Читать интересную книгу Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне - Шон Макглинн

Подобной же политики придерживались командиры крестоносцев и в отношении замков: если местоположение было удачным, замок укреплялся, и там оставляли гарнизон. Если крепость удержать было трудно, либо если она не имела практической пользы, то она разрушалась. Что касается городов, то здесь в расчет принималось больше факторов, о чем свидетельствует вышеприведенная цитата. Любому правительству требовалось определенное местонахождение, а ценные, с точки зрения крестоносцев, области, должны быть экономически жизнеспособными. Во многих случаях надлежало сохранить не только инфраструктуру. Если в те или иные регионы присылать колонистов на замену изгнанным или истребленным жителям оказывалось затруднительно и невыгодно, то необходимость убивать всех и каждого отпадала. Лишенный населения город — это город без рынков, а значит, без очевидных экономических выгод для местного правителя. Более того, нехватка рабочей силы увеличивала ее стоимость — именно таковы были последствия «черной смерти», свирепствовавшей в Европе в XIV веке. Благоразумным, с военной точки зрения, считалось уничтожение гарнизона, особенно в качестве назидания тем, кто продолжал сопротивляться. Возможно, имело смысл убить значительную часть мужского населения, чтобы через страх подчинить остальных, но убивать все население соответствовало военной логике в крайне редких случаях, как исключение к общему правилу или когда для подавления массового сопротивления требовались жестокие, драконовские меры.

Резня в Безье вполне могла носить и запланированный характер, но при этом быстро и неожиданно, при таком успешном для осаждающих развитии событий, вышла из-под контроля. В таком случае едва ли вожди похода оказались слишком обескуражены, поскольку победа была достигнута быстро и (по крайней мере, для них) безболезненно. Некоторая часть добычи погибла во время пожара, но в то же время они не понесли ни расходов, ни рисков, свойственных любой затяжной осаде. И, что важнее всего, жестокость, сопровождающая разграбление города, помогла сломить дальнейшее сопротивление катаров. Главной целью похода был Каркассон. Столица капитулировала по истечении двухнедельной осады, приняв суровые условия, что, тем не менее, помогло спасти население (смерти избежали даже находящиеся там катары). Крестоносцы же получили взамен очень внушительную добычу.

Резня невинных

Реальные финансовые преимущества Безье, во многом утерянные, были с лихвой возвращены в Каркассоне. Правильно организованный захват этого крупного города, несмотря на жестокое сражение, говорит о том, что средневековые армии далеко не всегда укладывались в бытующий и зачастую ложный образ необузданных орд, которые всякий раз готовы выйти из-под контроля (что, конечно, время от времени происходило). Это также говорит о том, что, вкупе с кажущимся равнодушием рыцарей по отношению к кровопролитию, бойня в Безье явилась результатом политики, поощрявшей массовое истребление населения и гарнизона. Зловещий клич Арнольда Амальрика «Убивайте всех! Бог потом сам разберется, где свои, а где чужие» в настоящее время подвергается сомнению, но его нельзя считать совершенной выдумкой. Немецкий хронист, в летописи которого обнаружена эта фраза, на самом деле сообщил ее как слух. Жестокий призыв якобы прозвучал после того, как к папскому легату обратились с вопросами о том, как в этом кровавом хаосе крестоносцам следует отличать катаров от католиков, и тогда он якобы посоветовал убивать всех подряд, чтобы первые не притворились вторыми. Но если такие слова были и в самом деле произнесены, они попросту отразили согласованную политику руководителей похода по поводу уничтожения всех, кто оказывал сопротивление. Истина, какова бы она ни была, заключается в том, что взятие Безье дало мощный толчок успешному развитию альбигойского крестового похода.

Лимож, 1370

Штурм и разграбление Лиможа в 1370 английским войском под командованием Эдуарда Черного Принца — событие, которое, по-видимому, соответствует законам осадной войны, даже если «экстраполяция» из Второзакония представляется несколько притворной. Несмотря на это, осада шокировала многих современников своей жестокостью, и ей в хрониках Фруассара отведен один из самых видных разделов. Даже Фруассар, едва ли не самый знаменитый очевидец расцвета рыцарской эпохи и писатель, склонный к идеализации Черного Принца — воплощения английского героя-рыцаря своего времени, — даже он осуждает действия Эдуарда в Лиможе.

