Читать интересную книгу Русские кругосветные мореплаватели - Николай Нозиков

Видя, что его просьбы не действуют, Литке объявил им, что шлюп должен итти на отдаленную группу островов Улеай и что если эта лодка их не снимет, им придется отправиться вместе со шлюпом. Дикари заволновались и стали изо всех сил кричать находившимся поблизости туземцам. Лодка, наконец, подошла, и на ней оказался главный тамоль группы Элато, знавший несколько слов по-испански.

Литке подарил ему медную луженую кружку, а офицеры три нитки красивых бус. На его шлюпку попрыгали все сенявинские гости, и она, сильно загруженная, отвалила от борта.

Закончив исследование местного водного района и опись его островов, «Сенявин» отправился к северу, на розыски группы Фарройлап, про которую много интересного рассказывал Торрес. Ее отыскали 16 марта утром. Это была маленькая, но замечательно красивая группа из трех островов с лагуной посередине. Шлюп обошел ее вокруг и лег в дрейф на подветренной стороне. К нему не замедлили выехать островитяне. Один из них, по наружному виду ничем от других не отличавшийся, изумил моряков европейскими манерами и хорошим знанием испанского языка. Это был тамоль Алаберто, проведший два года на Марианском архипелаге.

Литке подарил Алаберто бочонок для сохранения воды и карманный компас. Алаберто сейчас же понял употребление компаса и не выпускал из рук эту драгоценность.

22 марта шлюп подошел к группе Ифалук, состоящей из четырех островов, которые лежали внутри рифа, образующего лагуну в 5 миль в окружности. Эта группа населена гораздо больше других. Пока шлюп лежал в дрейфе, его окружили около двадцати пяти лодок с дикарями. По внешнему виду они не отличались от других каролинцев, но превосходили их шумливостью.

Отсюда «Сенявин» отправился к группе Улеай, где Литке решил остановиться на несколько дней для производства астрономических и магнитных наблюдений. Эта группа имеет до 15 миль в окружности и состоит из 22 разной величины островков.

Остров Улеай выгодно отличается от остальных островов Каролинского архипелага. Южная его сторона лишена отмели, затрудняющей подход к берегу. Она склоняется довольно крутой покатостью и образует ровное, чистое дно. Посередине острова — живописная роща, пересеченная в разных направлениях дорожками с расчищенными площадками, где стоят уединенные хижины. Коралловые острова имеют вид подковы с очень близким расстоянием от одного берега до другого. Остров Улеай, напротив, занимает очень большую площадь, покрытую густым лесом из пальм, хлебных и банановых деревьев.

«Сенявин» вошел в лагуну и стал на якорь у северной оконечности острова Раура. Литке со штурманами Семеновым и Нозиковым съехал на остров для приискания подходящего наблюдательного пункта.

Дома местных жителей, особенно старшин, были лучше и чище луганорских. Стены построены из досок хлебного дерева, которое в отделке принимает лоск и приятный красный цвет. Внутри дома очень опрятны и резко отличаются этим от туземных жилищ не только Каролинского архипелага, но и всей Океании.

На подветренной стороне острова моряки любовались ловкостью и смелостью туземной молодежи, бросавшейся в самые буруны и вытаскивавшей со дна огромных морских ежей. Молодые раурцы занимались этим ради забавы или спорта. Вытащив ежа из бурунов, они тут же бросали его на берег. Моряки набрали много ежей и отдали доктору Мертенсу для коллекции. На Марианских островах морских ежей не было совсем, и в Гуахане губернатор подарил доктору всего несколько игол этого животного, как большую редкость.

У местных жителей моряки не встретили такого гостеприимства, как в Луганоре. Здесь их не приглашали в дом, а когда они заходили сами, им не предлагали садиться и ничем не угощали. Получить кокосы было нелегко. Приходилось просить, даже требовать. Это казалось очень странным, так как вся опушка леса состояла из кокосовых пальм.

На следующее утро все офицеры шлюпа занялись исследованием островов. Островитяне помогали им чем могли. Не нравилась им только стрельба охотников. Первое время при каждом выстреле, даже отдаленном, они вздрагивали и настоятельно просили не делать такого грома. Привыкнув, они сопровождали каждый выстрел протяжным «уэ!»

Постоянным гостем Литке был старшина острова Улеай. Он распоряжался у капитана, как в собственном доме.

К вечеру следующего дня все научные работы и гидрографическая опись островов Улеайской группы были закончены. Моряки, работавшие на берегу, возвратились на судно и приготовились с рассветом сняться с якоря и итти на север.

