Читать интересную книгу Том 21. Поцелуй мой кулак. За все рассчитаюсь с тобой. - Джеймс Чейз

— Не надо извинений. Это даст ему много новых сюжетов для рассказов. — Она подошла ко мне.

— Все равно, я сожалею.

Наши лица были рядом.

— Вы видите жизнь под совершенно иным углом, не так ли? — спросила она.

Я обнял ее и поцеловал. Наш поцелуй длился около минуты, потом я медленно отстранился.

— Жизнь прекрасна, — я пошел вниз по ступенькам, ни разу не оглянувшись.

2

Я вернулся на «Меркурии» на пристань и поставил автомобиль в деревянный гараж Тима Дувала. Выключив двигатель и фары, я вышел из машины, закрыл дверь гаража и направился к дому. Лучи прожекторов по-прежнему освещали небо над Парадиз-Палм. Может быть, полицейские думали, что я прячусь в облаках. Время от времени раздавались одиночные выстрелы — должно быть, у кого-то из копов сдавали нервы. Центр ажиотажа находился теперь в двух милях от меня, а здесь все было спокойно.

Я постучал в дверь приземистого, с полинялым фасадом домика и стал ждать. Через минуту женский голос спросил:

— Кто там?

— Тим дома? — спросил я, отступив на шаг, чтобы лучше видеть белую фигуру в окне.

— Нет.

— Это Кейн.

— Подождите, — через несколько минут дверь открылась.

— А где Тим? — спросил я, стараясь рассмотреть женщину в полутьме.

— Вы бы лучше вошли, — предложила она.

— А вы кто?

— Жена Тима, — в ее голосе звучали нотки гордости.

Я бы не удивился, если бы несколько представителей закона ожидали меня внутри, но тем не менее не верил в подобную возможность.

Я последовал за женщиной по коридору, и мы вошли в гостиную, освещенную парафиновой свечой. Принадлежности для рыбной ловли висели на стене. Теплая фуфайка, штормовка и резиновые сапоги сразу говорили о профессии хозяина. Тут же находился стол, три стула с прямыми резными спинками, плюшевое кресло и вместительный сундук. Комната была очень чистой и уютной, так что я почувствовал себя как дома.

Миссис Дувал — высокая, еще красивая женщина с длинными ногами и широкими бедрами. Она выглядела моложе сорока четырех лет, и ее загорелое лицо было энергичным в обрамлении черных как смоль волос. Она тоже рассматривала меня.

— Тим утверждает, что вы хороший человек, — сказала женщина. — Надеюсь, он знает, что говорит.

Я улыбнулся.

— Он доверчивый человек. Но я действительно не злой.

— Садитесь, — пригласила она. — Я знала, что вы придете, и держу еду горячей.

Внезапно я почувствовал, что очень голоден. Она постелила на край стола салфетку, положила нож и вилку и вернулась к печи.

— Все мужчины одинаковы, — проговорила она. — Вы уходите, развлекаетесь и возвращаетесь, когда проголодаетесь.

— Тим такой же?

— Почти, но не такой, как вы.

Я посмотрел на большой, аппетитного вида бифштекс на тарелке и пододвинул стул.

— Сегодня ночью я здорово повеселился. — сказал я, принимаясь за еду. — А где Тим?

— Поехал на Кудко-Ки.

— На катере?

— На лодке. Он сказал, что катер, возможно, понадобится вам.

— Но это ведь далеко.

— Это ему не впервой.

Я постучал ножом по тарелке.

— Замечательная еда!

Она кивнула и продолжала:

— Джед Дэвис ожидает вас. Хотите с ним поговорить?

Нахмурившись, я вспомнил.

— Журналист?

— Да.

— С ним все в порядке?

— Это друг Тима. У Тима странные друзья, но он вас не укусит.

— Тогда я поговорю с ним, — весело сказал я.

Она вышла.

Я съел лишь половину бифштекса, когда дверь отворилась и мужчина гигантского роста появился на пороге. Толстомордое, волевое лицо, маленькие, заплывшие жиром глазки с хищным прищуром и открытая дружелюбная улыбка. На нем был темный твидовый костюм, выглядевший так, словно его не снимали с момента покупки, а куплен он был далеко не вчера. Старая помятая шляпа, немного тесноватая для его головы, была сдвинута на затылок. Между белых мелких зубов торчала сигара. Оценивающе глянув на меня, он закрыл дверь и подошел к столу.

— Представитель пишущей братии приветствует вас!

— Взаимно! — ответил я, продолжая есть.

Он снял шляпу, пригладил волосы пятерней и уселся в кресло, затрещавшее под его тяжестью.

