Повисло молчание.
— Вы злитесь? — опять начал разговор Брэндон.
— Исключительно на себя. Вас, ваше высочество, это ни в коей мере не касается.
— Я вот на вас злюсь за то, что вы своей резкостью прошлись по самому больному. А вы на себя за что? — поинтересовался принц.
— За то, что стала разговаривать с вами, как с нормальным человеком, который мне симпатичен и которому я бы хотела помочь. А вам это не нужно.
— Вы ошибаетесь, Вероника. Нужно. Очень нужно. Просто…я не знаю, как на это реагировать. Не умею. Понимаете, я очень одинок и несчастлив.
— Вы знаете, у меня есть знакомый мальчик. Вилли. Мы с ним познакомились, когда я работала в поместье у милорда Верда. Его мама искала работу и — на тот момент не могла найти. Отца у них нет. Я не знаю — может, Вилли — сирота. Может, отец их бросил. Мама все время работает. И ищет приработок, потому что воспитывать детей одной очень тяжело. А кушать хочется. Мальчик же мечется и ищет, где бы заработать, потому что хочет помочь. Но при всем при этом, я не видела более счастливых и добрых людей, чем эти двое. А ведь и они тоже могут сказать про себя, что они одиноки и несчастны.
Принц… хотелось бы сказать, что нахмурился… Но против правды не пойдешь — он надулся.
— Так что, — глядя на него с удовольствием и не скрывая этого, проговорила я, — «каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу…»
— Это стихотворение?
— Именно.
— Прочтите — получилось очень…повелительно. Я подняла на наследника глаза. Он смутился и добавил:
— Пожалуйста…
— Хорошо, — пожала я плечами. — Все лучше, чем ругаться.
Каждый выбирает для себя Женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — Каждый выбирает для себя. Каждый выбирает по себе Слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает по себе. Щит и латы, посох и заплаты, Меру окончательной расплаты Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает для себя. Выбираю тоже — как умею. Ни к кому претензий не имею. Каждый выбирает для себя.
— И что бы вы сделали на моем месте? — вдруг спросил принц.
Я скривилась:
— Выбирайте направление, в котором вам бы хотелось проявить себя. И вперед. С императором вполне можно договориться. Добивайтесь самостоятельности, учитесь сотрудничать с силовыми ведомствами. Окружайте себя преданными и одновременно компетентными людьми. Живите. Радуйтесь. Совершайте ошибки и учитесь принимать их… Любите, в конце концов.
— Давайте вернемся к сфере деятельности — принц одновременно и сморщился, и бросил умоляющий взгляд. С подобными чудесами в невербальном общении с ним мог соперничать разве что Флоризель…
— Займитесь дипломатией. Поскольку у Империи в друзьях только имперская армия, вам будет полезно поработать в этой сфере.
— Вот это не правда. Есть еще миры, которые мой брат спасал.
— Тогда поработайте министром пропаганды. А то у вас ею занимаются только мятежники.
— Я так понимаю — пропагандой занимаетесь теперь вы. Поэтому мне остается дипломатия.
— Почему… есть еще и торговля, сбор налогов.
— Лучше дипломатия, — поморщился наследник.
— А торговля — полезнее. У нас есть поговорка — куда не войдет солдат с мечом, всегда проникнет ишак, груженный золотом.
— Так и дипломатия про то же самое.
— Да, только занимаясь торговлей, вы сами на свои замыслы денег заработаете, а как дипломат — будете их из казны вытаскивать.
Мы рассмеялись.
Тут дверь растворилась и на пороге спальни наследника появилась Джулиана.
Взгляд Брэндона блеснул восторгом, который быстро сменился недоумением. И принц — не поморщился даже — мгновенно оказался на ногах. И это несмотря на тяжелое ранение. Сын императора изящно поклонился и лучезарно улыбнулся:
— Госпожа Блер! Я рад вас видеть.
— Добрый день! — поздоровалась и Джулиана с нами. Получилось как-то чересчур спокойно. И обыденно. Словно приходить в спальню наследного принца, да еще и в одиночку, для нее в порядке вещей?!
Я посмотрела на журналистку удивленно. Какая-то она была… Не такая. Брэндону же было как-то все равно, почему девушка заявилась. Он просто был счастлив.
Тут Джулиана перевела взгляд на меня и замерла, словно споткнулась об него.
— Миледи Вероника… А вы что тут делаете? Вы же в городе…
— Мне запрещено покидать дворец, — ответила я. — И, в частности, покои наследника.
— Даже так… — презрительно скривилась журналистка.
— Госпожа Блер, — Брэндон был уже рядом с ней и как-то не обращал внимание на то, что в покоях они не одни. — Я бы хотел извиниться за вчерашнее. Я не должен был так говорить. И, на самом деле, мне очень приятно, что вы обо мне беспокоитесь.
Он взял ее узкую руку с тонкими длинными пальцами, склонился над ней и очень-очень нежно поцеловал.
— Брэндон, — прошептала она. И коснулась его щеки.
«О…И что мне у себя не сиделось… — подумала я. — Всю романтику людям порчу… Хотя им потом Фредерик за такую романтику… И Джулиане с ее умом, талантом и ярко выраженным чувством собственного достоинства становиться просто любовницей. Пусть даже и наследника…»
Тем временем Брэндон обнял девушку, едва слышно прошептал:
— Ты пришла сама…
И коснулся губами ее губ.
Я закашляла, привлекая к себе внимание — обалдели они оба, что ли?..
Но тут Джулина словно очнулась ото сна.
Она вскрикнула — отчаянно, безнадежно. Отшатнулась от мужчины. Хрипло и решительно приказала:
— Делайте портал в безлюдную местность. Убирайте меня из дворца. Я под заклятием. И двое других журналистов тоже. Нас начинили какой-то заразой.
— Условия активации заклинания? — быстро спросил принц.
— Присутствие императора или командующего.
— Куда отправились журналисты?
— Один к кадетам, другой — в Норверд.
— Юг, север и столица. Все как мы с Ричардом предполагали, — прошептала я.
— Вероника, — кинул мне приказ наследник — и я позвала Ричарда. На этот раз я сразу мысленно связалась с ним. Быстро ввела его в курс дела, потребовала, чтобы ни он, ни отец и близко ко дворцу не подходили.
— Немедленно уходи оттуда, — отреагировал Ричард на мои слова. — убирай Феликса. Прикажи перстню. И Брэндон пусть уходит. Это приказ.
— Лучше журналистов задержите. Я тебя люблю.
И не слушая, что он мне еще скажет, прервала связь.
— Я должна была соблазнить вас и оставаться, пока… — продолжила говорить Джулиана.
Брэндон, тем временем что-то беззвучно шептал. Вряд ли он молился — скорее, читал заклинание. И, судя по тому, как подрагивали у него руки, а на лбу появлялись капельки пота — что-то очень сильное, требующее максимум концентрации и энергии.