Я тряхнула спутанной гривой и заявила упрямо:
- От чувств одни беды. Я не хочу больше ничего чувствовать. Не хочу… не заставляй меня!
Попыталась отвернуться и уйти, но он сделал рывок, потянул обратно к себе. Я обнаружила себя прижатой спиной к его широкой груди – снова в ловушке. Отстанет от меня когда-нибудь это ужасный человек?! От Змея отделаться было легче.
Обнял меня сзади, положил голову мне на плечо. Я попыталась хорошенько пнуть локтем в живот – или куда придётся – но скорее сломала бы руку, чем он хотя бы почувствовал мой тычок.
- Больше не пущу, даже не думай. Моя маленькая глупая девочка… Что ты себе там надумала в своей хорошенькой головке, что сбежала из моей постели посреди ночи? Я даже и представить не мог, что моё поведение или слова можно превратно истолковать. Мне казалось, мои намерения предельно прозрачны. Но видимо, мозги у девушек и правда устроены как-то совсем по-другому.
Я затихла. Вот про постель было непонятно. У нас с ним что, что-то было?! Но я же не могла такое забыть! Или могла?.. Моя травмированная скачками по ленте времени память сбоила, воспоминания прыгали туда-сюда и я никак не могла выцепить в этой мешанине нужное. Что там случилось-то в этой чёртовой постели?!
Совершенно не желая помогать мне прояснить ситуацию, Винтерстоун продолжал беседовать с моими волосами. Ему почему-то понравилось утыкаться в них носом.
- Но я тоже дурак, что не поговорил с тобой раньше. Если б я только знал, что всё так плохо! Я думал, у нас всё время мира, а его почти не было. Но больше такой ошибки я не совершу! Больше никогда тебя не отпущу. И буду очень долго, тщательно и доходчиво объяснять, в чем именно ты была не права.
Он поцеловал меня в макушку – раньше, чем я успела сообразить, что он собирается делать, и хоть как-то уклониться. И довольно вздохнул – как человек, который выполнил, наконец-то, какую-то очень сложную задачу.
Но я была безучастна в его объятиях. И почти не чувствовала прикосновений. Мои руки безвольно опали. Сейчас, когда мы оба стояли на краю пропасти, я снова видела серебряные развалины там, внизу.
Мой жалобный вопрос прозвучал в тишине неожиданно даже для меня. Как будто близость этого человека сорвала печать молчания, и я могла наконец-то выговориться и высказать всё то, что мучало меня и сводило с ума.
- Зачем? Зачем это всё? Если всё равно финал одинаковый. Все эти люди… они тоже чего-то хотели… жили, стремились, мечтали… любили… а теперь их нет. Нас тоже однажды не станет. Так зачем?
Он задумался надолго. Я боялась, что решил не отвечать.
Потом решительно развернул к себе. И взял моё лицо в ладони.
– Ты права, Лягушонок… финал у каждой истории будет одинаков. Точно так же, как начало у каждой жизни тоже одинаково. Но дело ведь не в этом! А в том, что происходит между этими двумя точками. Между прошлым, которого нет, и будущим, которое ещё не наступило. В том, чем мы сами наполняем эти быстротечные мгновения. Именно в этом смысл.
Мой взгляд блуждал по его лицу. От таких ответов яснее и спокойнее мне никак не становилось.
- О чем ты говоришь, я не понимаю?
Чёрные глаза так близко. Мерцающие, как тёмные воды, в которых отражается беззвёздное небо. Меня затягивает в них с головой.
- Я говорю о том, что хочу, чтобы мои мгновения были наполнены тобой. Каждое – с этого и до конца наших жизней. Мне понадобилось потерять тебя, чтобы это понять. - Он взял мою руку и положил себе на грудь. Гранёные очертания металлической подвески вдавились в мою ладонь. Я ощутила толчки его сердца – беспокойные, гулкие… тогда как моё собственное билось ровно и безучастно. - Неужели ты и теперь этого не чувствуешь?
Я посмотрела на него растерянно.
- Не чувствую. Я ничего больше не чувствую…
Он хмурится. Сжимает мои плечи.
- Ты же провидица, Гаяни! Ты видишь прошлое и будущее, ты способна прозревать судьбы людей. Можешь теперь посмотреть и увидеть мою?