— Можно сказать, вы разворошили весь этот муравейник, называемый Парадиз-Палм, — сказал он, вынимая сигару и скептически оценивая ее длину. — У меня ощущение, что я стал военным корреспондентом.

— Вот как?

Он мельком глянул на стол.

— Что-то я не вижу выпивки.

— Не злоупотребляю…

Он с трудом поднялся.

— Ну, это зря! Хэтти прекрасная повариха, но ей никак не может прийти в голову; что мужикам нужна жидкость. — Он поднял крышку сундука, достал оттуда черную бутылку без этикетки и два высоких бокала. Щедро плеснув в оба, он один протянул мне, а с другим вернулся в кресло.

— Пусть сдохнут наши враги! — провозгласил он, поднимая бокал.

Мы выпили.

— До каких пор будет продолжаться вся эта суматоха? — спросил он.

— Пока я не найду убийцу Херрика.

— Так это не вы убили его?

— Нет. Я лишь мальчик для битья. Это политическое преступление.

Он налил еще виски, сделал приличный глоток и оценивающе глянул на меня.

— Киллиано?

— А вы как думаете?

— Да уж, смерть Херрика его весьма устраивает.

— Но это вас так или иначе интересует?

— Редактор слишком дорожит своей шкурой. Эти парни могут принять крайние меры, когда запахнет жареным. Думаю, он останется нейтральным.

— Ну а лично вас это интересует?

Он мечтательно закатил глаза.

— Ну, если кто-то сможет полностью дискредитировать существующую городскую власть, то это даст мне возможность написать статью, при условии, что взрыв сметет всю эту накипь. Я сделаю все, что в моих силах, но действовать нужно предельно осторожно.

Я молчал.

Он внимательно посмотрел на меня и продолжал:

— Киллиано — мерзавец, это все знают, но он держит город в руках. А уж теперь, когда Херрика убрали со сцены, перед ним и вообще открываются прекрасные перспективы. Он крепко сидит в седле, и будет нелегко выбить его оттуда.

— А вот чтобы сделать это, все средства хороши, — сказал я, закуривая. — Я почти имею необходимые доказательства и разоблачу этого мерзавца.

Он недоверчиво улыбнулся.

— Какого рода доказательства?

— Херрик работал один?

— Почти. Есть еще Франк Броди. Их организация была маленькой, слишком маленькой.

— Кто такой этот Броди?

— Адвокат Херрика. Он живет на Бредшоу-авеню, 458, вместе с дочерью.

— Он продолжит дело Херрика?

Дэвис покачал головой.

— Об этом не может быть и речи. У него нет достаточного влияния, чтобы бороться с Киллиано. Скорее всего, он уйдет в тень, предоставив свободу действий Киллиано.

Я записал адрес.

— Вас никогда не интересовало, почему Херрик так часто ходил в казино?

— Да, но я так и не понял причины. Возможно, он пытался обнаружить криминал там. Достиг ли он в этом успеха, я не знаю.

— Мне кажется, кое-что он все же узнал. Иначе зачем его убивать… Вы слышали что-нибудь о Лоис Спенс?

— Каждый слышал о ней, — улыбнулся он. — Лоис — знаменитость в нашем городе.

— Киллиано знал ее?

— Даже я ее знаю! Она до такой степени шлюха, что готова лечь с первым встречным.

— Итак, Киллиано ее знал?

— Да. Приблизительно два года назад, еще до того, как Киллиано пробился в отцы города, они были вот так, — он сцепил два пальца. — Когда он достиг власти, то бросил ее. Нельзя одновременно быть мэром и заниматься любовью с Лоис. Нужно выбрать что-то одно.

— Херрик ведь тоже часто виделся с ней.

— Да, но между ними ничего не было, холя некоторые шантажисты пытались использовать этот факт против него. Скорее всего, он использовал ее, чтобы выйти на Киллиано. Но она обманула его: брала деньги, ничего не давая взамен.

— Он платил ей, чтобы она играла в казино.

Моя осведомленность удивила его.

— Почему он это делал?

— Он отбирал у нее все деньги, которые она выигрывала, и менял ей на другие банкноты на ту же сумму. Это наводит на мысль, что Херрик подозревал, что в казино циркулируют фальшивые купюры.

— А это мысль, — сказал Дэвис. — Но это нелегко доказать. До сих пор не поступило ни одной жалобы.

— И все же стоит проверить эту версию. Не могли бы вы заняться этим?

— Полагаю, что да. Я бываю там время от времени, так что могу кое-где пошарить.

— Знаю, что искать это будет не так трудно.

— О’кей, нет проблем.

— Этот Гомес оказался крутым парнем.

Дэвис расхохотался.

— Да уж! Вы уже встретились с ним? С этим парнем надо держать ухо востро. Он настоящий динамит.