прикажешь. Кто знает, может быть, мать так и осталась его единственной настоящей любовью.
– Может быть, – согласилась я.
А сама с сожалением подумала о том, что правды мы уже не узнаем.
– Вот она, – Антонина Петровна повернула ко мне альбом.
С одной из последних заполненных страниц на меня смотрела женщина, которую я уже видела на снимке с девочками. Только здесь она была моложе. Стройная, в элегантном платье в мелкий горох.
– Красивая, – сказала я. – Вы похожи.
– Ой, – только и махнула рукой старушка. – Какой же подарок ты мне сделала, деточка, на старости лет. Теперь и помереть не страшно. Жаль, у сына мальчишка народился, не особенно заинтересует его такой альбом.
– Может, он вас правнучкой порадует?
– Это можно, – улыбнулась она.
За чаем Антонина Петровна поведала мне несколько любопытных семейных легенд, связанных с ее бабкой и прабабкой, которые вели этот альбом. Я с любопытством слушала, доедая вчерашние пирожки. То ли они действительно были не хуже свежеиспеченных, то ли сказывался пропущенный завтрак.
Старушка не выпускала альбом из рук, снова и снова переворачивая страницы. Наконец захлопнула его и отнесла в комнату, а вернувшись, спросила:
– Неловко мне, Лена, просить… И без того сделала ты мне такой подарок царский. Скоро ты возвращаешься-то?
– На днях, – пространно ответила я, не сразу вспомнив, что, по легенде, мы с Климом, точнее Гунаром, – гости из Москвы.
– Мне бы это… одним глазком взглянуть…
– Вы хотите попасть в особняк? – догадалась я.
– Да мне бы только на часы взглянуть. С тех пор как ты рассказала, что они до сих пор в доме, места себе не нахожу. Все думаю. Машка вот мне сегодня снилась. Как живая. Хохочет, бегает по двору… а потом в доме-то и исчезает. Я за ней, а дверь заперта…
– Сны штука такая, – согласилась я.
И невольно вспомнила то время, когда они мне совсем не снились. Сейчас это казалось невероятным.
– Вот что, – сказала я, поднимаясь. – Предупрежу хозяев и вернусь за вами.
Прежде чем зайти к Ольхову, я позвонила Бергману. Рассказала о желании старушки, чем, впрочем, его не удивила.
– Получила альбом, а вместе с ним порцию ностальгии, – заключил он.
– Как считаешь, стоит вести ее в дом?
– Для расследования хуже не будет, а для старушки, пожалуй, даже лучше.
– Ты все еще думаешь, что она может быть причастна к посланиям?
– Вот и посмотришь на ее реакцию, – ответил он и отключился.
Знала бы я тогда, какую реакцию выдаст старушка.
Ольхова я застала на пороге. Он как раз собирался ехать к конкурентам, давать показания. Я в двух словах объяснила цель визита и пообещала, что много времени это не займет. Предложила даже снять часы со стены и отнести Ветровой.
– Думаю, эффективнее будет пригласить ее сюда, – возразил он. – Впрочем, не представляю пожилую женщину в роли отправительницы анонимных электронных посланий и заказчицы интернет-магазинов.
«Я тоже, особенно теперь», – ответила я ему, но про себя. На самом деле у меня не осталось сомнений в том, что старушка не имеет отношения к угрозам. Теперь Антонина Петровна была со мной максимально откровенна. Я это чувствовала.
Ольхов снова передал мне ключ, который недавно хранился у нас с Климом, и отправился на допрос.
Я вернулась к дому старушки. В кормушке вместо снегирей сидела пара воробьев, попеременно постукивая по дну клювами. Антонина Петровна ждала в кухне. Она переоделась в синее платье с длинным рукавом, и только теперь я заметила, какого красивого серо-голубого цвета ее глаза. Теперь они словно засияли.
Мы подошли к особняку, она остановилась у порога и несколько минут не решалась зайти. Я не торопила, понимала, насколько тяжело даются женщине эти последние шаги. Внутри я помогла ей снять пальто и указала на лестницу. Она замотала головой, предлагая мне подняться первой.
Как только я оказалась в гостиной, увидела у окна ее. Девочку с худенькими плечами в платье по колено. Она наклонила голову, словно разглядывая меня. Коротенькая косичка опустилась на плечо.
– Маша, привет, – шепнула я, едва размыкая губы.
Я надеялась, что старушка меня не услышит. Антонина Петровна, тяжело дыша, поднималась вслед за мной по лестнице.
– Батюшки святы, – пропела она, когда наконец оказалась на втором этаже. – Как много места. А раньше на этом этаже было по четыре комнаты с каждой стороны коридора.
– А где была комната Мартина и Фемке? – спросила я.
– Этажом выше, над нами.
Я догадалась, что речь, должно быть, идет о кабинете Ольхова. Там девочка чувствовала себя как дома. Это ощущение передавалось и мне.
Антонина Петровна обводила взглядом огромное помещение в поисках часов. Я молча ждала. То же самое делала и Маша. Наконец девочка молниеносно переместилась к часам с кукушкой.
– Вот они, – тихо сказала Антонина Петровна, заметив часы над консолью. – А я Буханкину поверила, думала, взаправду от них избавился.
Она сделала шаг, потом еще один. Девочка стояла не шелохнувшись. Вдруг она развела обе ручки в стороны, будто готовясь заключить приближающуюся Антонину Петровну в свои объятия. Старушка ступала так, словно каждый шаг давался ей с большим трудом. Она не сводила взгляда с часов, девочку, само собой, не замечая.
– Маша, Маруся! – вдруг взвыла Антонина Петровна.
Я не успела среагировать, женщина камнем повалилась на пол.
– Антонина Петровна! – закричала я, упав на колени рядом с ней.
Женщина не подавала признаков жизни. Я вспомнила об аптечке на первом этаже, бросилась туда. Вытряхнула содержимое на пол. Ничего похожего на нашатырь… Я схватила бутылек корвалола, по пути вынула телефон из кармана куртки и стрелой полетела наверх. Женщина не двигалась. «Один один два», – напоминала я себе номер неотложной помощи, когда поняла, что мой телефон разряжен.
– А-а-а, – протянула я, швырнув телефон на пол, и бросилась бежать.
Я выскочила на улицу в чем была: в джинсах и свитере, успев по пути влететь в тапки, которые были велики мне размеров на пять. Как назло, двор был пуст. Я понеслась вверх по дорожке, которая вела к скверу. Уж там точно есть прохожие. Водители, в конце концов. Первым, кого я заметила, был мужчина, который удалялся от меня по противоположной стороне дороги. Я сделала пару шагов, намереваясь догнать прохожего, и готова уже была его окликнуть, когда ноги в огромных тапках предательски разъехались, и я распласталась прямо на проезжей части.
Теряя равновесие, я успела заметить автомобиль, который резко двинулся с места. «У водителя должен быть телефон», – мелькнуло у меня в голове, но эта мысль тут же сменилась паникой. Все происходило в считаные секунды. Машина набирала скорость, двигаясь в моем направлении, и не собиралась останавливаться. В этот момент мой затылок коснулся ледяной поверхности проезжей части, меня оглушила резкая боль, а потом я почувствовала, как кто-то резко тянет меня на себя за шиворот свитера. Я инстинктивно попыталась поджать ноги.
Машина с визгом пронеслась мимо, я ощутила, как колесо едва не