В 1369 году был аннулирован англо-французский договор Бретиньи, и Столетняя война возобновилась. Условия договора отражали успехи англичан, достигнутые под началом Эдуарда III и его сына Эдуарда Черного Принца. Кульминацией этих успехов стала выдающаяся победа в битве при Пуатье в 1356 году и пленение французского короля Иоанна. Чтобы профинансировать войны в Испании, Черный Принц ввел высокие налоги в принадлежащей ему Аквитании, спровоцировав тем самым недовольство и мятеж среди местных феодалов. Валуа предложил им значительную помощь — войсками и деньгами, и тогда мятеж обрел форму полномасштабной войны. С самого начала у плохо подготовленных к войне англичан дела пошли неважно, и они были вынуждены отступать. Чандос и Одли, ведущие английские военачальники и близкие друзья Эдуарда, оказались неспособными спасти свои территории.

Лимож был просто одним из многих городов и замков, которые с пугающей быстротой переходили в руки французов. То, что он так внезапно сменил свою вассальную зависимость, явилось особенно болезненным ударом для Эдуарда, в немалой степени потому, что его удерживал для него епископ Жан Кро, в прошлом верный советник и близкий друг, который был к тому же крестным отцом одного из сыновей Эдуарда. Фруассар утверждает, что Черный Принц «поклялся душой своего отца — а такую клятву он нарушить не мог, — что не успокоится до тех пор, пока не отвоюет обратно этот город и не заставит предателей дорого заплатить за свое вероломство».

Как столица региона Лимож имел стратегическое значение и являлся первоочередной целью английского контрнаступления. К тому же город процветал, и в нем было сосредоточено огромное количество богатств. Согласно оценкам одного авторитетного историка, в центральной части осажденного города находилось более трех тысяч человек, включая гарнизон.

Осада началась в сентябре 1370 года. Черный Принц лично руководил операцией, несмотря на тяжелый недуг. Перемещаться он вынужден был на носилках. Вместе с ним находились его главные вельможи. Войско, равномерно разбитое на кавалерию, пехоту и лучников, составляло свыше трех тысяч человек, но наиболее эффективным компонентом армии были минеры, люди тяжелого физического труда. Им приходилось спешить, поскольку силы французов располагались неподалеку. Минеры быстро подвели подкоп к городским стенам, и, возможно, им пришлось отражать подземную контратаку французов. Фруассар и французский автор «Хроники первых четырех Валуа» отмечают, что командир гарнизона Жан Винемер «сделал контрподкоп, и получилось, что минеры противоборствующих сторон сошлись в схватке». Подкоп был подготовлен за неделю. Когда подожгли подпорки, то большой участок стены обрушился в ров. Англичане бросились на штурм. Фруассар описывает последующее разорение города. Вельможи и рыцари

…ворвались в город, за ними следом побежали пешие солдаты, и все были готовы нести разорение и убивать огульно, без разбора, поскольку получили такой приказ. Происходили ужасные сцены. Мужчины, женщины и дети опускались перед Принцем на колени, умоляя: «Сжальтесь над нами, милостивый господин!» Но тот был настолько возбужден гневом, что никого не слушал. Никто не обращал никакого внимания, кто попадался им на пути — мужчина или женщина: всех предавали смерти, в том числе и многих тех, кого не в чем было винить. Более 3000 — мужчин, женщин и детей выволокли на улицу, чтобы перерезать им горло.

Один из английских отрядов получил приказ пробиться к дворцу епископа и захватить его. Епископа привели к Черному Принцу, который сказал, что ему отрубят голову. Часть гарнизона вместе со своим командиром храбро сражалась, но, в конце концов, французы были вынуждены сдаться. «Но никакой передышки не получилось, англичан уже было не остановить, — пишет Фруассар. — Город Лимож был безжалостно разорен и разграблен, а потом сожжен и полностью разрушен».

Лимож, битва при Азенкуре и шевоше (конные набеги англичан) стали символами жестокости Столетней войны. И все-таки, как и в случае с другими эпизодами зверств, истинные масштабы резни все-таки под вопросом. Ричард Барбер сомневается, что число погибших составило 3000 человек. Согласно его оценкам, погибло около 300 человек, или десятая часть населения, что, возможно, даже меньше, чем количество тех, кто с оружием в руках защищал город, — численность гарнизона составляла примерно 500 воинов. Если эта более скромная цифра верна, то возникает интересная параллель с событиями из истории Древнего Рима. В легионах, которые не сражались должным образом и не оказали надлежащего сопротивления, убивали каждого десятого, чтобы в дальнейшем воины более решительно дрались с неприятелем. Не действовал ли Эдуард сознательно по данному классическому прецеденту? Возможно, он счел наказание соответствующим, поскольку Лимож беспрекословно сдался врагу. Но независимо от того, сколько было убито — триста человек или три тысячи, — Эдуард сделал недвусмысленное предупреждение другим городам и замкам в своей вотчине, которые слишком быстро капитулировали перед французами.