночи и алкоголя. Напротив, несмотря на тряску и угрозу быть изнасилованной, девушке удалось немного поспать. Понимая, что, как только переступит через порог, вряд ли сможет что-нибудь изменить, Ольга, застенчиво кашлянув, кивнула в сторону кустов.
— Мне надо в туалет.
Картёжник, уже собравшийся отпустить одну из сальных шуточек, наткнулся на злобный взгляд пахана и прикусил язык.
— Отведи её, Гендос. — Скомандовал урка и вошёл в сени.
Не обращая внимания на похотливый взгляд шулера, Ольга повернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась в сторону зарослей. Надежда была весьма призрачной но, всё это всё, что ей оставалось. Она предпочитала получить пулю, чем оказаться наедине с озверевшими палачами. А в том, что их, во всех других отношениях убогой фантазии, хватит на самые изощрённые издевательства, предполагаемая жертва нисколько не сомневалась.
— Руки развяжи. — Попросила заложница.
— Не бойся, милая, я тебе помогу. — Идиотски хохотнул Гендос.
— Задницу тоже подотрёшь? — Довольно грубо поинтересовалась она.
— Но-но, маленькая. — Предостерегающе сузил глазки зек. — Ты не заговаривайся.
Однако, сняв ремень, набросил несчастной на шею. Вернее, попытался. Едва запястья освободились, она наклонилась, ускользая от петли и, боднув подонка в живот, кинулась в кусты.
Опешивший мучитель выхватил оружие и, паля веером, словно герои любимых вестернов, израсходовал все патроны. Сзади раздался мат и, кубарем скатившись по крыльцу, подбежал Шалый.
— Упустил, чмо? — С первого взгляда оценив обстановку, заорал тот.
Гендос не успел ответить, как нога пахана с хрустом попала ему в нос.
На счастье изверга и к великой беде шестёрки, обойма была пуста. Гендос судорожно нажимал на курок, а побледневший от ярости зверь принялся остервенело пинать подельщика, забрызгивая свежей кровью пожелтевшую траву.
Не успев сделать и полутора десятков шагов, беглянка ощутила сильный удар. Словно кто-то хлестнул усеянной шипами плетью по правой икре. Споткнувшись, она упала лицом в грязь. Штанина и без того почти чёрных джинсов мигом потемнела от крови и, кое-как приподнявшись, бедняжка поползла, оставляя бурые следы.
В нескольких метрах позади слышались проклятия, и глухие чмокающие звуки, сопровождаемые стонами. Прекрасный ориентир, от которого надо было держаться как можно дальше. Но, учитывая обстоятельства, она понимала, что обречена.
Перед глазами плыли концентрические круги, пересыпанные сверкающим бисером разноцветных звёздочек и, уже окончательно теряя сознание, Ольга закрыла лицо ладонями и разразилась всхлипывающими рыданиями.
Устав, Шалый за шиворот поднял невезучего дружка и, для острастки ткнув кулаком в бок, распорядился.
— Топай за мной, убожество. — Девка городская, к тому же, в лёгких туфельках. Так что, далеко уйти не могла.
Ольгу обнаружили в тридцати метрах, причём, по подсыхающим пятнам было понятно, что половина пути далась ей с огромным трудом.
— Твоё счастье, юродивый. — Шалый довольно обнажил щербатые зубы. — Хватай бабу и неси в дом.
Избитому до полусмерти парии ноша казалась неподъёмной но, так как все козыри были у матёрого волка, возразить не посмел.
Плеснув на рану водкой, отчего жертва глухо застонала, Шалый туго перевязал начавшую распухать лодыжку и влив ей в рот несколько живительных капель, оттащил к люку, ведущему в подпол. Под чутким руководством босса, Гендос аккуратно опустил узницу в погреб и, боясь, как бы опять не схлопотать ботинком в ухо, осторожно выглянул в комнату.