В обмен она была готова помочь Северну: ведь его жена Элизабет с трудом справлялась со своим выводком. За восемь лет супружеской жизни она родила пятерых детей. Это не было чрезмерным по стандартам Донельсонов: жена Джонни, Мэри, готовилась родить тринадцатого, у Мэри Кэффей было уже двенадцать детей, но Элизабет после каждых родов переживала тяжелый период. Во время частых отлучек Эндрю, которые продолжались от одного дня в городе до нескольких дней в пути, Рейчэл и маленький Энди посещали семью Северна, принося дневную еду и сладости. Иногда они забирали с собой четырех старших детей. Когда Элизабет вновь забеременела, она бросила Рейчэл:
— Это не значит, что я не люблю детей, но у меня просто не хватает сил вынашивать их и растить.
Рейчэл подумала: «Ой, Лиз, если бы ты только знала, как я хочу, чтобы Бог одарил меня хотя бы одним ребенком». Она вспомнила, как Джейн сказала после их переезда в Поплар-Гроув: «Для некоторых женщин беременность приходит слишком быстро, для других — слишком медленно, но у нас, Донельсонов, по всей видимости, своя доля». «Джейн, как ты ошибалась!»
Эндрю отсутствовал неделю, когда она получила весточку, что он едет домой после встреч с рядом жителей округа Самнер, которые намереваются переехать на новую территорию Миссисипи. Она нагрела таз воды, надела мягкое коричневое муслиновое платье с широкой юбкой, которую предпочитала ставшим модными узким юбкам, и прикрепила свою жемчужную брошь к концу серебряной цепочки. Рейчэл приказала Митти хорошенько протереть большой канделябр и поставить его в центре стола, накрытого праздничной скатертью. Сама же собрала яркие осенние листья и поставила их в вазу на одном краю стола. В металлическую плошку рядом с графином Эндрю она положила несколько плодов. Он появился в доме незадолго до сумерек и, увидев особые приготовления, спросил:
— Ты принимаешь гостей?
— Только двух.
— Понимаю. — Потом добавил с ухмылкой: — Встреча блудного сына?
— Блудного мужа.
— Полагаю, ты можешь так меня называть, и это самые строгие слова, услышанные мною за последнее время.
— Ты должен чаще бывать дома и прислушиваться к жене. Я могу придумать много приятных слов, какие хотела бы высказать, если бы знала, что тебе они интересны.
— У меня всегда есть интерес к тому, что считает нужным сказать миссис Джэксон.
— Нет, в последние несколько месяцев у вас не было такого интереса, мистер Джэксон.
Он подошел к столу и взял из металлической мисочки подсоленный грецкий орех. Потом медленно, словно извиняясь, подошел к ней, обнял и поцеловал.
— Дорогой, ты так давно меня не целовал и не обнимал.
— Знаю, я был так несчастлив. Когда ненавидишь сам себя и весь окружающий мир…
— Но, Эндрю, ты всегда был таким сильным, таким уверенным в себе.
— Не знаю. Все казалось…
— Не является ли одной из причин то, что ты постоянно в ссоре с мистером Джефферсоном и президентом Медисоном?[14] Что бы ты делал, оказавшись в их положении? У каждой части страны свои особые проблемы и свои отдельные требования. Когда в Европе все еще продолжается война, каждое иностранное государство также предъявляет свои требования.
— Я признаю, что бедный мистер Медисон подвергается нападкам со всех сторон… в том числе и с моей. — Он усмехнулся, и это было первым признаком, что доброе начало, заложенное в Эндрю Джэксоне, заговорило о себе. — Да поможет Бог любому, ставшему президентом!
Затем он покачал руками высоко над своей головой, нанося удары кулаками невидимому противнику:
— Но именем Всевышнего, я был бы жестче к британцам, я бы вышиб их из фортов на Севере…
Он выбрал одну из своих глиняных курительных трубок, набил ее табаком, потом нагнулся к камину и раскурил трубку с помощью горящего уголька.
— Семьи, живущие в округе Самнер, получили сообщения, что на территории Миссисипи земля плодородная и человек может владеть такой земельной площадью, какую в состоянии держать под наблюдением. Там открылась вакансия на пост федерального судьи, и, если будут платить тысячу долларов в год, я бы занял ее.
Он посмотрел ей в глаза:
— Думаю, что на этот раз мы можем получить назначение. Это не такой уж важный пост, чтобы о нем тревожился мистер Медисон. Ну, моя дорогая, что ты думаешь на этот счет?
