За окном наливался невидимый пока еще рассвет, и как всегда в это время суток реальность казалась зыбкой и расплывчатой, распадалась на кусочки и снова складывалась, скрепленная кучей бессмысленных фраз и образов.
Я помотала головой, прогоняя сон, и уставилась на огонь.
— Дурак бы я был, если бы стал тебя искать где-то еще.
Гус! Я дернулась, словно в меня попали сотни ловушек. Гус определенно живой и, возможно, здоровый, а еще, кажется, невероятно злой. Я никогда не слышала у него такой голос — полный ненависти, дрожащий, и Аттикус ничего не отвечал. Я застыла. Гус! Зачем он пришел сюда?
Но Гус был не тем человеком, который способен причинить кому-то зло. У него была тысяча поводов оторвать голову лично мне, и хотя я понимала, что он опять же этого делать не станет… А за дверью было тихо. Тихо?
Тихо? Холод, отогнанный испугом и беспокойством, почувствовал слабину и вернулся, обнимая тонкими ледяными щупальцами. Он назывался «чувство вины».
С чего я взяла, что Гус не способен?..
Я поймала себя на том, что уже стою возле двери, прислушиваясь. Ни звука, ни шороха. Что это было? Гус… убил Аттикуса и ушел? Можно ли убить Тень? Наверное, да, если убийца — тоже Тень.
Сердце колотилось где-то в животе, трепыхаясь колкой льдинкой. Нет, нет-нет-нет.
Я приоткрыла дверь, осторожно просунула голову и заставила себя осмотреться. Тела нет, и насколько я вижу, крови нет. Выходит, они оба ушли? Что же это, Гус подозревает, что Аттикус причастен к смерти Виктории? Ему что за дело, или — что я, собственно, знаю о нем?
Тишь, может, мне просто пора бежать? Не к Самуэлю, а из Фристады?
В глубине дома что-то упало, а потом продолжительно звякнуло, будто разлетелось окно, и это было единственным звуком. Я не знала, смогу ли я скрыться, обычно я отлеживалась пару дней после превращения, но сейчас… сейчас медлить было нельзя.
Я метнулась в комнату, выискивая взглядом хоть что-то, похожее на оружие. У меня было оружие, но Аттикус вместе с сумкой забыл его в подземельях, и что я знала точно — я за ним никогда не вернусь. Кухонный нож должен был подойти, если что.
Сжимая это поварское недоразумение в здоровой руке, я как была, в рубашке Аттикуса, выбежала в коридор и опять прислушалась. В какой стороне был звук?
В этом доме, наверное, мало кто жил. На этаже всего две двери, но там — там разбилось окно, значит, надо понять, откуда тянет воздухом. Мне показалось, что сверху, и я начала подниматься по лестнице, ловя по пути странные мысли. В слабом свете свечей я видела давно осевшую пыль и мелкий мусор, который часто налетает с улицы сквозь плохо пригнанные оконные рамы. Этот дом принадлежит Теням? Аттикусу? Поэтому Гус знал, куда ему направляться?
— ...ваши проклятые заморочки. Рем-то сам как считает — повелся я на его посулы или нет? Аттикус, мне давно не пятнадцать, перестань корчить великого учителя и разинь наконец рот. Удивись, что ли, разнообразия ради?
Никакого ответа. Голос Гуса, а значит, он еще не совершил непоправимое, но я взлетела на этаж и сразу заметила следы на полу. Это заставило остановиться: я, возможно, сейчас и невидима, но я не могу летать.
— Может, спросишь, доволен ли я? — продолжал Гус уже тише, и я с трудом разбирала слова. — Я нашел эту дрянь, когда Дайан сбежала. Кстати, где она?
— В безопасности, — коротко отозвался Аттикус.
Гус хохотнул — своего он добился, Аттикус начал ему отвечать. Я все стояла, не зная, подойти ближе к двери или не стоит. Но я уже наследила порядком, только идиот не поймет, что я сюда поднялась. Но ни Гус, ни тем более Аттикус… или наоборот, ни Аттикус, ни тем более Гус идиотами не были.
— Так я и думал. Ты шел за нами, и ей я не сказал только лишь потому, что… — Мне показалось, что он махнул рукой, а Аттикус перебил его. — Брось! — Гус словно специально повысил голос. — В этой вашей вшивой казарме кроме тебя нет ни единой души.
