«То, что они владеют деньгами в неограниченном количестве, поскольку они сами их создали, не дает нам возможности определить предел всех их амбиций… если человеку доставляет что-либо полное удовлетворение, то это удовлетворение его честолюбия. И больше всего – удовлетворение властолюбия. Почему бы им – этим людям-банкирам – не обладать импульсом к господству… к полному господству? так же, точно так же, как это происходит у вас и у меня.
И до сегодняшнего дня еще не изобретена другая машина полновластия, кроме коммунистического государства. Капиталистическая буржуазная власть, даже на самой высшей своей ступени, власть кесаря, есть власть ограниченная, ибо если в теории она била воплощением божества в фараонах и цезарях в древние времена, то все-таки благодаря экономическому характеру жизни в тех примитивных государствах и при технической отсталости их государственного аппарата, всегда оставалось поле для индивидуальной свободы. Понимаете ли вы, что те, которые уже частично господствуют над нациями и земными правительствами, претендуют на абсолютное господство?.. Поймите, что это то единственное, чего они еще не достигли…»
Таким образом, в качестве формы достижения абсолютной власти для «Них» выступает «коммунистическое сверхгосударство», которое создается со всем терпением и настойчивостью, схемой которого является интернационал Маркса. При этом главными инструментами в воплощении такого глобального (интернационального) государства являются финансы и кредит, а точнее – присвоение себе права выпуска денег в обращение, особенно кредитных денег.
В реализации «их» планов Х. Раковский обнаруживает объективные препятствия, основных из которых он выделяет три:
– Политическое – существование национальных государств.
– Экономическое – существование модели государства-автаркии[56] или даже одно присутствие в сфере экономической мысли идеи такого государства.
– Религиозное – христианство, а точнее та его часть, которая именуется православие.
Политическое и экономическое препятствия в установлении коммунистического интернационала
В мире до сих пор остается много национальных государств, среди них встречаются даже относительно самостоятельные, самодостаточные экономики. Они объективно мешают построению «коммунистического», глобального интернационала. И основным инструментом в борьбе с этими национальными государствами, с их экономиками является интернационал финансовый, то есть глобальные банковские институты.
Страсть к деньгам разрушает национальные приоритеты и ценности, деньги подменяют для людей, для новых человеческих поколений все остальные ценности, становясь главным средством удовлетворения («покупки») любых удовольствий. Через деньги, как будет показано ниже, уничтожается и национальная идентичность, и экономический суверенитет отдельных государств.
Из диалога Раковского со следователем[57]:
«Раковский: теперь лучше перейдем к субъективному анализу финансов и даже еще больше: разглядим, что представляют собой персонально люди, там занятые. Интернациональная сущность денег достаточно известна. Из этого факта вытекает то, что организация, которая ими владеет и их накапливает, является организацией космополитической. Финансы в своем апогее, как самоцель, как финансовый интернационал, отрицают и не признают ничего национального, не признают государства, а потому объективно он анархичен и был бы анархичен абсолютно, если бы он, отрицатель всякого национального государства, не был бы сам, по необходимости, государством по своей сущности. Государство как таковое – это только власть. А деньги – это исключительно власть.
Это – коммунистическое сверхгосударство, которое мы создаем вот уже в течение целого века и схемой которого является Интернационал Маркса.
Понимание того, как финансовый Интернационал постепенно, вплоть до теперешней эпохи, сделался хозяином денег, этого магического талисмана, ставшего для людей тем же, чем был для них Бог и нация, есть нечто, что превышает в научном интересе даже искусство революционной стратегии, ибо это тоже искусство и тоже революция. Я вам это истолкую. Историографы и массы, ослепленные воплями и помпой Французской революции, народ, опьяненный тем, что ему удалось отнять у короля – у привилегированного – всю его власть, не приметили, как горсточка таинственных осторожных и незначительных людей овладела настоящей королевской властью, властью магической, почти что божественной, которой она овладела, сама этого не зная. Не приметили массы, что эту власть присвоили себе другие и что они вскоре подвергли их рабству более жестокому, чем король, ибо тот в силу своих религиозных и моральных предрассудков, был неспособен воспользоваться подобной властью. Таким образом, получилось, что высшей королевской властью овладели люди, моральные, интеллектуальные и космополитические качества которых позволили им ею воспользоваться. Ясно, что это были люди, которые от рождения не были христианами, но зато космополитами.