12. НА ОСТРОВАХ БОНИН-СИМА

30 марта «Сенявин» покинул Каролинские острова и направился к архипелагу Бонин-Сима, находящемуся между Марианскими островами и Японией, почти по меридиану от 26°30′ до 27°45′ северной широты и в долготе 217°35′ (западной) от Гринича. Острова состоят из четырех групп с тремя проливами между ними. Все они небольшие, гористые, большею частью с крутыми скалистыми берегами, некоторые просто торчащие из моря скалы, на изрезанных берегах хорошие гавани.

При открытии архипелага голландцами Кваст и Тасман в 1639 г. он был совершенно необитаемым. В 1675 г. там побывали три японца, которые назвали его Бонин-Сима — «безлюдные острова». Они составили опись группы островов Фатзилио и карту, напечатанную в Японии. Во второй с юга группе, на западной стороне острова, названного капитаном Бичи островом Пиля, находится Порт-Лойда. Эта гавань — безопасное место стоянки во всякое время года. Тут и на прочих островах архипелага много пресной воды, дров, всевозможной дичи, хорошей рыбы, раков, омаров, лангустов, черепах, противоцынготных трав и кореньев, наконец, пальмовой капусты.

Подгоняемый ровным теплым ветром, «Сенявин» после трех недель плавания подошел к Бонин-Сима. Шлюп направился к ближайшей группе островов. Проходя вдоль западной ее стороны, моряки тщательно искали входа в какую-нибудь гавань. Острова с высокими, покрытыми густой и разнообразной зеленью горами были очень живописны. Между дикими обнаженными утесами, возвышающимися на сто и более метров над водою, во многих местах виднелись бухты, окруженные песчаными пляжами. На вершине одной горы сигнальщики «Сенявина» заметили дым и людей, стрелявших из ружей и махавших английским флагом. Хотя уже наступал вечер, Литке послал на берег шлюпку под командой Ратманова для оказания помощи людям, подававшим сигналы. На берег съехали и натуралисты экспедиции Мертенс и Китлиц.

На следующее утро они привезли с собою боцмана Виттрина и матроса Петерсона с английского китобойного судна «Вильяме», потерпевшего здесь крушение осенью 1824 г. Они сообщили Литке, что английский капитан Бичи на шлюпе «Блоссом» летом и осенью позапрошлого года описал южные острова и объявил архипелаг Бонин-Сима принадлежащим английскому королю.

Литке считал, что повторять опись архипелага после Бичи, этого известного и искусного исследователя, было бы бесполезной тратой времени, и решил заняться только астрономическими и магнитными наблюдениями, предоставив тем самым возможность натуралистам исследовать здешнюю природу.

После продолжительной лавировки «Сенявин» вошел в бухту Порт-Лойда и стал на якорь. В тот же день Литке со штурманами и английскими моряками съехал на берег.

1 мая все работы были закончены, гавани Маятника[47] и Порт-Лойда подробно описаны, и 3 мая шлюп вышел в море, взяв с собой двух единственных обитателей этого острова и их имущество.

13. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КАМЧАТКУ. ИССЛЕДОВАНИЕ ПОБЕРЕЖЬЯ

БЕРИНГОВА МОРЯ

«Сенявин» направился к Камчатке. После двадцати дней плавания перед моряками открылись лесистые берега Камчатки с красивыми коническими сопками. На темном очертании берега показался вход в Авачинскую губу, но войти в нее в этот день не удалось, так как густой туман неожиданно окутал все побережье. На следующий день прояснело, и камчатский берег открылся во всем своем великолепии. Шлюп приблизился к берегу, и мореплаватели, осмотрев вход в Авачинскую губу, вошли в бухту, затем в Петропавловскую гавань и стали на якорь.

Трехнедельная стоянка в Петропавловске прошла в приготовлениях к северному плаванию, в заготовках бочек и небольших бочонков для презервов (консервов), в приемке от порта провизии и теплой одежды, в составлении карт, журналов и отчета за время пребывания шлюпа в тропиках для отправления в Главный морской штаб в Петербург.

Вскоре по прибытии в Петропавловск заболел старший офицер шлюпа Завалишин. От усиленных трудов здоровье его так расстроилось, что врачи признали невозможным продолжение плавания в суровом климате Берингова моря. Он вынужден был покинуть «Сенявин» и отправился на транспорте «Алеут» а Охотск, чтобы оттуда сухим путем возвратиться в Петербург.

Натуралист Китлиц настолько увлекся природой Камчатки, что решил остаться здесь до возвращения шлюпа из северного плавания. Он хотел предпринять поездку в глубь острова и считал, что работа там принесет больше пользы науке, чем плавание в пустынных и бесплодных странах.