— Я так не думаю, Шон. Все позади, моя жизнь кончена.
— Не надо так говорить. Как может звезда такой величины, как ты, удариться о землю и не оставить кратер величиной с Ирландию? — Шон нежно взял ее за подбородок, и все-таки она не взглянула на него. — Я пока что не слышал в новостях, что в космосе над нами погасла суперзвезда.
— Я устала, Шон.
Сасс откинула назад голову. Единственная улыбка, получившаяся у нее, давно растаяла. Час или два прошли с тех пор, как Лизабет их покинула, кипя злобой. После этого разговор шел обо всем. Немного о Курте, но ничего о несчастье, вызванном им. Фильм. Финансовое положение Сасс. Ричард, показывающийся теперь нечасто. Шон понимал, что тому особенно нечего сказать — никаких ролей, пресса тоже ее уже забыла, — но все-таки он мог бы найти способ как-то поддержать ее мечту.
— Если хочешь отдохнуть, мы поговорим потом, за обедом.
Сасс покачала головой.
— Тогда что ты хочешь, Сасс? Мне зайти к тебе утром? Хочешь, я отвезу тебя к океану, и ты подышишь соленым воздухом? Просто скажи, и я все сделаю.
Склонив набок голову, Сасс посмотрела на него скорбными глазами. Слезы давно иссякли, но они ушли не одни, а забрали жизнь, иссушили ее до того, что теперь она с трудом шевелила губами. Но она все-таки произнесла следующее:
— Я ничего не хочу, Шон. Я хочу, чтобы ты теперь ушел. — С тяжким, прерывистым вздохом Сасс заставила свои губы, так долго молчавшие, договорить ее мысль до конца. — Я больше ничего не могу тебе предложить. Ни мечты. Ни фильма. Ничего. Шон, я не та, что была, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Прошу тебя, Шон Коллиер, уходи. Оставь меня.
Закончив свою речь, сказав то, что намеревалась, Сасс смотрела на него и ждала. Теперь они расстанутся, в этом она уверена. Доведенная до предельного изнеможения, Сасс ждала, что он поднимется с кресла. Когда он это сделал, ее губы растянулись. Прощальная гримаса, бессильная перерасти в улыбку. И все-таки, вместо того, чтобы подойти к ней, прикоснуться напоследок, поцеловать в голову, Шон Коллиер просто встал над ней в умирающем свете дня, освещенный красным огненным шаром, погружающимся за его спиной в океан.
— Нет, Сасс, в жизни все не так, как в проклятом кино. Нет, моя дорогая, так дело не пойдет.
— Шон…
— Даже не пытайся. Пусть ты больная. Обиженная и усталая, испытывающая отчуждение ко всему, что знала в жизни. Это я понимаю. Я знаю, как такие вещи способны убить душу. Но ведь твоя душа жива, а это самое главное. — Шон заставил себя улыбнуться. — Если ты думаешь, что я ничего не понимаю, то ошибаешься. — Волна боли исказила ее лицо, и эта боль передалась Шону. Ее руки легли на колеса кресла. Она пыталась сбежать, и это было добрым знаком. Искра духа в ней горела. Он подошел к ней и поглядел на эти маленькие руки, пытающиеся справиться с большими колесами.
— Ты знаешь, что случилось со мной, когда я пробирался к тебе? — Шон опустился возле нее и задрал рубашку, показывая ей царапины и порезы, оставшиеся от колючей проволоки. — Видно, плохо у тебя работает звонок на воротах, раз мне пришлось пробираться кружным путем. Но это мелочи, Сасс, раз друг в беде. Я пришел к тебе, и ты не должна меня прогонять. Это самое малое, что от тебя требуется.
Сасс снова покачала головой и беспомощно посмотрела на него.
— Все будет уже не так. И я буду не такая, как прежде.
— А кто тебе говорит, что ты должна быть прежней?
— Так надо, Шон, — ответила ему Сасс, и ее голос слегка окреп.
— Ты объясни мне эту чепуху. Объясни, в чем ты виновата? Что пострадала и не подходишь под стандарты, и из кино тебя выбросят за ухо, если ты придешь и скажешь, что готова работать снова?
— Да, дело в этом. — Она тяжело вздохнула. — И еще во многом другом.
— В чем?
— Во мне самой. Я не могу найти себя. Не в этом теле. Не в том, как я выгляжу. Кто я теперь?
Шон стоял и смотрел на нее. Его сердце ныло от сострадания. Она казалась красивой ему и до сих пор. И тут не имели значения ни длина волос, ни шрамы на ногах. В ней светилась красота ее сердца, а она могла исчезнуть, если Сасс пробудет в таком состоянии еще какое-то время.
— Курт бросил меня, — голос Сасс снова упал до шепота. — Ричард почти не приходит. Все, кто мне был дорог, больше не показываются. Все, кого я любила, ушли от меня. Все. Ушли. Я не та, кем была. Я никогда не буду прежней.
Сасс уронила голову на грудь. Со своего места Шон увидел, как затряслись ее плечи. Он понял, что из ее глаз льются слезы, и это не тоска по утраченной красоте. Шон знал, что это одиночество, грусть, страх перед будущим.
Шон не мог больше видеть ее горя и пошел к океану. Опустившись на колени, Шон скрестил на груди руки, словно это могло облегчить мучения, причиненные ему Сасс. Он обратил лицо к небу, которое не смело быть таким поразительно красивым. Он слышал птиц и шепот ветра. Со всех сторон доносился шелест волн, пробегающих по песку.
И наконец он услышал слабые рыдания Сасс Брандт. Все эти звуки слились в единую мелодию. Он ощутил себя бессильным, но не мог оставить ее здесь умирать под бдительным оком Лизабет.
— Сасс, — крикнул он, но она не пошевелилась. Плечи все еще сотрясались, слезы струились по щекам. Шон двинулся к ней на коленях, протянув к ней руки, выкрикивая ее имя. — Сасс ты не можешь меня оставить. Не сдавайся, девочка моя, Сасс!
Он не мог сказать ничего больше. Из его груди вырвалось рыдание, и Шон Коллиер остановился, бессильно уронил руки и склонил голову. Испытывал ли он когда-нибудь в жизни такую боль? Конечно, с Мойрой ему было больно, но по-другому. Тогда это была боль за ее ошибки. Но здесь? Здесь Божий промысел, и у Шона появилось желание бросить вызов небесным силам за то, что они причинили такое Сасс Брандт. Терзаемый мукой, он снова поднял голову, а его тело застыло от сознания тщетности всех своих усилий. Как мог он поверить, что у него хватит сил, чтобы все исправить? Можно ли это вообще исправить?
Но его губы шевелились. Он произнес слова своей роли насколько мог хорошо и теперь молился о чуде.
— Сасс, разве я не люблю тебя? Разве я не пришел к тебе? Разве теперь я не с тобой? Сасс… — Он больше ничего не мог сказать. Слезы текли по его высоким скулам, застревая в бороде. У нее не было сил даже поднять голову. — Я люблю тебя, Сасс. Ты вернула мне жизнь.
Это был конец. Он стоял на коленях в угасающем свете зари у ног Сасс Брандт, ему ничего не осталось, как смотреть на ее угасание. Из ее глаз падали слезы. И когда Шон подумал, что они так и проведут остаток жизни, утонув в океане горя, он увидел самое потрясающее зрелище. Хотя слезы заволокли его глаза, Шон знал, что Сасс подняла руку, и не с мольбой, а навстречу ему. И в этом жесте ему почудилась воля и желание вернуться в стан живых.