Но Мэтт был такой хороший; во всем была, несомненно, виновата она сама. Она жадно читала любой журнал, который попадался ей в руки, в котором давались советы о том, как нужно одеваться и применять косметику. Она стала лучше одеваться, стала обращать внимание на свое тело, на цвет кожи. Впервые в ее жизни мужчины на улице стали оборачиваться, когда она проходила мимо. В ней было что-то великолепное, еще нетронутое, какая-то таинственная невинность. Мужчины во все глаза смотрели на эту хорошенькую молодую женщину с серьезным выражением на лице и с хрупкой, изящной фигурой танцовщицы. Их озорные окрики и свистки смущали и пугали ее, но она все равно не желала носить безобразные, бесформенные платья и выходить на улицу без косметики на лице. Она старательно сидела перед зеркалом, накладывая тушь на ресницы. Она, конечно, заботилась о своей внешности, но внутри постоянно испытывала какое-то иррациональное, лихорадочное чувство, что если она как следует употребит тушь для бровей и ресниц, то муж, вероятно, ее захочет.
Таковы были самые тайные мысли Карен. Она старалась не очень на них задерживаться, и никому не доверяла. Она очень любила мужа и знала, что и он ее любит.
Со стороны казалось, что это идеальный брак.
Утро было прохладным, но день прибывал и уже обещал превратиться в пекло, что было необычно для начала июня. Карен пожалела, что надела жакет, но она вышла из дома рано, чтобы совершить обычный круг по работодателям. Набросив на руку жакет, она направилась к уличному телефону-автомату, надеясь, что он не разбит и работает.
- Резиденция Истмэн, - послышался бесстрастный голос.
- Здравствуйте, говорит Карен Блум. Можно поговорить с миссис Истмэн?
- В данный момент она не может подойти к телефону.
- Видите ли, она пригласила меня сегодня днем на чашку чая. Я хотела лишь проверить и узнать, не отменено ли приглашение.
- Минуточку.
Проклиная все на свете, Карен опустила еще одну монетку в ожидании возвращения горничной. Та резко сообщила:
- Миссис Истмэн с нетерпением ожидает вашего прихода.
И чтобы услышать это, нужно было заплатить лишних пять центов! Она пересчитала деньги. Поездки на метро, чашечка кофе в "Чок фул оф натс". На два доллара больше запланированного. Ничего себе! Своим обычным скорым шагом она прошла еще четыре квартала, чтобы попасть на следующее рандеву. Между большими зданиями бродвейских театров узкие проходы вели к обветшавшим конторам. Некоторые из расположенных в них агентств, казалось, позабыли о процветании со времени кончины водевиля, но все же они продолжали сражаться за выживание.
Карен знала, что то агентство, куда она направлялась, находилось на последнем издыхании. В нем не было секретаря, повсюду толстым слоем лежала пыль, а кожаное кресло за письменным столом все потрескалось от старости. Тем не менее этот агент согласился побеседовать с ней. Он был очень радушным в разговоре с ней по телефону и, хотя Карен никогда его прежде не видела, он оказался весьма любезным. Его длинное голландское имя было перегружено двойными гласными, поэтому Карен, опасаясь его произнести, молча стояла в двери.
Он поднял на нее свои водянистые глаза.
- Я вас слушаю, - он говорил резко, но в его тоне не было пренебрежения. - Вы… Карен Блум.
Она протянула ему руку, которую он вначале внимательно осмотрел, прежде чем пожать.
- Насколько я помню, мы разговаривали вчера днем?
- Да.
Он жестом указал ей на складной стул.
- Вы принесли фотографии?
Она вручила ему свой снимок по грудь и краткие биографические данные, ответила на вопросы о своей подготовке и предыдущем опыте. Он осведомился о ее личной жизни, и она ответила искренне и честно: да, она замужем, очень любит своего мужа. Он попросил прочитать ее какой-то диалог, и во время чтения уставился на свои узловатые пальцы, время от времени подсказывая ей слова. После этого он погрузился в такое продолжительное молчание, что она даже забеспокоилась, как бы он не уснул или вообще не позабыл о ее присутствии.
- Мисс, - наконец вымолвил он. - Вы милая, очаровательная девушка. Я верю, что ваш муж - счастливый человек. Отправляйтесь к нему.
- Я не понимаю вас, сэр.
Он улыбнулся доброй улыбкой.
- Ведь вы знаете, на каком принципе работает этот бизнес. На иллюзии. Я представляю вам иллюзию, вы мне представляете иллюзию. Одно и то же, не так ли? Вы представляете мне иллюзию, что очаровательная девушка вроде вас хочет… Понимаете? Вы не должны сидеть напротив и рассказывать мне, насколько вы счастливы с вашим мужем. Это уже не иллюзия. Понимаете? Нельзя добиться успеха в этом бизнесе, если не предлагать иллюзий.
- Иллюзию, что я готова с вами переспать? - сказала она равнодушным голосом. - Ну, а если я пойду на это? Тогда вы мне поможете?
Выйдя из- за стола, он подошел к ней поближе.
- Вы очень миловидная девушка.
Своей широкой ладонью он погладил ее по голове. Она слышала, как посвистывает воздух у него в ноздрях.
- У вас прекрасные волосы. Вы каждый день их моете?
- Почти. Это не составляет большого труда.
Его рука вдруг налилась тяжестью. Она давила ей на голову.
Карен напрягла все тело, стараясь поплотнее прильнуть к спинке стула. Интересно, что стояло за этим? Большая сделка? Она не была девственницей, и ей нужна была работа. Насколько все может быть угрожающим? Она могла закрыть глаза и представить, что ее здесь нет.
- Очень, очень мило. Похоже на звезд моих прежних дней. Хрупкая. Как маленький цветочек.
Одной рукой он начал теребить молнию на брюках, а другой нагибать ее голову вперед.
- Нет! - вскочила она на ноги и бросилась прочь. Всю ее сотрясали рыдания.
На лестнице она увидела другую девушку, которая поднималась, осторожно ступая по ступенькам, закинув сумочку за плечо. Она была чуть старше Карен, хорошенькая, но, может, с излишне строгим взглядом. Крупная девушка с пышными бедрами и большими, похожими на две подушки грудями. У нее на лице был густой слой косметики, подчеркивавший ее большие черные глаза и красный рот. Она с решительным видом шла вперед, глядя себе под ноги.
Дойдя до лестничной площадки, она вытащила из сумки салфетку "клиннекс" и вытерла краску с губ.
Приняв более веселое выражение, она открыла дверь.
- Привет! Ну, есть на сегодня работа?
Эвелин ожидала гостью в комнате, которую она называла гостиной. Она была гораздо меньших размеров по сравнению с обычными гостиными. Декоратор, вероятно, отражал ее смутные представления об английском садоводстве. Когда Эвелин заходила в эту комнату, то чувствовала себя словно бледная орхидея среди буйных роз и петуний, она вообще терялась в этом многоцветье. Декоратор считал эту работу самой большой ошибкой в своей карьере. Нельзя было заставлять хозяйку дома оказаться в полной зависимости от обоев. - Хелло, - пискнула Эвелин, когда Карен пыталась отыскать ее в комнате. - Вы без труда нашли нас? Садитесь, пожалуйста, - она указала на искусно обитый материей стул, его пузатые ножки были удачно прикрыты "юбочкой".