Мы сразу застряли в коротком широком коридорчике – спереди слышались какое-то шуршание, вздохи и побулькивание, которые лично у меня вызвали ассоциации со скопищем огромных насекомых. Я застыл. Другие тоже остановились, но Зорка вдруг рассмеялась (откликнулось эхо) и сказала:
– Эх, вы, храбрецы! Это же вода!..
Через большой зал – дальнего конца не достигал свет факелов – бежала в мелком каменном ложе широкая река. Слева под стеной бурлили несколько ям с кипятком, а справа из-под стены выбегал ручей, вода в котором была ледяной. В речушке же она оказалась горячей – очень, но рука терпит, а у того места, где в нее впадал ручей, – прохладней.
– Баня и родник, – заявил я. – Это клад. Ян, я тебе благодарность в личное дело впишу.
– На лоб синими буквами, – хихикнул довольный поляк.
– Эй, а тут раньше жили! – подал голос Сергей. Он стоял у стены, водя факелом вдоль нее. Свет выхватывал из темноты строчки выбитых в камне букв. – По-английски, кажется… Точно! – он помедлил и довольно бегло перевел: – «Пятое января 1692 года…» сколько завитушек… тут имена и фамилии… сорок пять человек… «Уходим завтра на прорыв. Запасы берем с собой, раненых тоже не оставим. Если ударим внезапно – прорвемся, есть все шансы. Да будет с нами Святая Троица, Дева Мария и Святой Георгий, покровитель доброй Англии». А вот тут еще, смотрите!.. И еще, только уже по-русски!.. А вот еще, дата времен войны, какой-то Лотар Брюннер… Олег, это не тот, про которого ты говорил?
– Да, он, – я подошел ближе, с уважением окинул взглядом надписи. – Мемориальная стена… Все, зимуем. Хорошее место!
– А я прямо сейчас нас увековечу. – Сергей достал складной нож, всаживая факел в трещину на стене…
– Там ледник, – Ленка чихнула, почесала нос. – Крутой спуск со ступеньками и ледник. Кувшины – хорошие, но пустые. По мелочи кое-что. По-моему, тут стоит зимовать.
– По-моему, тоже, – согласился я. – Ну что, тогда прямо сейчас начнем готовиться… Давай, Лен, бери все в свои руки.
Глаза нашего завхоза загорелись хищным азартным огнем фанатика. Я понял, что в ближайшее время Олег Крыгин останется в одиночестве и днем, и ночью – Ленке будет не до него. Зато нас она замордует, иначе не скажешь. Кулацкие у нее гены, иначе не скажешь.
– Надо будет очень постараться, – вдохновенно заговорила она, – пока еще снега нет, да и дни теплые совсем…
Я постарался перестать слушать.
* * *
На этот раз меня «прижало» на охоте. Я огибал здоровенный муравейник, обитатели которого уже запечатали на зиму все входы и выходы, когда все вокруг вдруг понеслось с невероятной скоростью – вниз и вперед. Остро кольнули глаза искры звезд. Почти неосознанно я вскинул над головой сложенные «лодочкой» руки, ощущая, как некая бездушная сила разворачивает меня вокруг оси… Солнце выкатывалось над горизонтом, похожим на чашу, потом начало опускаться, и я увидел летящую мне в лицо Европу. Это было так дико, что я зажмурился, а когда через миг заставил себя открыть глаза – на меня надвигалась Скала. Еще секунда – и я увидел подземную гавань и оба драккара Лаури, лежащие на берегу… а в следующее мгновение я понял, что Скала пуста. Не опустошена, нет – именно пуста, покинута…
Первое, что я увидел, рухнув обратно к муравейнику, – острие самодельного копья, покачивающееся перед моим левым глазом.
– Да ну нафиг, – заметил я, не пытаясь отстраниться. Копье сжимал – излишне сильно и нервно – мальчишка на год-два старше меня, одетый в яркую куртку с откинутым капюшоном, джинсы и высокие кроссовки, слегка веснушчатый, бледно-рыжий, с испуганными голубыми глазами. Руки у него дрожали. – Глаз выколешь, – дружелюбно добавил я, перейдя на английский. – Тебя как зовут?
– Ю… – Он поперхнулся, сглотнул, дико глядя на меня, кашлянул и договорил: – Юджин Барнум.
– Очень приятно. – Я отвел ладонью копье от своего лица. – Олег. Можно без фамилий.
Мальчишка попятился куда-то в направлении муравейника и с тихим треском исчез в буреломе. Слышно было, как он катится куда-то вниз.
– С приобретением, – вслух поздравил я себя.
* * *
– По-моему, он голодал всю предыдущую жизнь.
В голосе Ленки прозвучала определенная опаска. Наблюдая за тем, как американец ест, я спокойно ответил:
– Не объест, чего там.
Хотя мел Юджин действительно со страшной скоростью и уже два раза кивал в ответ на предложение добавки – первое Ленка сделала радушно, второе – с опаской.
Пока мы возвращались в лагерь – без добычи, хотя это как еще посмотреть! – Юджин то и дело принимался рассказывать мне свою историю, одновременно цепляясь за мои рукава. В общем, все было понятно. Жил мальчишка в городе Луисвилл, штат Кентукки. Отрывался по полной (а это что за бред?). Девять дней назад с компанией пошли в пригородный парк – барбекю, пивко. Ну, он отошел к воде, посмотреть на уток, а дальше понятно.
Юджин тем временем смел добавку – тушенное с травами мясо – и, застенчиво улыбаясь, протянул котелок Ленке.
– Хватит, – отрезала та, – обрыгаешься.
– Точно, – подтвердил я, отталкиваясь плечом от стенки пещеры. – Если ты говоришь, что восемь дней почти ничего не ел, то пока хватит… Вставай, пошли.
– Куда? – Он, кажется, испугался.
– Трахаться, – беззастенчиво и мстительно заметила Ленка, подтягивая к себе свои записи. – Олег – он, знаешь, какой?! Ууууу…
– Ерунду не говори, – без какого-либо раздражения отозвался я. И пояснил Юджину: – Поменьше ее слушай. Пошли, подберем кое-что тебе… Ну, чего смотришь? – Я засмеялся. – Пошли, пошли, пошли, нам еще на охоту идти, сейчас время такое: один час зимний день кормит… Да, Лен! – спохватился я. – Танюшка где?
– Они с Анри и Яном час назад ушли… Слушай, вали, куда ты там шел, не мешай, у меня цифры не сходится!
– Сальдо, бульдо… – пропел я, взмахом руки подзывая Юджина в пещеру. Американец пошел не очень охотно. Кажется, он все еще не до конца понял что к чему.
В пещере я указал ему на запасное оружие.
– Выбирай… Девчонки потом тебя обошьют, а пока ты нормально одет. По сезону.
– Мы что, правда идем на охоту? – Он с сомнением рассматривал клинки.
– Конечно, – кивнул я. – Не охотился никогда?
– Не-а… Вот это что?
– Это палаш, – пояснил я, – почти такой, как у меня.
– Я возьму?
– Бери, – пожал я плечами и посмотрел на часы.
– А что, с этим охотятся? – он крутил в руках перевязь.
– Руки подними. – Я шагнул к нему. – Да поднимай, ты что? – Он как-то мялся и жался. – И запоминай, как все это носить… Да чего ты шарахаешься?!
– Я не шарахаюсь… – пробормотал американец. – Только я это… в общем, мне девчонки нравятся…
– А мне иногда не очень, – признался я. – Вредные, крикливые и с амбициями… А ты это к чему? – Я приладил перевязь, полюбовался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});