Г.: – что же это за мифическая власть, которой они овладели?
Раковский: – Они присвоили себе реальную привилегию чеканить деньги…
Кроме колоссально пестрого разнообразия финансовых денег, “они” создали деньги – кредит, с целью сделать их объем бесконечным. И придать им быстроту мысли… Это – абстракция, существо разума, цифра, число, кредит, вера…
Даже признавши это, а этого признания и так уж слишком достаточно, мы видим, что ростовщичество все равно существует, ибо если даже полученные проценты и легальны, то они измышляют и фальсифицируют несуществующий капитал. Банки всегда имеют в качестве вкладов или денег в продуктивном движении какое-то количество денег в пять или даже, может быть, в сто раз больше, чем имеется физически выпущенных денег.
Точно, только как раз наоборот: капиталистическая система производства определяется финансами. То, что Энгельс говорит обратное и даже делает попытки доказать это, является самым очевидным доказательствам того, что финансы господствуют над буржуазным производством. Так оно есть и так было еще до Маркса и Энгельса, что финансы были самой мощной машиной революции, а Коминтерн при них был не более, чем игрушкой…
Коминтерн, дублируемый реформистским движением и всем синдикализмом, вызывает анархию производства, инфляцию, нищету и безнадежность в массах; финансы, главным образом финансовый интернационал, дублируемый сознательно или бессознательно частными финансами, создают те же самые противоречия, но еще в большем количестве…»
Уничтожаемая финансовым механизмом ростовщичества и связанным с ним потребительством национальная идентичность людей – это полдела.
Вторая половина задачи на пути построения коммунистического сверхгосударства – это нейтрализация экономик, обладающих способностью к автаркии, то есть к автономии и определенной самодостаточности. Таких «изолированных» экономик в мире было несколько. Во-первых, это Китай, уничтожение которого началось с известных опиумных войн с Британией и продолжилось превращением его в конце XX века в мировую фабрику, предельно зависящую от экспорта, во-вторых, это Германия, главная фабрика Западной Европы, первый промышленный подъем которой был потушен Первой мировой войной, второй – милитаризмом Гитлера, а третий – участием в ЕС, наконец, это Российская империя и затем – СССР, разложение которых началось с реформы по отмене крепостного права (1861 г.), затем реформы С. Ю. Витте с введением золотого стандарта (1897 г.), за этим последовали Первая мировая война, троцкисты, Вторая мировая война, Хрущев, Андропов, Горбачев и, наконец, Ельцин. «Пятая» колонная в обойме и сейчас. Сильная же все-таки страна Россия! Столько разваливают, но до сих пор не добили окончательно.
Говоря об опасности идеи автаркии для процесса строительства глобального сверхгосударства, Раковский в ходе допроса отметил следующее[58]:
«Гитлер, этот необразованный элементарный человек, восстановил в силу своей природной интуиции и даже вопреки техническому мнению Шахта, экономическую систему очень опасного типа. Будучи безграмотным во всех экономических теориях и подчиняясь только необходимости, он устранил, подобно тому, как мы сделали это в СССР, частный и интернациональный капитал. Это значит, он присвоил себе привилегию фабриковать деньги и не только физические, но и финансовые; он взялся за нетронутую машину фальсификации и пустил ее в ход на пользу государства…
Вот вам два реальных факта для сравнения. Скажу даже, что Гитлеру благоприятствовало счастье; он почти что не имел золота и поэтому не впал в искушение создать золотой стандарт. Поскольку он располагал только полной денежной гарантией техники и колоссальной работы немцев, то его «золотым вкладом» стали техника и работа… нечто настолько вполне контрреволюционное, что, как вы уже видите, он как бы при помощи волшебства радикально устранил безработицу среди более чем семи миллионов техников и рабочих…