Что она могла думать? Последний раз, когда он хотел «стряхнуть со своих сапог пыль долины Кумберленда», он мечтал торжественно вступить на новую обширную территорию Луизианы в роли губернатора, с личным особняком и высоким общественным положением. Теперь же, всего лишь через пять лет, он готов довольствоваться жизнью в глубинке, расчистить поля и построить себе новую бревенчатую хижину… если получит место судьи с окладом в тысячу долларов в год!
Два события — одно политическое, другое семейное — доставили им большое удовлетворение. Губернатором был избран их старый друг Уилли Блаунт, а Джон Коффи женился на дочери Джонни, Мэри. Свадебный обед в особняке превратился в счастливую встречу членов семейства Донельсон, какой давно не было. Рейчэл и Эндрю были рады, что их добрый друг Джакс стал членом семейства. В качестве свадебного подарка Рейчэл и Эндрю вытащили из сейфа расписки Джакса, касавшиеся его части долга после ликвидации лавки, и сожгли их.
Когда жена Северна Элизабет должна была рожать, Рейчэл наняла лучшую в округе повитуху и пришла сама, чтобы помочь при родах. Ребенок родился без особого труда, но возникли осложнения, которых повитуха не объяснила. Через полчаса эти осложнения разрешились сами собой рождением второго ребенка, также мальчика. Элизабет разрыдалась:
— Почему должна появиться двойня, когда у меня с трудом найдутся силы выходить одного?
Один из близнецов заплакал. Рейчэл взяла новорожденного, завернула в мягкое одеяло и положила на свое плечо, прижав его головку к своей шее. Она стояла с ребенком, когда Северн и Эндрю вошли в комнату. Эндрю встал около Рейчэл, глядя на дитя в ее руках и чувствуя, как стремится ее сердце тесно прижать к себе ребенка. Вдруг послышался голос Элизабет, лежавшей в постели:
— Возьми мальчика. Мы ждали одного. Мы ничего не теряем.
Рейчэл медленно повернула голову.
— Да, Рейчэл, забери мальчика, который у тебя на руках, — ласково сказал Северн, — мы знаем, как тебе хочется иметь ребенка, и уверены, что ему у тебя будет хорошо.
Рейчэл оглянулась вокруг, стараясь разглядеть лицо Эндрю. Его глаза сверкали. Ослабевшая в ожидании ответа, она села на стул, продолжая держать в руках новорожденного.
— Это несерьезно, Лиз. Это же твой ребенок. Ты выносила его. Подождем, пока твои силы восстановятся, прежде чем принять столь важное решение.
— Если мы можем доставить счастье вам, Рейчэл и Эндрю, — сказал Северн, — и в то же время помочь Лиз и мальчику…
Выражение лица Эндрю не оставляло места для сомнений в его чувствах.
Элизабет спросила:
— Найдется ли у вас дома кормилица?
— Да, Орандж кормит малыша.
— В таком случае бери его сразу. Эндрю, ты поезжай завтра в Нашвилл и подай заявку на усыновление.
Когда они добрались до Эрмитажа, Эндрю поставил для Рейчэл кресло перед камином. Она села, держа ребенка в руках и вглядываясь в его личико. Эндрю молча любовался ею. Ее глаза стали бездонными, вся тайна и магия жизни отражались в них. Словно и не было груза прошедших лет.
Они назвали мальчика Эндрю Джэксон-младший. Эндрю принес документы об усыновлении, подписанные и скрепленные судебным решением, и Рейчэл спрятала их в свой сейф. Джейн привезла ей из наследства Хейсов люльку на колесиках, и Рейчэл поставила ее рядом со своей кроватью. Она с таким напряжением прислушивалась к дыханию ребенка, что с трудом засыпала сама. Стоило упасть на крышу ветке, она вскакивала и бросалась к люльке: не потревожило ли это ребенка? Мальчик был длинным и худеньким, на его голове торчал темный хохолок, а глаза были пастельно-голубыми. Ребенок плакал редко, да и то только по утрам, когда был голоден. Рейчэл поддерживала огонь в камине, чтобы согреть комнату и уберечь мальчика от простуды. Эндрю с трудом переносил духоту в спальне.
Однажды Джордж доложил ей, что мистер Джэксон не явится домой на обед. Когда позже в этот день Эндрю приехал в Эрмитаж, он вел на поводу нового коня. Рейчэл подбежала и осмотрела небольшую чалую скаковую лошадь. Она искала глаза Эндрю, а на ее губах вертелся задорный вопрос: неужто ее муж потерял нюх?
Молодая лошадь была маленькой и казалась легковесной, так что вряд ли она была способна выдержать большую скачку.
— Поэтому она и досталась мне дешево, — ликующе сказал Эндрю, когда пришел со двора, где занимался выездкой лошади. — Я записал ее на большие скачки в субботу, поставив тысячу долларов на пари, что она обойдет нынешнего чемпиона.