Читать интересную книгу Нерушимые истины - Реджинальд Рей

ТРИ ЯНЫ

В наших западных религиозных традициях, как уже говорилось, акцент часто делается на правильности учения и неоспоримости веры. Это ведёт к идее, что духовная истина имеет одну, и только одну правильную формулировку. Тем самым религиозный человек остаётся без реальной альтернативы и должен принять эту единственную формулировку безотносительно того, имеет ли она или не имеет хоть какое‑то отношение к его реальному опыту или пониманию.

Буддизм понимает духовное обучение как упая (upaya), или квалифицированные (умелые) средства. Никакая формулировка истины не имеет внутренней или внешней ценности сама по себе, независимо от человека, которому она адресована. Вместо этого каждая отдельная формулировка должна быть оценена согласно её способности открыть наши глаза на более глубокий опыт действительности. Фактически, на различных стадиях собственного духовного пути мы видим действительность по–разному и нуждаемся в учении, которое является соответствующим нашей ситуации в данный момент.

Можно спросить, а что же будет, когда человек достигнет просветления? Будет ли у него в этот момент учение, которое соответствует не ситуации индивидуума, а является абсолютным? Ответ — нет. Говорят, что, когда человек достиг полной реализации состояния будды, он сидит в блаженной тишине, рассматривая невиданные вселенные, их возникновение и смерть и выражая совершенство этого опыта в любви к другим. По странному парадоксу Будда никогда, фактически, не произносит ни слова, никогда не сводит свою реализацию к какому‑либо способу. Все же, некоторым чудом, мы, чувствующие существа, «слышим» полноту его тишины различными способами и ощущаем его говорящим словами, которые ясно формулируют то, чему мы должны учиться. Другими словами, тишина Будды — единственное из существующих окончательных учений.

На определённом уровне говорят, что Будда дал восемьдесят четыре тысячи дхарм, или различных видов наставлений. Каждое из них соответствует определённому типу человеческой ситуации и специфическому уровню духовного развития. Восемьдесят четыре тысячи дхарм отражают широкое множество учений буддизма, которые развивались в Индии. В тибетской традиции это множество организовано в три яны, или колесницы. Три яны — это три общих уровня духовного понимания, которые каждый тибетский буддист проходит по пути к полному просветлению. Они включают в себя хинаяну, или малую колесницу; махаяну, или большую колесницу; и ваджраяну, или алмазную колесницу. Каждая яна представляет собой не только уровень понимания, но также и комплекс доктрин и практик, подходящих человеку, находящемуся на определённой стадии.

Согласно тибетской традиции, учения этих трёх колесниц давались Буддой в течение всей его жизни, в определённых случаях и определённой аудитории. Каждая колесница имеет своё собственное «представление», «практику» и «результат». Калу Ринпоче выражает традиционную формулировку так:

«Подход хинаяны заключается в поддержании совершённой дисциплины и прекращении поведения, которое причиняет вред себе и другим. Это защищает практика от препятствий и отвлечения внимания и даёт возможность осуществлять однонаправленную медитацию.

Подход махаяны предполагает практику сострадания ко всем существам, а также медитации о глубокой пустоте. Все это делается одновременно. На основе альтруистического настроения (состояния сознания), или бодхичитты, мы практикуем шесть совершенств: предоставление (giving), этику, терпение, увлечённое упорство, медитацию и мудрость.

Подход ваджраяны — это путь превращения, который очищает все действия — эмоции, нечистые иллюзии — и позволяет нам быстро достичь просветления через медитацию Зарождения и Стадии Завершения»{Калу Ринпоче. «Luminous Mind». С. 97—98.}.

В тибетский традиции три яны рассматриваются двумя различными способами. Первый — это «три яны школы», способ понимать и организовывать различные исторические школы буддизма. В этом исполнении восемнадцать школ буддизма никая (nikaya), типа Сарвастивада (Sarvastivada) и Тхеравада (Theravada), принадлежат хинаяне; традиции, подчёркивающие практику шести парамит, принадлежат махаяне; а различные тантрические школы принадлежат ваджраяне.

