— Да пожалуйста, — фыркнул Гус. — Как бы это сказать тебе прямо, Аттикус? Пошел в задницу со своей Книгой. И Рема с собой прихвати, так ему и передай.
Я едва успела отскочить в сторону, кляня себя за промедление, как Гус распахнул дверь, кошмарно ругаясь сквозь зубы, и мне стало не по себе от этих бранных слов. Я стояла, обхватив себя руками за плечи, и ждала, что Аттикус окликнет меня. Но он не спешил.
Не торопился и выходить. Я подумала, что у него здесь еще одно убежище, а еще подумала, чем объяснил Аттикус Гусу то, что не пригласил его в ту квартиру. Может, Тени водят сюда веселых девочек? Не могут же они настолько блюсти целибат…
Аттикус за дверью распахнул окно, хлопнула дверь внизу — Гус ушел, и мне пора было возвращаться.
VIII. Свет и Тени. Глава сорок третья
Аттикус не вернулся.
Кофе давно закипел и забрызгал все вокруг, я бросила нож, сняла запачканную турку с огня и зачем-то села на кровать. Мне было все еще плохо, стоило лечь или уйти прочь, но меня мучило любопытство. Гус нашел артефакт, но не Книгу. Может, именно это и было причиной, что Аттикус так уверенно заявлял — я сброшу наваждение Каирнов…
Но не сказал мне об этом, так почему? Почему?
Остаться или уйти? Что я узнала такого, о чем знать была не должна? Ничего. Просто подслушала чужой разговор, но когда речь идет о Тенях, не может быть ничего слишком тайного. Все, что они хотят скрыть, они скроют, так что или они считали меня абсолютно никчемной, или допускали, что я развешу уши. Так-так.
Доверие это или что-то иное?
Я свернулась на кровати, снова чувствуя, как ноет рука. Браслет. Доверие. Мой брак. Наверное, нет, торопиться не стоит, и почему Гус считал, что Аттикус способен причинить мне вред? После того, как я его бросила, после всего. Он хороший друг. Очень хороший друг.
Быть бы ему хоть немного… чистоплотнее.
Кофе все еще очень хотелось, так что я в конце концов встала, вылила переваренные остатки в раковину, сполоснула ее и вновь поставила турку на угли, заодно подкинув пару поленьев, которые не скоро займутся. Но разве это мое дело, Аттикус здесь хозяин. Я всего лишь гостья, которая зачем-то ему нужна.
Истыкана стрелами, как еж. Виктория не шла из головы, как не шел и задерживающийся Аттикус. Пусть он сейчас заботится обо мне, потому что я должна найти Книгу, но ведь ему и в голову не пришло пасти Гуса — почему? Потому что тот более опасен, чем я, менее… наивен? Чушь какая, хотя Аттикус мог так считать. В глубине души я понимала, что, возможно, вела себя не совсем верно с ним, но как? Полностью закрыться, как я делала в начале — тоже не выход. Получила ли я хоть какую нужную информацию после того, как разоткровенничалась и развесила уши?
Но Перевернутые боги, как он хорош… И опасен.
Рука болела все сильнее, и я сидела на подушках, баюкая ее, словно младенца, и карауля кофе. За окном пронесся порыв ветра, хлопнула дверь и вернулся Аттикус — хмурый, раздраженный. Ну это понятно, попробуй молча выслушать орущего Гуса. Я бы наорала в ответ.
— Извини, мне пришлось задержаться.
— Что-то случилось? — невинно спросила я, но Тень передернул плечами, не желая отвечать.
Вот тебе и доверие, Дайан. Ни слова лишнего, сплошная сладкая вода. Тони в ней, барахтайся, как в сиропе, и, может, тебя вытащат.
Сжавшись в комочек, я наблюдала, как Аттикус шуршит бумагой, что-то доставая — свечи почти прогорели и было плохо видно, а затем поленья неожиданно занялись и из-за резкого света я перестала различать детали. Огонь отбрасывал причудливые блики, и казалось, что полуседые волосы Аттикуса становились то рыжеватыми, то возвращали свой естественный темный оттенок. Он не спросил, что случилось с кофе, решив, вероятно, что я просто уснула. Подумаешь… явно не тот вопрос.
А может, и не вытащат.
Аттикус мрачно молчал, но и молчать с ним было удобно, особенно после того, что я услышала. Я изредка бросала на него быстрые взгляды, пытаясь понять, о чем он думает, но Аттикус меня игнорировал.