Я пошевелилась, стараясь не издавать ни звука и сжимая ненужный, наверное, нож. Прямо сейчас я могла узнать, что случилось тогда между ними. Не то чтобы это меня занимало, но я хотела быть в курсе. Аттикус что-то ответил, и Гус сразу притих. Что он сказал? Что мы здесь не одни?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я смекнула. Тишь, я просто бестолочь! И приблизилась к двери, стараясь наступать точно след в след, и у цели обернулась — похоже, я все-таки не очень себя выдала.
— ...рванула куда-то и я понял, что мне ее все равно не догнать, а ты отираешься где-то рядом и бросишься ей на помощь, рыцарь в доспехах, ха-ха, я сообразил, куда мне идти…
— То есть Дайан тебя смущала?
Что? Я чуть не поперхнулась слюной. Вот это мне уже абсолютно не нравилось. И что нашел Гус? Но как же ему удавалось разводить Аттикуса на откровенность. Выходит, у Тени могут болеть старые раны, и имя одной из них, как ни парадоксально, — Гус.
— Меня смущало то, что я шел за ней, — бросил Гус с торжеством победителя. — Инстинкты, и что там еще вещал этот идиот…
— Ты говоришь про Незримого, — сдержанно напомнил Аттикус.
Они говорили теперь очень тихо, но я их слышала. Мне приходилось напрягать слух, и лишь потому, что превращение только закончилось, я различала слова, хотя и теряла их часть.
— Да хоть про самого герцога. Даже Тень оставляет следы, Аттикус. Я пошел по следам. Не смотря на восставших, в самое логово этих тварей. Восставшие наверху были слишком спокойными. Дайан — милая наивная девочка, и клянусь тебе, если я вдруг узнаю, что ты причинил ей вред, прикончу тебя этими вот руками, можешь не сомневаться, что сил и навыков у меня хватит. Так вот, дорогой мой учитель, ваша сраная трижды Книга не мутила монстров, она успокаивала их. Как забавно, да? Обхохочешься.
Книга. Гус нашел Книгу. Я не верила своим ушам и не понимала, о чем он говорит. Все ошибались, и Рем, и сам Аттикус, и я в том числе? Твари лезли в город, повинуясь обычному голоду, а уходили, потому что Книга сама утоляла его? Вольфгант не хотел никому зла, он хотел успокоить монстров, а вышло… как вышло?
Мысли бегали в голове на удивление споро, подкидывая варианты, как монетки. Кто-то зашуршал чем-то еле слышно, Гус засмеялся.
— Артефакт, Аттикус. Но это умно. Контрмеры, как это похоже на вас.
— На тебя тоже, — прервал его Аттикус, и я распознала усмешку. — Ты ведь Тень.
— Да, — не стал спорить Гус. — Иначе я в жизни бы не разгадал ваши ребусы. Вы не знали, где настоящая Книга, положили в Каирны усмиряющий артефакт. Он, правда, на редкость паршиво работал… поэтому Рем так спешил. Но я нашел, где толпой дрыхнут восставшие, прошел мимо них, и они даже не почесались. Комплимент твоему уму, а теперь скажи мне, распоследняя дрянь, почему именно я? Почему Дайан?
— Сядь.
Наверное, Гус попытался вскочить и по привычке побегать по комнате, но я этого больше не слышала. Рем и Аттикус загнали нас в западню? Или мы совершенно случайно наткнулись на имитацию Книги, задача которой была хоть немного сдержать этот кошмар?
— Хрена с два, Аттикус, и скажи спасибо, что я еще не выбил тебе все зубы. А я мог бы и сразу до этого допереть, когда увидел сидящих на месте хохотунов. Их, видимо, крепко прибило, вот они и не лезли с «Колючки». Ну и еще кое-что…
— Например?
Аттикус был спокоен. Настолько, что я вслед за Гусом начала свирепеть, мне захотелось вонзить нож с размаху в деревянную дверь. Они знают, что я слышу каждое слово? Чувствуют меня оба? Или нет? Наверху закашляли, и я поняла, что все же в доме еще кто-то живет. Кто-то из Теней, разумеется.
— То, что твари поспешно валили обратно в дырки. То, что вы не особо дергались, хотя тысячу раз могли схватить Вольфганта. Да ладно, кто просил вас отрубать ему башку, швырнули бы его в Алые Кресты. Впрочем, сейчас он такой же дохлый, как и восставшие, какой с него спрос. Интересно, не ты ли лично приложил к этому руку?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты уже забываешься, — Аттикус по-прежнему был если и не спокоен, то успешно делал вид. Если бы я не слышала ненависть в голосе Гуса, могла бы подумать, что они обсуждают рутину. Кто-то что-то кому-то вдруг не сказал, совершенно не важное. — Оставь это здесь и иди.