class="p1">Чувствую, как Куранбаса рванулся объяснить нахалу как надо разговаривать с уважаемыми людьми, и придерживаю его рукой, мол я сам.
Понимаю, встречают тут по одежке, а одеты мы не богато, то ли крестьяне, у которых завелась лишняя копейка, то ли купчишки, торгующие по мелочи. В общем, однозначно не местные, и разубеждать в этом раньше времени я никого здесь не собираюсь.
Нашу заминку детина понимает, как деревенскую робость, и снисходительно поясняет.
— Ежели хмельного хотите, так вон там седайте. — Его палец ткнул в сторону столов. — А коли на бой пришли поглазеть, то вам туды. — Он кивнул на дверь у себя за спиной.
Изображаю заискивающую улыбку и вкладываю в голос максимум робкой неуверенности.
— Вот, вот, милок, нам бы на бой глянуть. Сказывали, тута это!
В ответ тот молча протянул широкую как лопата ладонь, а я поднял на него вопросительный взгляд, мол чего…
Детина издевательски ощерился и процедил.
— По гривенничку кинули сюда, — он повел глазами вниз в свою растопыренную пятерню, — и идите! Или вы, деревня, думали, задарма вам тут все будет?!
В растерянности поворачиваюсь к своим друзьям-телохранителям, мол у меня таких мелких денег с собой попросту нет. Пошарив у себя в кошеле, Куранбаса выудил полтину и бросил ее в выставленную ладонь.
— Держи, аспид!
Монета тут же исчезла, а громила, освобождая проход, нагло заявил.
— Сдачи нема!
— Что! Да я… — Половец рванулся было проучить наглеца, но я вновь его удержал.
— Да ладно, оставь! Черт с ним!
Потянув Куранбасу за собой, я успел мысленно сыронизировать.
«У меня тут миллионами воруют, а мы будем из-за пары гривенников скандал поднимать».
Пройдя в самый конец зала, я потянул на себя толстую, дубовую дверь, и мы словно бы перешли границу миров.
В уши сразу же хлынул гул сотен голосов, а пространство заполнилось множеством народа. Где-то там впереди виднелись канаты ринга, и горел яркий свет от шести подвешенных к потолку больших спиртовых фонарей.
— Ух ты! — Я даже остановился на пороге. — Да тут денег на свет не жалеют!
Двинувшись вперед, пытаюсь пробиться сквозь плотную толпу к рингу, но где там. Здесь даже не рыночная давка, здесь покруче! Народ стоит как стена, не собираясь ни с кем делиться ни дюймом пространства.
Останавливаюсь перед живой, неуступчивой преградой, и видя это, Куранбаса хитро подмигивает мне.
— Давай я попробую, консул!
Молча уступаю ему первенство, и протиснувшийся мимо меня половец неожиданно начинает громко орать.
— Расступись народ, мы из команды Кувалды! Расступись!
К моему удивлению, народ на эту лажу повелся и начал чуть подаваться в стороны, а Куранбаса, не переставая орать, тут же юркнул вперед, ведя нас с Калидой в своем фарватере.
Через пять минут упорной работы локтями и горлом, половец вывел нас к самому рингу. И как раз вовремя! Там уже показались бойцы и под рев публики начали раскланиваться.
С интересом рассматриваю обоих. Один русый с широченными плечами и голубыми глазами, в своей белой подпоясанной рубахе смотрится прям как былинный богатырь, а второй на полголовы пониже, но кряжистый как пень, своей бритой башкой и раскосыми глазами явно смахивает на азиата.
— Вон тот высокий, — кричит мне в ухо Куранбаса, — это наш тверской Кувалда, а тот с голой башкой булгарин Кабан!
Он помолчал, а потом проорал мне еще.
— За две недели никто из них ни одного боя не проиграл, а бойцов около полусотни было.
Это все занятно конечно, но меня больше интересует другое, и я внимательно секу, как юркие малые снуют между зрителями и принимают ставки.
«Ну вот, как я и думал, — резюмирую свои наблюдения, — тут совсем не гривенником пахнет».
Отследив куда скрылись сборщики ставок, я прерываю разговорившегося Куранбасу.
— А скажи-ка мне лучше, кто ж хозяин столь чудного местечка?!
— Да вон тот толстый! — Половец кивнул в сторону животастого крепыша, что стоял в отгороженной зоне выхода за кулисы. — Аспаром кличут! Говорят, тоже булгарин, но правда или нет, не поручусь.
Булгарин или кипчак, мне без разницы! Видно, что не славянин и не местный, а тогда сразу же возникает вопрос. Как этот бежавший от монголов житель степей в чужом городе, никого не зная, так быстро и красиво обустроился?
«Ну, допустим у него коммерческая жилка, талант и все такое. — Начинаю быстро прикидывать в уме. — И что?! Да будь он хоть каким бизнес-гением, на Твери без слова тысяцкого ему и вздохнуть бы спокойно не дали. Выходит, Лугота как минимум об этом притоне знает, а как максимум с него долю имеет».
Тут я невольно бросаю взгляд на Калиду.
«Ну как же так, дружище! У меня в городе, можно сказать прямо под носом, кто-то проводит бои, стрижет бабло, а я ни сном, ни духом!»
Ничего ему не говорю. Понимаю, слишком много я на него взвалил, и безопасность, и разведка, и контрразведка, до всего руки не дотягиваются, он и так почти не спит.
Понимание этого однако ничуть меня не успокаивает. Одно то, что я выделил гривну в призовой фонд этого турнира, уже бесит. Ведь получается, что эти деятели и с меня тоже денежку состригли.
«Ой, Лугота, ну ты и жук! — Мысленно прикидываю, как бы мне получше прижучить тысяцкого. — Думаешь, тебе такой фортель даром сойдет?!»
Пока я размышлял, бой уже начался и Куранбаса азартно завопил прямо мне в ухо.
— Ай, молодец! Ай да Кувалда!
Поднимаю взгляд на ринг, а там славянский богатырь влепил кабану размашистый удар прямо в грудь. Вижу, как булгарин аж пошатнулся, но устояв, отскочил назад, чтобы восстановиться.
Тут мне стало занятно, и оставив размышления на потом, я включился в бой. Сразу же вижу, что перчатки раза в три тоньше чем те, что я бросил когда-то на поле. Так, одно название, а не перчатки! Правил вообще никаких нет, хоть судья и суетится там зачем-то. Бойцы бестолково топчутся на ринге и, размахивая руками, лупят друг друга почем зря. Наш тверичанин повыше и руки у него подлиннее, поэтому крепышу с юга попадает больше, и он уже начинает выдыхаться. На его счастье, звенит гонг, и бойцы расходятся по углам.
Нахожу взглядом большие песочные часы, стоящие так, чтобы их было видно отовсюду, и понимаю, каким образом они отмеряют раунды.
«Ну хоть что-то оставили из того, что я говорил!» — Сыронизировав, вновь нахожу взглядом хозяина заведения и наблюдаю, как тот подозвал к себе двух крепких батыров такой же азиатской внешности. Что-то прошептал им, и те тут же бросились исполнять.
«Так, а вот и сообщники нашего злодея!» — Усмехнувшись, понимаю,