В Тибете три яны также функционировали как способ классифицировать различные уровни духовного развития людей, известный как «три яны человека». Таким образом, об отдельном практике можно сказать, что он находится на уровне зрелости хинаяны, махаяны или ваджраяны. Даже в пределах классической тибетской традиции поняли, что идентификация человека по специфической яне на самом деле не скажет, к какой школе он принадлежит. Каждая школа, классифицируется ли она как школа хинаяны, махаяны или ваджраяны, имеет практиков на всех уровнях понимания. Например, можно быть членом школы хинаяны и все же иметь уровень зрелости ваджраяны или следовать школе ваджраяны с уровнем понимания махаяны. И, как указывает Рингу Тулку, можно даже принадлежать к школе махаяны и не заниматься буддизмом вообще! Трунгпа Ринпоче когда‑то выразил мнение, что в пределах Традиции Тхеравады в течение её истории, несомненно, были осознанные люди, которые отражали ориентацию махаяны и даже ваджраяны. Он также говорил, что в пределах исторической Тхеравады были, вероятно, осознанные сиддхи (просветлённый идеал тантрического буддиста).

Этот несколько сложный способ разговора о школах и практиках указывает на простой, но важный момент. Школа или секта, к которой человек принадлежит, на самом деле ничего не говорят нам о его понимании, зрелости или достижениях. Практика нужно оценивать только согласно степени смирения, понимания и сострадания. Практик ваджраяны, который думает, что он автоматически находится на более высоком уровне, чем практик Тхеравады, совершенно неправильно истолковывает вопрос.

Классифицирование школ, таким образом, также не подразумевает, что все в них может быть сведено до одной или другой яны. Согласно Рингу Тулку, каждая из школ содержит все три яны. Школы идентифицированы с точки зрения одной или другой яны в зависимости от того, какое учение в них просматривается наиболее заметно и явно. Рингу Тулку говорит, что, когда человек читает одни тексты хинаяны, он не может найти в них учение махаяны или ваджраяны. Однако, когда человек имеет живое понимание махаяны или ваджраяны, тогда он может вернуться к сутрам хинаяны и найти и махаяну, и ваджраяну, содержащиеся в них неявно.

Тем самым в пределах тибетской традиции каждый практик следует пути, который определяется тремя янами. Практик начинает своё духовное путешествие с хинаяны, затем принимается за махаяну и, наконец, вступает в ваджраяну. Когда человек чувствует готовность, он входит в специфическую яну и практикует её, пока не получит некоторых достижений. Это указывает на готовность двигаться в следующую яну. Нет никакого смысла в том, чтобы человек имел полное достижение каждой яны перед перемещением в другую, а скорее у него должно быть достаточно обучения, практики и понимания, что позволит ему перейти на следующий уровень. В этом разделе мы рассматриваем стадии путешествия, хинаяну и махаяну, как определение основания тибетский духовности. (Я исследую ваджраяну в моей книге «Тайна мира Ваджра».)

Предшествующее обсуждение поднимает важный вопрос, который затронут в главе 3: каково отношение между «хинаяной», как первым шагом на пути тибетского буддиста, и традициями буддизма, которые существовали до появления махаяны, и особенно Тхеравадой, которая является столь важной в Юго–Восточной Азии сегодня. Иногда люди думают, что это одно и то же, и относятся к Тхераваде как традиции «хинаяны». Это — ошибка, которая явно демонстрируется сильной отрицательной реакцией, проявляющейся у многих тхеравадинов, когда их называют приверженцами хинаяны.

Фактически, как мы сейчас увидим, понятие «хинаяны» относится к важному, но строго ограниченному набору представлений, практик и результатов. Исторические традиции «до–махаяны» типа Тхеравады гораздо богаче, сложнее и глубже, чем это позволило бы определение «хинаяны». Например, священные писания Тхеравады, канон Пали, включают тексты о пустоте и сострадании, ни один из которых не соответствует классическому определению хинаяны. В пределах Тхеравады также есть тенденции, которые напоминают части ваджраяны. Кроме того, в Тхераваде сегодня существуют монашеские традиции, которые, как кажется, отражают ориентацию хинаяны, но есть также и лесное отшельничество, реализованные святые которого напоминают о тантрических сиддхах и оказываются весьма отличающимися от определений, встречающихся в хинаяне. Термин «хинаяна» является, таким образом, стереотипом, который полезен в разговоре об определённой стадии на пути тибетского буддиста, но на самом деле не соответствует предположению, что тибетское определение хинаяны определяет почтённую живую традицию типа Тхеравады или любой другой исторической школы.