— Когда все это закончится, — спросила я, морщась от боли в руке. — Что будет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Прости? — слабо удивился он.
— Ну… что будешь делать ты, — глупый вопрос, но я хотела посмотреть, как он станет изворачиваться. — Тебе не нужно будет следить за мной, делиться силой, и все это вообще, — я обвела квартиру здоровой рукой.
Кажется, он улыбнулся, но так же слабо, как и удивился, собрался промолчать, но я смотрела неотрывно, и Аттикус понял, что от ответа не уйти.
— Сомневаюсь, что ты хочешь услышать, как я перечисляю свои дела, да? — он вернулся ко мне с тарелкой, полной бутербродов, и парой чашек для кофе. Сел напротив и пристально посмотрел в глаза. — Конечно, нет. Но не могла бы ты задать вопрос конкретнее?
— Вот уж сомневаюсь, что тебе понравится конкретика, — усмехнулась я. — Но пожалуйста. Ты все это делаешь для меня, потому что я должна найти Книгу? Ты мог бы отправить меня к Самуэлю, а не возиться здесь столько времени. Ты… понимаешь, какой ты странный? Просишь доверия и ничего не говоришь. Слова и поступки слишком уж разнятся, и я не могу сообразить, что ты за человек. Легко, конечно, послушать Гуса и принять его мнение, тем более что он тебя прекрасно знает. — Лучше некуда. — Но Гус и я — разные люди. Мы найдем Книгу, ты исчезнешь из моей жизни, забудешь, потому что… — я поморщилась, вспоминая надпись в Цитадели. — Отстраненность не есть равнодушие, как-то так?
— Что за глупости, Дайан, — возразил Аттикус, поднялся и снял турку с огня. — Зачем мне это делать?
— Нет-нет, это не ответ. Говори прямо, иначе… иначе я уйду.
Он кивнул.
— Пока ты спала, я много думал о тебе. Не смотри так, я всего лишь хочу затронуть тему твоего образования. Девочка ты способная, я мог бы помочь тебе. Не потому что я хочу тебя использовать, — он едва не рассмеялся и потер лицо рукой, будто отгоняя наваждение. — А вот работать с тобой, не сейчас — потом, был бы не прочь. Ну и… я ведь не просто так предложил снять браслет. Если бы ты мне позволила стать немного ближе и откровеннее. Но я смотрю на тебя и вижу, что ты боишься, не доверяешь, ждешь подвоха. Это оправдано, но и связывает мне руки в определенном смысле.
Он налил мне полную чашку кофе и пододвинул тарелку.
— Ешь, Дайан. И послушай еще. Я вовсе не теряю время и не вожусь, как ты выразилась. С тобой находиться приятно и спокойно, хоть твои поступки порой и заставляют удивляться, но ты совсем молода и не видишь этого. А я вижу потенциал — огромный, а с моей помощью — бескрайний. И я готов помочь, но вот уже по твоим глазам замечаю, как ты просчитываешь, что должна будешь отдать в ответ. Ничего. Просто попробуй это принять.
— Почему? — застыла я с поднесенным к губам кофе. Он пах одуряюще, но человек рядом казался намного важнее. И ответ услышать тоже было важно.
— Потому что ты мне нравишься, — просто ответил Аттикус и улыбнулся. — Без всяких почему. С кем другим я поступил бы более равнодушно. Да, так же вытащил из Каирнов и следил бы. Но никаких разговоров, привязанностей. О тебе думать приятно — ты славная, чистая. Как давно я не встречал людей, которые просят о доверии не для того, чтобы им воспользоваться в своих целях. А просто для комфорта.
— О, я… я. Запуталась. Столько всего изменилось за эти дни. Монстры, город тонет во тьме, и я не понимаю, что делаю.
Объяснить что-то толком вдруг стало сложно, почти невозможно, потому что он опять сидел напротив меня, смотрел так просто, так спокойно, словно мы знакомы тысячу лет. И все правильно — пазл складывается в картинку, не мрачную, не ту, что царила за окном. Аттикус улыбался и, кажется, меня понимал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я знаю, что такое — оказаться на распутье. Но потом ты поймешь, что все делала правильно. Потому что главное — это действовать, а не рефлексировать. Не доверяй, поступай, как сама считаешь нужным, и никогда не прогадаешь. Никогда не слушай ни Гуса, ни меня, ведь никто из нас не знает, что лучше для тебя. Но все же… мне нравится, когда ты рядом. И я очень хотел бы продолжения этой истории.