Не понимаю, зачем ему это нужно. Но пытаюсь. Искренне пытаюсь! Ничего не выходит. Качаю головой и пристыженно опускаю глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Вот видишь! Неужели не понимаешь? Провидица не может увидеть собственную судьбу! Поэтому ты не видишь мою. Потому что я принял решение. Отныне наши судьбы связаны. Моя – с твоей, навсегда!.. – Тревога в чёрных глазах. – Опять не веришь. Вижу, что не веришь.
Ричард взял меня за руку и вместе со мной обернулся к краю. Обвел глазами долину, что раскинулась у его ног. Ночной ветер играл прядями тёмных волос. Я почему-то застряла именно на этом зрелище – чеканного профиля рядом с собой, а не развалин Замка серебряной розы. Винтерстоун прикрыл глаза на мгновение. Глубоко, с очевидным наслаждением вдохнул ночного воздуха. Я продолжала наблюдать удивлённо. Странно, а я не чувствую, чем пахнет...
- Гаяни, посмотри! Посмотри внимательно. Есть одна вещь, которую я тебе никогда не рассказывал. Когда я пришёл на пепелище много лет назад… это место пыталось поговорить со мной. Но тогда я был глух и ничего не услышал. Кажется, только теперь начинаю понимать, о чём был тот разговор. И почему в прошлый раз он не сложился толком. Какого важного ингредиента мне не хватало. – Он вдруг перевёл взгляд на меня. Чёрные глаза сверкнули неожиданным весельем. – Зеленоволосого ингредиента!
Почему этот человек постоянно говорит какими-то загадками? И смотрит так, как будто знает что-то, чего не знаю, я? Это начинало очень сильно бесить, и не смогла смолчать.
- Замок серебряной розы умер! Он не может тебе ничего сказать, только повторить мёртвым эхом давно сказанные кем-то слова, - упрямо сказала я. Почему-то собеседник стал раздражать своими многозначительными речами, которые мне никак не удавалось перевести с философского языка на человеческий, чтобы понять, о чём он без конца толкует.
Ричард покачал головой.
- Как всегда торопишься судить, Лягушонок! Здесь и правда, на этом самом месте, много веков назад уснуло растерзанное, растоптанное, почти убитое… чудо. Но есть вещи, которые убить невозможно. Они пускают слишком глубокие корни – такие, которые способны пережить даже самые суровые зимы. Как настоящие чувства, что никогда не уходят без остатка.
По тому, как он это сказал, я поняла, что эти его слова особенно важные, как будто это именно то, что она должна сейчас услышать – но разум никак не мог уловить смысл. Будто моё сознание было окружено таким же непроницаемым куполом, как вокруг того города много веков назад. Наверное, тоже нужен какой-то хитрый магический артефакт, чтобы его взломать, но у меня ни малейшей идеи, что бы это могло быть.
Я так задумалась, что не успела спохватиться и отступить, когда Ричард Винтерстоун неожиданно оказался совсем близко. Я показалась самой себе такой маленькой рядом с его высокой, массивной фигурой! Его лицо было в тени, а лунный свет заставлял серебриться ткань белой рубашки на широких плечах. Красиво… это всё-таки отчаянно, безнадёжно красиво.
А потом он склонился ниже – медленно-медленно, глядя мне в лицо пристально, испытующе. Я инстинктивно отпрянула, избегая соприкосновения. Удивилась разочарованию в его чёрных глазах.
- Гаяни… ты всё ещё смотришь не меня недоверчиво. И режешь этим без ножа. Я не уверен, что мы готовы предстать пред Замком серебряной розы. Из всего, что я знаю о пепелищах – они не принимают тех, кто не нашёл мира даже в собственной душе. Поэтому не станем спускаться сейчас. – От этих слов я огорчилась. – Мы ещё обязательно сюда вернёмся! Только не теперь. Это время придёт, скоро, обещаю тебе. Но прямо сейчас есть дело поважнее.
Я смотрела на него, кусая губы, и не понимала, к чему клонит этот странный человек.
- Послушай, Лягушонок! Я совершил много ошибок, но кажется, нашёл способ, как всё исправить. Знаю, что убедит тебя в серьёзности моих чувств.
Яснее не стало. Оставалась одна надежда – надо дослушать до конца, может хоть что-то…
- Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Не откладывая больше ни минутой. Пойдём.